Всеволод Непогодин. «Выльторъяс»

Одесский хам и острослов Всеволод Непогодин написал книгу, обличающую российское мещанство. Сделал он это в духе перестроечного киножурнала «Фитиль», пылая комсомольским задором. В его прожекторе перестройки так и всплывают карикатуры из сатирического журнала «Крокодил» и «Чаян», в них также нещадно пороли мещанские проявления.

Корень всех бед Непогодин видит в советском наследии, которое бурными сорняками проявляется в современной российской действительности, заглушая все новое. Выстраивается мифологема советского, противоположная другой популярной крайности — ностальгическому образу.

Действие книги происходит в вымышленном городке Нефтегазопроводск в республике Коми. Время здесь погрузилось в вечную мерзлоту.

В этой мерзлоте сформировалась и «ментальность северян, свято чтущих чинопочитание». Одесситу Непогодину важно показать противопоставление север — юг.

Север — это пограничье потустороннего, где ничего хорошего не может быть по определению. Между жизнью и смертью здесь пребывают люди, пока их окончательно не заметет жизненным сугробом. Тьма и холод формирует их, как Мордор пестует своих орков.

Советское и северное — близнецы и братья. Все это, по мысли автора, пространство тоски, безнадеги, убогости.

Логика понятная и незатейливая. Для подтверждения ее Непогодин и публикует отчет о своей ревизорской проверке далекой северное российский глубинки. Благо есть на кого равняться: Николай Васильевич в свое время отличный пример показал. Но до него далеко, как до Нефтегазопроводска по шпалам.

В своей книге Непогодин пробежался по верхам и низам провинциального российского общества, ведя практически зоологические заметки:

«Русские могут жить в бедности и нужде, но чувство семейной общности спасает их от дум о материальной неустроенности бытия».

Подобных авторских реплик о нравах много:

«Женское одиночество, давно ставшее нормой на Западе, в российской глубинке воспринимается обществом как позор, провал и неудача».

Реинкарнированный комсомолец с камнем за пазухой, составляет свой путеводитель особенностей русского общества. Например, в качестве таковой представлено то, что «героев, победивших фашизм, вспоминают лишь 9 мая и перед голосованием за депутатов и мэров». Как правило, подобным образом ворчат пенсионеры на лавочках, да мещане не своих кухнях.

Проклятое наследие царизма сменилось у автора на советское, став универсальным объяснением всего:

«По старой советской привычке начальники добровольно принудительно заставили своих подчиненных обзавестись зарплатными карточками «Газсевербанка»».

Верхи хамоваты, деспотичны, а низы безропотны и забиты. Их объединяет только ограниченный кругозор и поклонение телевизору. Вот и получаем беспросветное животное существование.

Выльторъяс…

Что до местных царьков, их нравов, то Непогодин замечает, что, как в первобытном обществе, здесь правят бал «родоплеменные связи». Местные хозяева жизни узнаваемы по звягиновскому «Левиафану» или быковскому «Дураку». Шаблонны.

Вся эта состоятельная публика кичится своим положением, ненавидит простолюдинов и обитает в подъезде дома на ул. Советская, 30. Ну, на самом деле, какая еще может быть улица в городе, где застыло время? Да и автору необходимо показать прочную генеалогическую связь с советским.

Описание жития-бытия местных начальничков не лишены живости и точности карикатурных кадров. Но постепенно, по мере повествования, автор распаляется отвращением к описываемым персонажам. Отсюда и книга превращается в фантасмагорию с элементами жесткой публичной порки.

Главный в нефтегазопроводской иерархии — Виктор Александрович Скворцов. Он три срока избирается главой муниципалитета. Все его семейство живет, как сыр в масле.

Одну свою дочку он отмазал от убийства супруга, второй приобрел квартиру в Бургасе, ради которой пришлось пожертвовать городским бассейном. В семье Скворцовых царил культ еды, который был смыслом существования этих людей. Супруга главы города была домохозяйкой, питала необузданную страсть к золотым украшениям. Три срока шли гладко, по потом ставки были сделаны не на него и муниципальные выборы выиграл молодой конкурент.

Скворцов — никому не нужный, списанный в утиль, валяется в общей больничной палате.

Непогодин, как следопыт, в поисках примет советского. Труда особенного это не составляет. Они на каждом шагу, если и не на каждом, то можно что угодно выдать за таковое.

Советское — синоним тоскливого и серого. Таково и существование в Нефтегазопроводске. Центральная улица Зои Космодемьянской — пройдешь по ней, и хочется повеситься. Улица 40 лет Коми в народе переименована «Сорок лет в коме».

В своей страсти обличения нравов северян советского производства автор доходит до откровенного морализаторства. Ворчливого. Вот местный главный энергетик Фомин, которого отстранили от работы, выпил на улице, а бутылку выбросил «прямо на снег, не соизволив поискать мусорную урну»…

Невыносимая бессмысленность и тупость бытия.

Выльторъяс. Ах, да, не сказал, что это такое.

«Выльторъяс» — это краевые новости, выходящие по местному ТВ.

Видимо по мысли автора, это верх советской пошлости:

«Их советская стилистика не претерпела изменений при демократической России…».

Вообще телевизор, по мнению Непогодина, это магнит для людей, сформировавшихся в советской стране. Он для них является «истиной в последней инстанции и самым надежным поставщиком новостей».

Выборы потрясли городок, произошли рокировки в знати.

Подобие киножурнала «Фитиль» постепенно у Непогодина трансформируется в комедию «День выборов».

Некоторые из элитариев продвинулись выше, другие выпали с Олимпа, но при этом все неизменно:

«Все важнейшие решения для Нефтегазопроводска по-прежнему принимаются в одном и том же подъезде».

Непогодин решил написать свой «Выльторъяс», свои краевые новости, избавившись от советской стилистики. Но чем яростней он ее изобличает, тем больше сам срастается с ней.

В итоге все это отдает хлестаковщиной. В книге много язвительного чувака, хама и острослова и крайне мало литературы. Имитация перестроечного комсомольского задора — едва ли хороший путь в литературу. Очень уж по-советски ведет свою десоветизацию автор.

Вообще писать на эту тему необходимо, болото мещанства и пошлости надо трясти, ведь не «Левиафаном» же единым.

Но вот для сравнения повесть Романа Сенчина «Полоса».

Действие происходит в той же республике Коми. Предельно реалистично показаны неприглядные реалии времени распада. Живым и настоящим вышел главный герой — начальник оптимизированного аэропорта, который совершает чудо и спасает лайнер с людьми.

Непогодин же решил специализироваться на карикатуре, причем довольно навязчивой и лобовой. А подобная карикатура всегда скучна, такую даже в «Крокодил» не ставили.

Всеволоду Непогодину все-таки лучше получается писать об Одессе, когда с любовью.

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>