В Санкт-Петербурге в издательстве «Владимир Даль» вышли две книги из готовящегося трёхтомника Сергея Николаевича Дурылина (1886-1954).

Книги подготовлены и выпущены стараниями историков русской философии и работников музея-квартиры С.Н. Дурылина в Болшеве (г. Королев) Анны Игоревны Резниченко и Татьяны Николаевны Резвых.

Сергей Николаевич Дурылин – одна из ключевых фигур Серебряного века. Он дружил с поэтами Б.Л. Пастернаком и М.А. Волошиным, философами П.А. Флоренским, В.В. Розановым и С.Н. Булгаковым, художником М.В. Нестеровым, секретарем Л.Н. Толстого Н.Н. Гусевым. Дурылин был знаком со Л.Н. Толстым, А.А. Блоком, был секретарем знаменитого Московского религиозно-философского общества памяти В.С. Соловьева с 1912 и до самого его закрытия. По образованию этнограф и историк, он путешествовал по русскому Северу, изучал быт северных народов, религиозные традиции северорусского народного православия.

В разные периоды своей жизни он исследовал творчество М.В. Лермонтова, Н.С Лескова, Н.В. Гоголя, славянофилов, К.Н. Леонтьева, В.В. Розанова, М.В. Нестерова, Рихарда Вагнера. Не занимаясь профессионально философией и не имея философского образования, тем не менее, он философствовал – и в своих беседах, и в статьях и в книгах об искусстве и его творцах, о русском народе и православии. Вместе с тем он не был – и не хотел быть! – исследователем в стерильном, позитивистском смысле этого слова; его «исследования» это – обращение не к тексту, а к просвечивающей сквозь текст личности. Недаром В.П. Визгин характеризует Дурылина как философа сократической традиции, жившего «в стихии беседной устной речи»¹.

Наконец, С.Н. Дурылин был оригинальным писателем, все значение которого начинает осознаваться лишь сейчас, когда стали публиковаться его рассказы и повести, увы, незнакомые широкому читателю при жизни автора.

С.Н. Дурылин прожил долгую жизнь, и его не миновали тяжкие перипетии «века-волкодава». Ему пришлось перенести аресты и ссылку, тем не менее, он выжил, стал известным ученым-филологом и театроведом, преподавал в ГИТИС, превратившись подобно А.Ф. Лосеву в связующее звено между поколением Серебряного века и поколением советской молодежи. Судьба Дурылина – это судьба русского не просто религиозного, но и православно-воцерковленного философа (еще до революции С.Н. Дурылин принял сан священника и некоторое время служил в московской церкви Николая Чудотворца в Кленниках), выбравшего «внутреннюю эмиграцию» и сумевшего выжить в атмосфере удушающей одной единственной государственной идеологии.

В последнее время в среде историков русской философии наметился интерес к этой фигуре. Без его трудов, воскрешающих личности философ, художников, поэтов Серебряного века, невозможна реконструкция живой картины этой эпохи. Сегодня издают его произведения, письма, пишут статьи о его жизни и творчестве. Тем не менее, как отмечают составители данной книги, доля «публикаций ключевых текстов Дурылина, к сожалению, невелика, и к тому же ни одно из этих изданий не является критическим»².

Этот недочет и призвана исправить публикация трехтомника сочинений Дурылина.

Первая книга – «Рассказы, повести, хроники Сергея Раевского» включает в себя художественные, прозаические произведения Сергея Николаевича Дурылина.

Книга состоит из трех разделов – «Рассказы», «Повести», «Хроники» и приложения с небольшими рассказами. Некоторые произведения печатались в начале века (в том числе под псевдонимом «Сергей Раевский), некоторые – впервые публикуются по автографам из архива. Среди них – произведения из цикла «Рассказы Сергея Раевского» «Крестная», «Жалостник», «Три беса», повести «Сударь-кот», «Роб Рой», хроники «Колокола» и «Чертог памяти моей».

Дурылин был недюжинным, талантливым, но, увы, малоизвестным писателем. Большая часть его прозаических сочинений так и не увидела свет при его жизни, хотя их знали и любили близкие друзья Дурылина, среди которых были такие выдающиеся деятели русской культуры как художник Нестеров или философ Перцев (так, Нестеров очень высоко ценил повесть «Сударь-кот», прочтение которой вызвало у него слезы и Дурылин посвятил повесть ему).

Сам Дурылин считал себя последователем той линии в русской литературе, которая была представлена философом и прозаиком Константином Леонтьевым, Лесковым, русскими символистами и которую он противопоставлял школе кумиров интеллигенции, «реалистов» и «демократов» Чехова, Некрасова, да и позднего Толстого. Его привлекала литература, пронизанная мистическими, религиозными интуициями, ориентированная не только на содержание, но и на изысканность формы, литература символическая и метафизическая, а не назидательная, идеологическая, вульгарно-народопоклонническая и прогрессистски-западническая.

