19 июня 1947 года родился Салман Рушди

«Я появился на свет в городе Бомбее, в родильном доме доктора Нарликара 15 августа 1947 года, ночью. Нет, нужно еще кое что добавить… Если начистоту, то в самую полночь, с последним ударом часов. Стрелки сошлись, словно ладони, почтительно приветствуя меня. Ах, пора, наконец, сказать прямо: именно в тот момент, когда Индия обрела независимость, я кувырнулся в этот мир».

На самом деле все было не так. 15 августа родился герой романа Салмана Рушди «Дети полуночи», Салем Синай. Сам же писатель появился на свет двумя месяцами раньше, 19 июня, еще в британской Индии. День Независимости он, конечно, запомнить не мог – впрочем, в Индии его вообще вспоминают без особого трепета. В 1989 г. Рушди делал документальный фильм к сороковой годовщине Независимости, запечатлевший полное равнодушие индийцев к знаменательной дате. Власти объявили, что особых торжеств не будет, потому как лучше потратить деньги на ирригацию, чем на фейерверки. (В действительности они просто перекочевали в карманы коррумпированных чиновников.) Для простого же народа Независимость обернулась Разделом: британская администрация перед уходом поделила субконтинент на два государства, одно – с преобладанием индусского, а другое – мусульманского населения. Результат – гигантские толпы переселенцев, резня и погромы. Историки называют чудовищные цифры: 15-17 млн. беженцев; не то 500 тысяч, не то 2 млн. убитых (чудовищные, впрочем, не по индийским меркам).

Семью Рушди разгоревшийся конфликт затронул напрямую. Рушди были кашмирскими мусульманами, переселившимися в Дели. Отец писателя, Анис Ахмед, закончив Кембридж, взял фамилию Рушди и успешно занимался бизнесом. Из Дели он переехал в спокойный, светский и космополитичный Бомбей, родину Болливуда (новое название Мумбаи писатель употреблять отказывается). Другим родственникам повезло меньше: дяде и тете Рушди в момент провозглашения Независимости пришлось спасаться за стенами Красного форта, где укрылись сотни делийских мусульман. Никто в семье не погиб, но она оказалась разделена на две части, между Бомбеем и Карачи. Поездки в гости к пакистанским родственникам стали одним из главных детских воспоминаний писателя.

Мусульманами Рушди были больше по названию – мечеть они посещали в лучшем случае раз в год. Религия дала разве что арабское имя: Салман, вариант имени библейского царя Соломона, отца премудрости и автора притчей. Царский тезка, в 10 лет посмотрев «Волшебника страны Оз», написал свой первый рассказ – о бомбейском мальчике, который нашел начало радуги и отправился по ней в страну приключений. В школе он отличился сочинением лимериков: как-то раз придумал 37 за урок. (Эти способности Рушди сохраняет и до сих пор: недавно, услышав о разводе телезвезды Ким Кардашьян, он тут же оттвиттил парочку лимериков.)

Рос писатель даже не билингвой, а трилингвой: в семье говорили на смеси урду, хинди и английского. В 13 с половиной лет мальчика отправили учиться в Англию: сначала в знаменитой частной мужской школе Регби, а затем в Кембридже. В школе он заинтересовался историей, которую потом и изучал в университете – заниматься любимой литературой казалось делом несерьезным. (Правда, для его отца и история не была достаточно серьезна: ему хотелось, чтобы сын занялся экономикой и стал бизнесменом.)

Университетские годы запомнились увлечением историей ислама и дурацким инцидентом в день выпуска, когда из-за пролитого соуса и неправильного цвета ботинок Рушди чуть не остался без диплома. Впоследствии он вывел из этого случая несколько важных уроков: «Если на вашем жизненном пути вы столкнетесь с тем, что вас обвинят в Злонамеренном Использовании Соуса – не поддавайтесь. Если вас вышвырнут из общества только потому, что на вас не те ботинки, вам нечего делать в этом обществе. Не вставайте ни перед кем на колени. Отстаивайте свои права, поднявшись во весь рост».

По окончании университета Салман вернулся – но не в родной Бомбей, а в Карачи. В его отсутствие, в 1964 г., в разгар очередного индо-пакистанского конфликта, отец продал дом в Бомбее и перебрался в Пакистан. Здесь Рушди пытался работать на телевидении, но долго не продержался. Камнем преткновения стал цензурный запрет: из телесценария вычеркнули упоминание о свинье и заменили ее на собаку (какие свиньи в исламской стране?) Салман отправился в Лондон, где какое-то время разрывался между двумя желаниями: стать писателем или актером. Он еще в школе и университете играл в любительских постановках, а теперь стал выступать в маргинальных лондонских труппах. Вершиной актерской карьеры оказалась роль блондинки в вечернем платье и с густыми черными усами, после чего Рушди понял, что актерских талантов ему явно не хватает, и с театром пора завязывать. (В 2001 г. он появится на экране в роли самого себя в фильме «Дневник Бриджит Джонс».) В результате Рушди нашел работу в рекламном агентстве и уселся писать роман.

