11 (24) декабря 1901 года родился писатель Александр Фадеев

13 мая 1956 года. Из письма А.А. Фадеева в ЦК КПСС:
«… Созданный для большого творчества во имя коммунизма, с шестнадцати лет связанный с партией, с рабочими и крестьянами, одарённый богом талантом незаурядным, я был полон самых высоких мыслей и чувств, какие только может породить жизнь народа, соединённая с прекрасными идеями коммунизма.

Но меня превратили в лошадь ломового извоза, всю жизнь я плёлся под кладью бездарных, неоправданных, могущих быть выполненными любым человеком, неисчислимых бюрократических дел. И даже сейчас, когда подводишь итог жизни своей, невыносимо вспоминать всё то количество окриков, внушений, поучений и просто идеологических порок, которые обрушились на меня, — кем наш чудесный народ вправе был бы гордиться в силу подлинности и скромности внутренней глубоко коммунистического таланта моего.

… Жизнь моя как писателя теряет всякий смысл, и я с превеликой радостью, как избавление от этого гнусного существования, где на тебя обрушивается подлость, ложь и клевета, ухожу из этой жизни…»

* * * *

1 мая 1917 года. Владивосток. Только что закончилась первомайская демонстрация, и штаб объединённой социал-демократической партии забит народом. В комнату входит группа молодых ребят, впереди юноша в форме ученика коммерческого училища.

М.Н. Губельман: «Он был среднего роста, весь подтянутый, стройный, с открытой шеей, большой головой; его вихрастые волосы были непослушны, он старался пригладить их руками, но они не поддавались и разбрасывались в разные стороны. Это был Саша Фадеев».

«Их разговор начался с неожиданного упрёка, высказанного юношей: социал-демократы, дескать, не обращают достаточного внимания на то, что молодёжь ещё не организована и ей надо помочь разобраться в происходящих событиях.
Губельман, в то время один из руководителей Дальневосточной организации большевиков, возражает, но Фадеев настаивает: «Нет, товарищ Владимир, дело обстоит не так. Сами мы не можем разобраться во всём правильно…» (Л. Большаков).

У Достоевского Алёша Карамазов цитирует «одного заграничного немца»: «Покажите вы русскому школьнику карту звёздного неба, о которой он до тех пор не имел никакого понятия, и он завтра же возвратит вам эту карту исправленною».

Выпускник коммерческого училища 16-летний Саша Фадеев твёрдо знает, что «сам не может разобраться во всём правильно», и настоятельно требует для себя партийного руководства.

«Дядя Володя» (Губельман) пользовался у Александра авторитетом непререкаемым. За долгие годы их взгляды не разошлись ни разу и ни по одному вопросу» (Л. Большаков).

Весна — лето 1919-го. Член РКП(б) А. Фадеев — рядовой боец Сучанского партизанского отряда. «Фадеев носил с собой в полевой сумке несколько толстых тетрадок, в которых делал обстоятельные записи… Они служили нам не раз хорошую службу. Так уж повелось, что, когда нужно было получить обстоятельные сведения о каком-нибудь селении и его людях, Лазо и я вызывали из отряда Сашу Фадеева и просили его прочитать соответствующие записи из его тетрадок. Помнится, это был очень ценный материал» (М. Губельман).

Ноябрь 1919-го. Фадеев уже в должности адъютанта при И.М. Певзнере, командире Особого коммунистического отряда. «Вместе с Иосифом Максимовичем Саша… взрывал железнодорожные мосты, нападал на вражеские гарнизоны, безжалостно истреблял предателей и провокаторов» (Н. Ильюхов). В разоблачении предателей и провокаторов «тетрадки» Фадеева, видимо, играют не последнюю роль.

Декабрь 1920-го. «Я считался какое-то короткое время инструктором политотдела нашей дивизии, — вспоминал спустя годы Фадеев. — Но находился я фактически не при политотделе дивизии, а при её комиссаре… Я даже жил у него в салон-вагоне. Спал в столовой на полу, подстилая тогдашние наши меховые укороченные шубы — куртки, которые мы носили белым мехом наружу… Он прочил меня в комиссары полка, если кто-нибудь погибнет или кого-нибудь нужно будет заменить».

