Борьба изначально составляла саму суть олимпийских игр. Олимпийские игры восходят к ритуальным состязаниям, стержнем которых была борьба. Для нас борьба представляет собой спортивное состязание, архаичный человек видел в ней священнодейство, определявшее жизнь как самого индивида, так и мироздания в целом.

«Борьба, в которой упражнялись в гимнасиях и палестрах, не была … простой «физкультурой», порожденной «античным духом», т. е. стремлением к красоте тела: известно, что этот физический культ был в непосредственной связи с культом религиозным. Прежде всего, интересна связь гимнастики с врачеванием, представление о котором искони отводило к борьбе и к актам рукопашной схватки, к единоборству со смертью; даже в классическую эпоху эта связь между ними считалась очень древней, пришедшей из времен мифа… Основным божеством гимнасий был загробный бог Гермес; его статуи и гермы находились во всех палестрах и стадиях. Рядом с ним почитается и знаменитый борец со смертью Геракл… В сущности, каждая палестра и каждый гимнасий — своего рода храм, где происходят акты борьбы, еще не ставшие зрелищем… здесь подготовлялись для религиозно-общественных выступлений борцы, и здесь происходили репетиции перед олимпийскими играми…

По словам исследователя олимпийских игр, у каждого племени был свой миф о возникновении Олимпий и об их основателе… устойчивей всего оказывается в роли основателя Олимпий Зевс, а в роли первого победителя – Аполлон, исконный борец с драконами… Зевс … сам боролся с титанами, детьми Земли, победил их и забросил в преисподнюю, в тартар; после победы он въехал на колеснице, запряженной блестящими конями, на Олимп… Сами состязания происходили под аккомпанемент игры на флейте; после них шло жертвоприношение… в древности такая борьба была не состязанием, а рукопашной на жизнь или на смерть: борьба длилась до тех пор, пока один из противников не бывал убит. Итак, побежденный платился жизнью, быть «побежденным» значило «умереть» и «лишиться власти», «победить» значило «жить» и «властвовать». Победитель в Олимпиях шел в окружении всего племени и сам являлся запевалой, зачинателем победной хвалы в честь самого себя; это было новое божество, в рукопашной умертвившее старого бога и теперь ставшее новым царем, новым годом, новым женихом». [6]

Такая борьба берет свое начало в ритуальной рукопашной схватке с тотемом – звероподобным прародителем и покровителем племени. Рудименты представлений о тотемической борьбе присутствуют в героических сказаниях самых различных народов мира. Так, согласно ингушскому преданию, борьба появилась от поединка далекого предка ингушей с медведем. Чеченцы связывают возникновение борьбы со схваткой их предка с тигром. «Толковый словарь грузинского языка» Сулхан-Саба Орбелиани (XVII) возводит слово «чидеба» или «чидаоба» (грузинская традиционная борьба) к значению «схватка человека со зверем или зверя со зверем». Зрелищные рудименты тотемической борьбы представлены небезызвестными цирковыми поединками человека с хищником (медведем, тигром или львом).

Один из самых архаичных видов борьбы — ритуальный поединок двух соперников в круге. Задача борцов – вытолкнуть противника за пределы круга. Круг в архаичном сознании символизирует мир человека, все, что находится за его пределами, – сакральное пространство, мир умерших предков, духов и божеств. Мир человека – это упорядоченный мир культуры, знаменующей собой саму жизнь. Сакральное пространство – территория хаоса, дикости и, в конечном счете, смерти. «В повседневной жизни два типа пространства противостояли друг другу, как деревня противостояла окрестному лесу и, как справедливо подчеркивает В. Де Майе, жизнь – смерти. Это замечание позволяет понять и почувствовать всю глубину пропасти, разделяющей окультуренное и «дикое» пространство. У заирских комо, пишет В. Де Майе, именно лес считался местопребыванием усопших. В лесу их хоронили, в лесу же жрецы перед совершением обрядов приносили жертвы предкам, чтобы снискать их благоволение. Обитавшим в лесу предкам принадлежали, поэтому, жившие там звери, причем считалось, что души умерших могут вселяться в лесных животных». [2]

Выбить соперника за пределы круга – значило, таким образом, придать его смерти, бросить в преисподнюю. Рудименты такого вида борьбы присутствуют в японском сумо, долганской борьбе «выталкивание за круг», литовской силовой игре койу йегос ишбандимас.