Начало писательского поприща оказалось совсем не усыпано розами. Рушди потом часто вспоминал, что другие его сверстники: Джулиан Барнс, Мартин Эмис, Иэн Макьюэн были уже известными писателями, а он в том же возрасте издал только один фантастический роман, «Гримус», не обративший на себя никакого внимания (Рушди впоследствии жалел, что вообще его опубликовал.) Еще не то две, не то три рукописи так и остались неопубликованными. Перелом случился только в 1975 году, когда благодаря полученному авансу он смог съездить на родину. Здесь на него и снизошло озарение: не стоит писать об Индии в холодновато-классичном стиле Эдварда Форстера, автора «Поездки в Индию». «Тут слишком жарко и слишком много народу. Я решил создать литературный эквивалент толпы». Так появился роман «Дети полуночи», принесший Рушди в 1981 г. букеровскую премию. Эта книга до сих пор считается его лучшим произведением. «Дети полуночи» дважды получали Букер Букеров: в 1993 г. как лучший букеровский роман за 25 лет, а в 2008 г. – за 40.

История 1000 и одного ребенка, родившихся в ночь провозглашения Независимости и наделенных необыкновенными (сейчас бы сказали паранормальными) способностями, семейная сага, переплетающаяся с историей страны, заставляющая вспомнить и о Диккенсе, и о Маркесе, создала настоящего Рушди. «Сверхчувствительные носы и смертоносные колени, гипофункция оптимизма и рассыпающиеся в прах привидения, гудящие люди и летающие по воздуху прорицатели, телепаты и ведьмы, 1000 и один волшебный ребенок и главный герой – мальчик по имени Салем Синай, который по какому-то неведомому стечению обстоятельств оказался «прикован» к эпохальным событиям и в результате изменил ход истории» – этот самосинопсис подходит к описанию большинства «магически-реалистических» романов писателя.

В 1988 г. Салман Рушди, уже известный писатель, награжденный несколькими премиями, выпустил свою четвертую книгу – «Сатанинские стихи» – и во второй раз женился, на известной писательнице Марианне Уиггинс, американке по происхождению, но много лет жившей в Англии. (От первого брака с литературным агентом Клариссой Луар остался сын Зафар.) Новая книга вызвала противоречивые отклики критиков, ее называли слишком затянутой и бесформенной. Рушди изначально хотел написать три романа, но в конце концов соединил все три сюжетные линии вместе. Получилась типично рушдиевская вещь: действие скачет из Лондона в Бомбей, начинается все с того, что главные герои, актеры Джибрил Фаришта и Саладин Чамча, остаются живы после взрыва самолета и падают сквозь облака в Ла-Манш, а затем превращаются – один в архангела Гавриила, а другой – в черта с рогами и хвостом. Но всеобщее внимание привлекли не стилистические упражнения и словесные игры писателя, не приключения индийских иммигрантов в Лондоне, а глава о некоем пророке Махунде, живущем в городе песка Джахилии – эпизод, возникающий в воображении галлюцинирующего Фаришты. В воображении исламских фанатиков эпизод этот вызвал ассоциации с пророком Мухаммедом.

Позднее Рушди говорил, что он, конечно, догадывался, что эта сцена вызовет недовольство теологов, но представить то, что случилось в действительности, не хватило бы даже его более чем буйной фантазии. Случившееся в действительности напоминало ночной кошмар пополам с ведьмовским шабашем. 3 октября 1988 г, уже через неделю после публикации романа, индийские исламисты потребовали запретить его ввоз и распространение в Индии. Раджив Ганди в разгар избирательной кампании решил удовлетворить это требование. Книга была запрещена в 12 странах. Затем исламисты, в основном саудовского происхождения, стали добиваться запрета книги уже в Британии, но британский суд в декабре отклонил иск. После чего начались массовые выступления: в феврале 1989 г. толпа осадила Американский культурный центр в Исламабаде, пять человек погибло. В Бредфорде, «мусульманской столице» Англии, устроили публичное сожжение романа, заставившее вспомнить времена нацизма. И наконец, 14 февраля аятолла Хомейни выступил по тегеранскому радио с фетвой, согласно которой автор и издатели книги, «написанной, отпечатанной и выпущенной в свет в качестве вызова Исламу, Пророку и Корану, приговорены к смерти. Я призываю всех ревностных мусульман казнить их быстро, чтобы никто более не смел оскорблять принципы Ислама».