Фадееву всего девятнадцать, но он уже инструктор политотдела и готов, если надо, любому помочь «разобраться во всём правильно».

28 декабря 1920 года. Фадеев участник конференции военкомов и секретарей партячеек в городе Нерчинске. «На следующий день он (Фадеев) попал на вечер бойцов Народно-революционной армии. Попал ненароком, гостем, однако в любой обстановке осваивался юный комиссар быстро… и вот уже решительно поднялся, смело рванулся к трибуне» (Л. Большаков).

«В первом ряду сидели члены штаба армии: Велехов, Постышев, Серышев… а со сцены неслась по-мальчишески звонкая и очень красивая речь молодого политработника, одетого в армейскую форму. Это Саша Фадеев образно рисовал два мира: мир праздной и развращённой буржуазии, подымающей в холёной руке не стакан вина, а стакан, наполненный кровью рабочих; с другой стороны — мир тружеников, чьими руками создаётся богатство и красота для жителей дворцов. Созидатели этих богатств живут в лачугах и харкают кровью» (Т. Головина).

Сохранилась партийная характеристика Фадеева — короткая, в два слова: «Хороший, великолепен».

Март 1920-го. Из анкеты делегата IV Дальневосточной конференции большевиков Фадеева А.А.:

«К какому виду партийной деятельности имеет склонность: К работе агитационной и редакционно-издательской, но моё желание всегда непосредственно находиться с массой, в которой я готов вести какую угодно работу, так как хорошо знаю массу и умею иметь с ней дело».

12 февраля 1921 года. «Дано сие тов. Фадееву Александру в том, что… он действительно избран делегатом с правом решающего голоса на X Всероссийский съезд РКП, созываемый 10 марта с.г. в Москве».

«Провожать Сашу, едущего в Москву на съезд партии, я пришёл на Читинский вокзал. Стоял трескучий забайкальский мороз. Саша в это время был от радости, как говорят, на седьмом небе. Увидев меня среди других провожающих, он подошёл ко мне, крепко пожал руку и сказал: «Знал бы ты, друг мой, как я счастлив, что еду в Москву. Подумать только, еду в Москву на съезд партии. Ведь на съезде будет выступать Владимир Ильич Ленин, и я его увижу и услышу» (Т. Ветров — Марченко).

В стране — экономический, социальный и политический кризис. То там, то здесь вспыхивают крестьянские мятежи. Неурожай, отсутствие кормов, падёж скота и… тотальная продразвёрстка. Предприятия стоят из-за отсутствия топлива. Безработица. Рабочие ропщут.
28 февраля в Кронштадте на общих собраниях личного состава линкоров, а 1 марта на общегородском митинге были приняты резолюции с требованиями свободы деятельности левых социалистических партий, свободы торговли и перевыборов Советов, упразднения и устранения комиссаров. По сути, речь шла о свержении власти РКП(б).

2 марта в городе создан Временный революционный комитет, первой акцией которого стал арест коммунистов. Штаб обороны берёт под свой контроль главную базу Балтийского флота.

В Петрограде вводят осадное положение, разводят мосты и ледоколами вскрывают Неву, чтобы отсечь рабочие кварталы от руководящего центра. ЦК РКП(б) принимает решение о восстановлении 7-й армии под командованием М. Тухачевского.

8 марта в Москве открывается X съезд РКП(б).

А. Фадеев: «…Я был так близко от Ленина, что не удержался и украдкой потрогал рукой его за пиджак».

В армии Тухачевского брожение, солдаты отказываются наступать, а артиллеристы стрелять по восставшим. Первый штурм Кронштадта заканчивается провалом. По предложению Ленина часть делегатов съезда наделяют «самыми широкими полномочиями» и направляют политбойцами в армию Тухачевского. Агитпроповская легенда, что делегаты съезда брали Кронштадт. Да, они принимают участие в штурме (и в расправе над восставшими моряками), но функция у них исключительно надзирательная — следить, чтобы солдаты не повернули штыки на своих комиссаров.