Другой тип ритуальной борьбы лег в основу подавляющего числа традиционных и современных видов спортивной борьбы. Борцы схватываются в поединке и пытаются свалить друг друга с ног. Тактика эта восходит к архаичной борьбе, в ходе которой борец должен был поднять своего соперника и «вбить» его в землю.

Такая борьба нашла свое отражение в эпосе самых разных народов мира. Так, согласно башкирскому сказанию об Урал-батыре и чудовищном дэве, борющиеся «взобрались на самую вершину горы и схватились в единоборстве. Борются они, борются, настал уже полдень, а они все борются без передышки, – никто не может одолеть другого. И вот, когда солнце стало клониться к закату, дэв, как-то изловчившись, оторвал Урала от земли и бросил его ввысь так, что тот, упав, вошел в землю по пояс. Дэв вытянул и снова подкинул Урала, и тот, упав, ушел на этот раз в землю по шею. Дэв вытащил его за уши, и они схватились опять.

Снова начали они бороться, уже вечер наступил и сумерки стали сгущаться. И вот Урал внезапно оторвал от земли кичащегося своей силой дэва и швырнул вверх что есть мочи. Тот, упав, ушел в землю по пояс. Вырвал его Урал из земли, и они продолжали бороться. Урал-батыр опять взметнул дэва, да так, что на этот раз, тот ушел в землю по шею, и девять его голов замерли, говорят, уставившись в разные стороны. Вытащил Урал дэва, и они продолжили схватку. Не успел дэв опомниться, как Урал-батыр взметнул его в небо с такой злобой, что тот, падая, провалился сквозь землю. Говорят, это и был последний судный день дэва.

Карагаш … от радости даже заплакала и спросила в изумлении:

А куда же делся дэв?

Я превратил его в прах, — ответил Урал-батыр». [1]

Анализируя подобные сказания на славянском материале, академик Б. А. Рыбаков дал им весьма гротескное объяснение: «Не думаю, что будет большой натяжкой признать в этих сказочных приметах чудища (сказочного змея – Д, С.) обрисовку древнего мамонта (или мамонтов), загнанного огненной цепью загонщиков в ловчую яму, в подземелье, замаскированное ветками кустарников (калины). Длинношерстные мамонты, прорываясь сквозь «огненную реку», могли и сами быть носителями огня. Охотники, загнавшие мамонтов в яму, должны были окончательно одолеть их, распарывая чрево, пронзая копьями, забрасывая камнями. Мамонты же хватали охотников хоботами и, вероятно, действительно «вбивали в землю»». [4]

В действительности, ключ к пониманию этого мотива присутствует в самих эпических текстах. В приведенном выше фрагменте башкирского сказания совсем не случайно упоминание о солнце, бегущем по небосводу в ходе поединка героя и чудовища. Поднятый вверх и вбитый в землю борец сознательно или бессознательно ассоциировался архаичным человеком с солнцем, поднимающимся из земли во время восхода, летящим по небосводу и умирающим, входящим в землю на закате. Противник вбивался не просто в землю; он вбивался в землю-могилу, в преисподнюю. Поэтому, бросить соперника – значило отправить его в преисподнюю, придать его смерти. Проигравший ассоциировался с миром смерти, с кривдой и с заходящим солнцем; в календарных празднествах он – старый год, старый мир, придающийся смерти (в борьбе геудеу-геудеу австронезийской народности аче в Индонезии проигравший до сих пор называется «мертвецом»).