Впоследствии Саша Соколов скажет, что в русской литературе есть направление, идущее от Тургенева и Толстого, это – просто реализм, а есть направление, идущее от Гоголя, и это – магический реализм (к которому и относит себя автор «Школы для дураков»). Так вот, Сергей Дурылин это писатель – магический реалист.

Действие его рассказов и повестей часто происходит в монастырях, герои – люди набожные и даже монахи, либо люди мирские, грешные, но с глубоким мистическим опытом. В прозе Дурылина нет внешнего динамического сюжета, но есть второй гиперреалистический план, где происходит духовная брань между добром и злом, демоном и страдающим и тянущимся к Богу человеком.

Источник вдохновения для Дурылина – мифомышление народного православия, выраженное в народных сказаниях, притчах, духовных стихах. Дурылин-писатель так же изящно облекает дух русской религиозности в формы пришедшей Запада и гремевшей тогда символической эстетики, как и Дурылин-мыслитель облекал тот же дух в формы популярных тогда философских систем (но об этом – немного позже).

Нельзя забывать, насколько «несвоевременной» (в ницшеанском смысле) была эта проза в ту эпоху, когда она писалась, в 20-е годы, в стране, перевернутой социалистической революцией, болеющей горячкой богоборческого атеизма (поэтому Дурылин в общем-то и не имел шансов стать популярным у своих современников, даже если бы его сочинения были бы изданы). Указание на эту несвоевременность – авторская орфография, которая содержит в себе много черт старой дореволюционной орфографии.

Составители книги – А.И. Резниченко и Т.Н. Резвых бережно сохранили и донесли до читателей эту особенность прозы Дурылина и благодаря этому его произведения открыли еще один аспект своего смыслового богатства. Намеренная архаичность орфографии художественных сочинений Дурылина – такое же знаковое явление, как и, скажем, стремление евразийцев издавать со второй половины 20-х годов, в условиях эмиграции, свои сборники по новой постреволюционной орфографии.

Составители отмечают также, что проза Дурылина часто выступает как своеобразная иллюстрация к его философским размышлениям. Это объясняет тот факт, что в издательстве «Владимир Даль» вышли сразу же две книги Дурылина из предполагаемого трехтомника.

Вторая книга — «Том II: Статьи и исследования» включает в себя статьи С.Н. Дурылина о литературе, живописи, иконописи, музыке, о православной церкви, о России и путях ее развития, написанные и публиковавшиеся в первые три десятилетия ХХ века.

Она состоит из семи рубрик, которые, соответственно, носят названия «О России и будущих путях искусства», «За полуночным солнцем», «Судьба Лермонтова», «Николай Семенович Лесков. Личность. Творчество. Религия», «Церковь и возрождение», «Заметки о Нестерове (впечатления, размышления, домыслы)», «Работы 1920-х гг.».

Тексты в них расположены в хронологическом порядке. В качестве приложения к книге выступает публикация пяти сонетов Дурылина «Север. К полуночному солнцу».

Структура издания соответствует хранящемуся в архиве Дурылина наброску плана его собрания сочинений, не реализованного при жизни автора. Второй том современного издания в основе своей соответствует четвертому тому задуманного Дурылиным собрания (разумеется, с определенными изменениями, так как набросок плана составлен Дурылиным около 1914 года, а в современное издание вошли и работы более позднего времени).

Таким образом, составители не стали подчинять текст своим собственным субъективным исследовательским концепциям, как, увы, делают очень многие, они постарались максимально реконструировать текстовой ансамбль, задуманный самим автором.

Большинство работ представляют собой републикации статей Дурылина, разбросанных по журналам и газетам 1910-х гг. и малодоступных для современного широкого читателя. Несколько работ («Судьба Лермонтова», «Вагнер и Россия», «Об ангелах») уже публиковались в сборнике «С.Н. Дурылин и его время», выпущенном издательством «Модест Колеров» в 2011 году, составителем и редактором которого также была Анна Игоревна Резниченко. Но основная масса – статьи, которые еще неизвестны любителям русской мысли (кроме узких специалистов, работавших в соответствующих архивах).

Книга снабжена серьезными научным аппаратом, предисловием, подробными комментариями, показывающими, что составители и комментаторы немало времени провели в архивах и прекрасно ориентируются в произведениях и перипетиях творческой биографии Дурылина, именным указателем. Еще раз отметим ту бережность и любовь, с которой составители отнеслись к текстам Дурылина. Они не просто перепечатали тексты из дореволюционных изданий, но и сверили первые публикации с автографами (часто черновиками), хранящимися в архиве. Кроме того, они сохранили авторские подчеркивания, разрядку, выделение текста и даже авторские особенности написания отдельных терминов. В наше время, которое вообще характеризуется упадком издательского дела, редко можно встретить такой высокий уровень научно-критического издания.