Фадеев попадает в сестрорецкую группу, в пехоту. Во время штурма «был ранен в ногу, прополз почти два километра по льду до тыловых частей и был эвакуирован в госпиталь».

Мятеж жестоко подавлен. Но РКП(б) была вынуждена перейти от военного коммунизма к новой экономической политике, заменить продразвёрстку продналогом.

Выписавшись из госпиталя, Фадеев возвращается в Москву и, «как делегат, направленный на Кронштадтский фронт», первым делом идёт в ЦК: доложить о выполнении, получить новые указания.

Беседа с секретарём ЦК, «товарищеский совет» старшего молодому, партийная путёвка на учёбу в Горную академию. Принимают туда исключительно командированных Центральным комитетом. И следит за обучением сам ЦК: учёба здесь считается партийной обязанностью. Среди студентов — недавние комиссары полков и дивизий, секретари губкомов и укомов, председатели исполкомов.

Геологией Фадеев никогда не интересовался, в технических дисциплинах полный ноль, но он коммунист, солдат партии.

«Я занимался как лев или как Акакий Акакиевич — часов по 15 в сутки».

«Постоянно видела его за чтением специальной литературы, за изучением трудов классиков марксизма-ленинизма. С увлечением конспектировал он работу Ленина «Материализм и эмпириокритицизм». Труд Ильича вызывал в нём восхищение» (Т. Головина).

26 октября, всего через месяц после поступления в Горную академию, А. Фадеева избирают делегатом на VII Московскую губернскую конференцию РКП(б). Избирают студенты, сплошь состоящие из комиссаров и партийных секретарей.

«В гимнастёрке тёмно-серого сукна и таких же галифе, заправленных в хорошо начищенные сапоги, был он непоказно аккуратен. Аккуратность сказывалась и в точности изложения услышанного. Точность эта отнюдь не бесстрастность. Говорить без душевного волнения о Ленине он не мог» (Л. Большаков).

Партячейка академии входит в замоскворецкую районную организацию, и Фадеев становится нештатным, но весьма деятельным инструктором райкома РКП(б). Руководит замоскворецкими коммунистами тов. Землячка. «Эта скромная женщина с гладко зачёсанными назад тёмными волосами и вечным пенсне… Всегда в чёрном платье с туго накрахмаленным белым воротничком, всегда подтянутая и собранная, эта сорокапятилетняя партийка привлекала к себе молодёжь, в которой видела будущее партийного дела» (Л. Большаков).

Первой из женщин получила она орден Красного Знамени: «Награждается орденом Красного Знамени тов. Самойлова-Землячка Розалия Самойловна за то, что… неутомимой, беззаветной и энергичной организационной и политической работой положила прочную основу боеспособности красных частей и способствовала окончательной победе Красной армии».

Как именно Р.С. Землячка «способствовала окончательной победе Красной армии», сейчас вкратце можно прочитать в любом энциклопедическом словаре. Вкратце, потому что её подлинная биография ещё ждёт своего исследователя. К счастью, сохранились свидетельства современников. И среди них — «Солнце мёртвых» И.С. Шмелёва, одна из самых трагических книг, посвящённых Гражданской войне.

Саша Фадеев станет её преданным другом и «любимым учеником». До самой смерти будет бережно хранить и перечитывать её письма. Знал ли Фадеев, кто такая Землячка? Конечно, знал. Не хочется здесь писать про его патологически жестокую мать и бросившего семью «отца-революционера». Но (для любителей психоаналитических биографий) вот цитата: «Один из братьев Саши опоздал к утреннему чаю (!). От страха сел в бадью и опустился в колодец…» (И. Жуков).

В марте 1924 года Фадеева окончательно мобилизуют на партийную работу. Он выезжает на Северный Кавказ, где становится инструктором Кубано-Черноморского обкома РКП(б). 5 июля того же года его избирают секретарём райкома в Краснодаре.

Из письма Р.С. Землячке: «Это меня удовлетворяет, знакомая и интересующая меня область, и, кроме того, очевидно, останется время для литературных занятий. Во всяком случае, я с жаром принялся за новую работу — сейчас поехал по краю наладить связь с массами».