В архаических эпических сказаниях этот мотив представлен предельно ясно. В конкретных видах борьбы различных народов мира он выражен лишь рудиментарно. В одних видах борьбы достаточно оторвать противника от земли и бросить его, заставив коснуться земли любой частью тела выше колена. В других – необходимо прижать его к земле спиной или животом. Это прижатие могло быть осложнено вполне утилитарными воинскими задачами. Так, у варрау (северо-восток Южной Америки) в борьбе, в частности, вырабатывались боевые навыки. Воины сходились, упираясь «щит в щит» , и по команде начинали давить ими друг друга. Побеждал тот, кто сваливал соперника с ног и прижимал его своим щитом к земле.

У некоторых народностей борцы прижимали друг друга к земле и другими частями тела. Так, у мапуче (Чили и запад Аргентины) участники борьбы лонкотун пытались схватить друг друга за волосы и прижать голову противника к земле.

Подобные формы борьбы, все как один, восходят к архаичному представлению о земле-могиле, в которую «вбивался» борец. Бросить противника на землю или прижать его к земле – значило «вбить» его в преисподнюю, приобщить миру смерти. Архаичное представление о земле-могиле можно проследить, в частности, в систанском варианте эпического сказания о Рустаме, которого Фирдуоси называл «Богатырем мира». Согласно преданию, персидский герой случайно убил собственного сына. «И стал он себя бить, и посыпал себе голову прахом, и рвал на себе волосы. Тотчас послал он человека к Кей-Кавусу, чтобы тот прислал целебного снадобья. Посланец вернулся с пустыми руками… Рустам в гневе бросился сам к царю… И тут он услышал голос: «Рустам, если ты будешь сорок дней носить Сухраба на своих плечах – бог снова даст ему душу!» Изготовили сундук, положили тело Сухраба в сундук. Взвалил Рустам сундук себе на плечи и день и ночь таскал на себе. Так таскал тридцать восемь дней… сердце у Рустама дрогнуло, сел он на землю и сундук поставил. И как только он его поставил, Сухраб из сундука говорит: «Отец, ты второй раз вонзил мне кинжал в сердце.» Так и умер Сухраб». [5]

Позднее архаический мотив вбивания противника в землю-могилу упрощался и рационализировался. В таких упрощенных видах борьбы соперника достаточно было сбить с ног или просто оторвать от земли. Так, в борьбе нанайцев «два соперника становились друг к другу спинами и выполняли захват в локтевых суставах. По команде начинали поединок. Задачи игроков – свалить партнера с ног или оторвать от земли. Игрок, которому это удавалось сделать, становился победителем… Во время борьбы партнеры не имели права ставить друг другу подножки, но в то же время им разрешалось бросать соперника через голову вперед». [3]

В более развитых видах борьбы насквозь мифопоэтическая бросковая техника, восходящая к архаичному мотиву вбивания в землю-могилу, осложнялась вполне рациональными боевыми навыками (классический панкратион, японское дзю-дзюцу). Ритуальная и мифопоэтическая сущность борьбы забывалась или переосмысливалась, уступая место игровой или воинской функциям борьбы.

При этом характерно, что связанные с борьбой мифопоэтические мотивы, присутствующие в эпических сказаниях и архаических ритуалах, встречаются в современной политической борьбе. Противника все так же пытаются выбить из своего круга или втоптать в грязь. При этом борющийся ассоциирует себя с новым годом (новой эпохой), правдой, восходящим солнцем и жизнью, а противника, соответственно, – со старым годом (старой эпохой), кривдой, закатным солнцем и смертью. Впрочем, это – тема для отдельного разговора.

_______________________________

1.Башкирское народное творчество. Том III. Богатырские сказки. Уфа: Башкирское книжн. изд-во, 1988. – С. 37 – 38.
2. Иорданский В. Б. Хаос и гармония. М., Наука, 1982. – С. 104.
3.Прокопенко В. И. Традиционное физическое воспитание нанайцев. Екатеринбург, Изд-во Уральского университета, 1992. – С. 73.
4. Рыбаков Б. А. Язычество древних славян. М. Наука, 1981 – С. 130.
5. Сказки и легенды Систана. М. Наука. 1981. – с. 222 – 223.
6. Фрейденберг О. М. Поэтика сюжета и жанра. М. Лабиринт. 1997. – С. 134, 135, 137, 138.

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>