Опубликованные работы разнообразны и неравноценны. Есть небольшие рецензии на книжки стихов или прозы, есть существенные – и по значению и по объему – серьезные культурологические исследования. Глава «За полуночным солнцем» представляет собой путевые заметки, которые Дурылин вел во время командировки на север России по поручению Московского археологического института (в котором он в юности учился) в 1911 году. Интерес для этнографов могут составить его наблюдения за жизнью и бытом дореволюционных лопарей. Глава о Лескове – по сути, целая монография о жизни и творчестве русского писателя. Работы «Церковь невидимого града» и «Иконопочитание в древней Руси» – отдельные большие философские и культурологические произведения.

Чтение второй книги также заставляет задуматься о судьбах церкви, интеллигенции и народа в России. Сергей Николаевич Дурылин – представитель того поколения русской дореволюционной интеллигенции, которая разорвала с традиционным для тогдашней интеллигенции материалистическим, революционным мировоззрением и вернулась в лоно Русской Православной Церкви (в случае Дурылина, как мы видели, это был разрыв не только идеологический, но и эстетический).

Известно, что в молодости Дурылин некоторое время был атеистом, сочувствовал идеям народничества, принял, хотя и не самое заметное, эпизодическое, участие в событиях первой русской революции, в чем потом, став священником, богословом и религиозным философом, раскаивался. Вместе с тем эти русские интеллигенты вернулись к тому, что было дорого и ценно тому самому народу, который интеллигенты-революционеры на словах любили, а на деле не знали.

Придя в церковь – и в прямом, и в переносном смысле – интеллектуалы встретились с символикой храма и иконы, народными религиозными апокрифами и притчами и сделали их предметом строгого философского анализа, тем более серьезного и интересного, что он производился людьми, которые прекрасно разбирались в классической и современной им европейской философии. Они заставили говорить народные святыни на языке греческих и немецких систем и в то же время при помощи новейших для того времени философских методов – диалектического, феноменологического и других, они попытались проникнуть в самую суть «народного духа». Так родился «Иконостас» о. Павла Флоренского, где тема иконописи переплетается с полемикой между платонизмом и кантианством, так родилась работа С.Н. Дурылина «Церковь Невидимого Града. Сказание о граде Китеже», где ставился вопрос о сути русского православия как основы народной жизни.

Судьба этих воцерквившихся русских интеллигентов (а кроме Дурылина сюда, конечно, следует отнести и П.В. Флоренского, и С.Н. Булгакова, и П.Б. Струве и т.д.) сложилась трагически. Гегель говорил, что сова Минервы вылетает, когда наступают вечерние сумерки. Сова Минервы русской религиозной философии вылетела, когда наступили сумерки русского религиозного сознания и когда тот самый народ, который объявлялся Богоносцем и преподносился как образец верности православию, отвернулся от церкви и, как минимум, – в основной массе своей, – равнодушно взирал на гонения на церковь, а как максимум и в определенной мере участвовал в них. Никакого религиозного Просвещения, сближения интеллигенции и народа на основе воцерковления, о которых мечтали религиозные мыслители Серебряного века, не произошло.

Но сами их труды и творчество, догадки и дерзновения остались и не утеряли актуальности и в наши дни. В этом смысле книга Дурылина интересна не только для специалистов по русской философии но и для представителей сегодняшней современной церковной и околоцерковной религиозной интеллигенции. Как современно звучат слова С.Н. Дурылина из его статьи о граде Китеже, где он критикует Гиппиус и Мережковского, утверждавших, что Церковь умерла в силу личного неблагочестия и сервилизма ее клира:

«Никогда еще не была столько обличаема Церковь, как ныне и есть нечто свое, особое у этих обличений, объединивших Льва Толстого и социал-демократа, Мережковского и Илиодора»³.

Ошибку критиков Дурылин видит в том, что они отождествляют церковь видимую и церковь вообще, которая включает себя еще и Невидимую Церковь, мистическое средоточие Церкви, без которого она, действительно, ничто.

«Церковь земная жива не учреждениями, не процветанием внешних форм церковной жизни … но ее внутренним сокровенным устремлением к Церкви Невидимой…»⁴ .

Сегодня русская церковь обличается еще более страстно и настойчиво, чем в эпоху Серебряного века; куда Гиппиус и Мережковскому до «Пусси Райот». Напоминание о Невидимой Церкви и Невидимом Граде уместно и важно и сейчас.

Примечания:

¹ Визгин В.П. Дурылин как философ// С.Н. Дурылин и его время. Составление и редакция Анны Резниченко. Книга 1. Исследования. Модест Колеров. –М., 2010. -С. 187.
² Резниченко А.И., Резвых Т.Н. От составителей// Дурылин С.Н. Собрание сочинений в трех томах. Том 2. Статьи и исследования. Сост., вступ. статья и коммент. А.И. Резниченко, Т.Н. Резвых. Спб, Владимир Даль 2014. –С. 4.
³ С.Н. Дурылин. Указ. соч. –С. 125.
⁴ С.Н. Дурылин. Указ. соч. –С.-С. 129-130.

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>