Блестящая карьера, светлое партийного будущее… Одно но. В этом письме неожиданно всплывают «литературные занятия».

«… Ещё будучи в Москве, я написал рассказ «Против течения» из времён революции на Дальнем Востоке. Я читал его в группе пролетписателей «Молодая гвардия», и встречен был он весьма одобрительно. Потом он был напечатан в № 10 «Молодой гвардии» за 23-й год и некоторое время спустя отмечен (с хорошей стороны) нашей партийной критикой. Надо сказать, что писал я его урывками, с большим трудом, за недостатком времени, которое, как Вы знаете, было занято учёбой и партработой. В 1922 году была в основном написана повесть «Разлив»… опубликована в альманахе «Молодогвардеец». Показателем успеха обоих произведений служит то, что издательство «Молодая гвардия» сразу же купило их для издания отдельной книгой в количестве 5—8000 экземпляров».

И вывод: «…очевидно, не только большое желание, но и способности к этому делу у меня есть».

Опасный вывод. Вот эта мысль, что «и способности у меня есть», и погубит в конце концов Фадеева. Доведёт до алкоголизма и самоубийства в расцвете лет и зените карьеры.

1926 год. Выходит «Разгром». Главный герой, Мечик, воплощает всё то, что Фадеев ненавидит и презирает. В себе. Интересен и финал — с попыткой самоубийства.

«Разгром» становится «бестселлером». Фадеев, как ведущий советский писатель, занимает руководящие посты во Всероссийской ассоциации пролетарских писателей.

Начинает роман «Последний из удэге». О том, как «отсталые народы» приходят в революцию. Роман остаётся неоконченным.

1932 год. М. Горький в письме И. Сталину: «Он (Фадеев), остановясь в своём развитии, видимо, переживает это, как драму, что, впрочем, не мешает его стремлению играть роль литературного вождя, хотя для него и литературы было бы лучше, чтобы он учился».

Фадеев станет генеральным секретарём Союза писателей, депутатом Верховного Света, членом ЦК, «потом и кровью» заработает высокое место в партийной иерархии. Но всю жизнь перед ним будет маячить «великая русская литература»: Толстой, Гоголь, Достоевский, Андрей Платонов, работавший по соседству, дворником. Он, Фадеев, ведь по праву в этом ряду. Способности-то имеются. А так мало сделано. Неужели ТАМ не понимают? Боец идеологического фронта, заседая в президиумах и решая вопросы, не должен страдать о напрасно потерянном времени. Фадеев страдал.

Март 1951 года. А. Фадеев не выдерживает и осторожно жалуется в письме И. Сталину, что, имея «много замыслов новых повестей, романов и рассказов», он совсем не имеет времени на их осуществление. Они «заполняют меня и умирают во мне неосуществлённые. Я могу только рассказывать эти темы и сюжеты своим друзьям, превратившись из писателя в акына или ашуга».

В ожидании обещанного отпуска буквально ликует: «Целый год чувствовать себя свободным от посторонних дел, профессиональным литератором! Ведь это такое счастье!»

Но опять рутина, борьба с «безродным космополитизмом» и «балластом» в писательских рядах, да и бытовой алкоголизм… В общем, уйти в творческий отпуск не получается.

Но тут умирает Сталин. Поднаторевший в аппаратных играх Фадеев прекрасно понимает, что кресло под ним шатается. Нужно срочно делать какие-то шаги, спасать карьеру. Или уходить. И писать: Пушкин, Тургенев, Батюшков, Зощенко (говорят, работает сапожником). Как и в 16 лет, Фадеев «не может сам разобраться во всём правильно». Ему нужно мнение ЦК.

Май 1953 года. Всего два месяца после смерти Сталина. Фадеев из больницы (проклятый алкоголизм) пишет письмо. Нет, не в ЦК, а своему заму, Суркову, но с тем расчётом, чтобы Сурков передал его в ЦК. Сурков передаёт, снабдив припиской: «Приношу глубокое извинение за дилетантскую машинопись. Снимал копию (в целях конспирации в аппарате) сам лично, а машинистка я не очень квалифицированная».