Дело, конечно, было не в книжке Рушди – абсолютное большинство проклинавших ее даже не пытались прочесть сложный роман. Писатель оказался очередной щепкой в ходе массовой порубки леса. Хомейни был занят своими политическими играми: борьба за первенство в исламском мире с влиятельной Саудовской Аравией, сложное положение в Иране после бесславной войны с Ираком, вывод советских войск из Афганистана… Ему просто понадобился козел отпущения – а «Сатанинские стихи» как раз очень удачно тут и подвернулись.

Рушди от этого было не легче. О жуткой «валентинке» он узнал на похоронах писателя Брюса Чатвина, собравших весь лондонский литературный бомонд. В серьезность происходящего никто не верил. Пол Теру даже пошутил: «Ну, что, Салман, на следующей неделе встретимся на твоих похоронах?» Между тем это было последнее появление Рушди на публике. Ближайшие девять лет ему придется скрываться, колеся по стране в бронированных машинах в сопровождении 20 до зубов вооруженных охранников Секретной службы Скотланд-Ярда, сменить 30 домов (однажды за 12 суток Рушди поменял 13 мест ночлега), прятаться за шкафом при появлении соседа. «Покойник в отпуске», по определению одного из друзей. В июле 1989 г. от Рушди ушла жена. В одном из рассказов она описала параноидальную атмосферу, в которой им приходилось жить: в маленьком городке в Уэльсе она с ужасом замечала, что на нее все оглядываются – на самом деле внимание привлекал ее американский выговор.

Скандал между тем набирал обороты. В марте 1989 г. Британия разорвала дипломатические отношения с Ираном. В августе смертник взорвал себя в отеле «Пэддингтон» – позднее выяснилось, что он должен был уничтожить Рушди. Были и другие попытки покушения. Награда за голову писателя доходила до 2,8 млн. долларов. Опасности подвергались и люди, связанные с изданием книги: бомбы взрывались в книжных магазинах, продававших роман, в опубликовавшем его издательстве Penguin. Был убит японский переводчик «Сатанинских стихов» и тяжело ранены итальянский переводчик и норвежский издатель.

Друзьям оставалось только удивляться мужеству Рушди. Как заметил Мартин Эмис, «на его месте я давно бы превратился в наркомана». Между тем Рушди – совсем не из тех писателей-анахоретов, кто, как Сэлинджер, готовы годами и десятилетиями прятаться где-нибудь в глуши. Он отнюдь не героическая натура, и в декабре 1990 г. даже пошел на совсем некрасивый шаг: встретился с мусульманскими теологами и объявил о том, что он вновь пришел к вере в Бога и отказывается от издания «Сатанинских стихов» массовым тиражом в мягкой обложке. (Дело в том, что, по мнению многих исламских богословов, Хомейни нарушил нормы шариата: он объявил писателя вероотступником, каковой должен быть приговорен к смерти, а Рушди был всего лишь богохульником, у которого еще есть возможность раскаяться.) Покаяние это никакого впечатления на иранских богословов не произвело – Рушди позднее называл его главной ошибкой своей жизни.

Спасала его работа – детская сказка «Гарун и Море Историй», написанная для сына, с которым писатель даже не мог увидеться. Утешение принесло знакомство с редактором Элизабет Уэст («Во времена несчастий она стала моим счастьем».) Рушди и Уэст поженились в 1997 г., в 1999 г. родился их сын Милан. Со временем опасность стала ослабевать – в 1993 г. Рушди впервые появился на публике на концерте U2. Наконец 24 сентября 1998 г. иранский министр иностранных дел Камаль Харрази заявил, что иранское правительство больше не будет «охотиться на Рушди», поддерживая операции по его устранению. Это тоже был результат политических игр: к власти в Иране пришло либеральное правительство Хатами, которое пыталось наладить связи с Евросоюзом и стремилось восстановить дипотношения с Британией. Саму фетву, кстати, никто не отменял: это мог сделать только сам Хомейни, а он умер в 1989 г. Так что смертный приговор Рушди остается в силе и до сих пор. Как бы то ни то ни было, писатель наконец смог вернуться к нормальной жизни.

«Новая жизнь» Рушди оказалась весьма бурной. Такое впечатление, что он старается наверстать упущенное за годы, проведенные в подполье. В 1999 г. на вечеринке-презентации нового журнала Рушди познакомился с красавицей Падмой Лакшми, моделью, актрисой и телеведущей, американкой индийского происхождения. Спустя год он переехал к ней в Нью-Йорк, оставив жену и маленького сына – ситуация, которую он описал в романе «Ярость». В 2004 г. роман превратился в брак, который спустя три года закончился разводом. С тех пор Рушди постоянно видят в обществе юных красоток, включая таких знаменитостей, как Кайли Миноуг, Скарлетт Йоханссон, Розарио Доусон и Оливия Уайльд. Колонки сплетен пишут о его романах то с атлеткой-паралимпийкой Эйми Маллинз, то звездой Болливуда Рийей Сен, то журналисткой Аитой Игодаро. Журналисты ехидно замечают, что у писателя, похоже, начался кризис среднего возраста: если раньше он женился на своих ровесницах, связанных с литературой, то теперь он выбирает исключительно женщин лет на 30 моложе, сантиметров на 10 выше и без особых признаков интеллекта. Он даже сделал операцию на глазах, исправив опущение верхнего века, после чего стал выглядеть гораздо моложе. Впрочем, некоторые друзья утверждают, что Рушди все еще надеется вернуть бывшую жену, а многочисленные похождения – лишь способ разбудить ее ревность.

Писатель окончательно перебрался в Нью-Йорк. Здесь он стал неотъемлемой частью ночной жизни города: Рушди не пропускает ни показы мод, ни театральные и кинопремьеры, ни спортивные матчи, ни вечеринки в ночных клубах. Он пишет колонку для английской Guardian, выступая за модернизацию ислама, преподает в университете штата Атланта, участвует в деятельности благотворительных организаций, разъезжает по фестивалям (в 2005 г. он впервые рискнул посетить Эдинбургский книжный фестиваль), возглавляет Американский ПЕН-клуб (в 2004-2006 гг.), с 2000 г. регулярно посещает родную Индию. В июне 2007 г. Рушди был награжден рыцарским титулом, что вызвало протесты лидеров Ирана, Пакистана и Аль-Каиды и демонстрации в Тегеране. Он регулярно влипает в неприятности, но всегда умудряется отстоять свои права. Так, в 2008 г. он добился судебного решения по поводу книги мемуаров своего бывшего шофера-охранника, обозвавшего писателя высокомерным и неряшливым скупердяем. В 2011 г. он выиграл битву против Facebook – добился разрешения фигурировать под своим вторым именем, а не первым, которым никогда не пользуется.

Остается удивляться, когда он еще успевает писать книги. Между тем за последнее десятилетие Рушди опубликовал три новых романа, книгу эссе и еще одну сказку, «Лука и Огонь Жизни», сочиненную уже для младшего сына, Милана. Критики, правда, не слишком высоко оценивают последние романы Рушди, относя к его несомненным шедеврам только ранние «Дети полуночи», «Стыд» – политическую сатиру по мотивам истории Пакистана, и написанный в годы подполья «Последний вздох мавра», где действие вновь переносится в любимый писателем Бомбей, и вновь семья да Гама-Зогойби оказывается зеркалом индийской жизни. Раздражение критиков вызывают книги, где чувствуется влияние других писателей: Сола Беллоу в «Ярости», с одиноким профессором, бродящим по Нью-Йорку – чем не «Герцог»? – и Дона Делилло в «Клоуне Шалимаре».

Впрочем, Рушди ругают и за его фирменные приемы: длинное, растянутое, ветвящееся на множество историй повествование, с десятками, если не сотнями действующих лиц. (Главная жалоба всех читателей: роман Рушди невозможно дочитать до конца, не запутавшись в персонажах и сюжетных ходах). Магические искривления реальности, как в «Стыде», где описывается «вымышленный Пакистан», или в «Земле под ее ногами», предлагающей параллельную историю рок-музыки. Волшебные персонажи: женщины, превращающиеся в пантер или же постоянно окруженные бабочками; мальчики, для которых время течет в два раза быстрее нормы. В общем, все штампы магического реализма, которые кажутся устаревшими и на которые когда-то сочинил убийственную пародию Джулиан Барнс: «О близкое соприкосновение нищеты и дорогостоящих принципов, религиозности и бандитизма, удивительной гордости и необъяснимой жестокости! О диковинная птица даикири, высиживающая яйца на собственном крыле; чудо-дерево фредонна, чьи корни растут с концов ветвей; волокна этих корней помогли горбуну с помощью телепатии оплодотворить надменную жену хозяина гасиенды. А оперные залы, ныне заросшие тропической зеленью джунглей!»

Все это правда, вот только лучшие из романов Рушди написаны так, что оторваться от них совершенно невозможно, и никакие недостатки в глаза отнюдь не бросаются. Судьба сыграла с Рушди несмешную шутку: он настолько известен, что как писателя его часто просто не воспринимают. Все про него слышали, и никто не торопится его читать. В то время как Рушди, несомненно, один из самых талантливых современных писателей, блестящий стилист и фантастический рассказчик. Хотя, конечно, Нобелевская премия ему не светит. Да и зачем она ему?

В сентябре писатель обещает выпустить книгу, которая по популярности рискует забить и «Детей полуночи» и «Сатанинские стихи» – мемуары о годах «под фетвой». Название – «Джозеф Энтон»: под этим именем Рушди скрывался. Это комбинация из имен двух его любимых писателей: Джозефа Конрада и Антона Чехова.

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>