Фадеев пишет: «…Советская литература по своему идейно-художественному качеству, а в особенности по мастерству, за последние 3—4 года не только не растёт, а катастрофически катится вниз… А всё это происходит потому, что люди, способные дать этот, хотя бы относительный, образец, перегружены по уши чем угодно, но только не творческой работой, хотя большинство из них в течение десятилетий зарабатывали свой литературный опыт и мастерство буквально горбом, и без примера никаких талантов и гениев из молодёжи самопроизвольно возникнуть не может, как не могло бы быть Пушкина без Державина, Ломоносова, Грибоедова, Жуковского, Батюшкова.

До тех пор, пока не будет понято абсолютно всеми, что основное занятие писателя (а особенно писателя хорошего, ибо без хорошего писателя не может быть хорошей литературы и молодёжи не на чем учиться)… — это его творчество, а всё остальное есть добавочное и второстепенное, без такого понимания хорошей литературы сделать невозможно».

Это бунт. Попытка переложить вину за свой литературный провал на партийное руководство. Секретарь ЦК Поспелов в краткой записке докладывает Хрущёву о ЧП в Союзе писателей. Фадеева начинают тихо сливать с руководящих постов.

«Союз писателей осудил паническое настроение Фадеева. Нельзя так, одним махом, перечеркнуть труд нескольких тысяч писателей. Предлагаем укрепить руководство, усилить влияние секретариата писателей на творческий процесс. Начать подготовку к писательскому съезду». Подписи: А. Сурков, К. Симонов, Н. Тихонов.

«Он не был создан для неудачничества, он так привык к роли вождя, решителя писательских судеб — что положение отставного литературного маршала для него было лютым мучением. Он не имел ни одного друга — кто сказал бы ему, что его «Металлургия» никуда не годится, что такие статьи, какие писал он в последнее время, — трусливенькие, мутные, притязающие на руководящее значение, только роняют его в глазах читателей, что перекраивать «Молодую гвардию» в угоду начальству постыдно, — он совестливый, талантливый, чуткий — барахтался в жидкой зловонной грязи, заливая свою совесть вином» (К. Чуковский).

Три года, с 1953-го по 1956-й, он будет пытаться прорваться к Н. Хрущёву и Г. Маленкову, но не будет ими принят.

В конце февраля — начале марта 1956 года состоится ХХ съезд КПСС. На закрытом заседании Н.С. Хрущёв выступит с докладом «О культе личности и его последствиях».

На утреннем заседании 20 февраля М.А. Шолохов: «… На что мы пошли после смерти Горького? Мы пошли на создание коллективного руководства в Союзе писателей во главе с тов. Фадеевым, но ничего путёвого из этого не вышло… Фадеев оказался достаточно властолюбивым генсеком и не захотел считаться в работе с принципом коллегиальности. Остальным секретарям работать с ним стало невозможно. Пятнадцать лет тянулась эта волынка… Общими и дружными усилиями мы похитили у Фадеева пятнадцать лучших творческих лет его жизни, а в результате не имеем ни генсека, ни писателя. А разве нельзя было в своё время сказать Фадееву: «Властолюбие в писательском деле — вещь никчёмная. Союз писателей — не воинская часть и уж никак не штрафной батальон, и стоять по стойке «смирно» никто из писателей перед тобой не будет, товарищ Фадеев. Ты — умный и талантливый писатель, ты тяготеешь к рабочей тематике, садись и поезжай-ка годика на три-четыре в Магнитогорск, Свердловск, Челябинск или Запорожье и напиши хороший роман о рабочем классе…»

И дальше, практически слово в слово, письмо Фадеева в ЦК. Только акценты смещены, не надо, мол, перекладывать с больной головы на здоровую. В светлое будущее берут не всех, товарищ Фадеев, кто-кто, а ты это понимать должен.

Фадеев понимает и пишет Суркову (новому первому секретарю Союза писателей): «Я нуждаюсь в абсолютном и полном освобождении от всех обязанностей… Я болен не столько печенью… сколько психически. Я совершенно пока что неработоспособный».

«Ночью он не мог уснуть, принял чуть не десять нембуталов, сказал, что не будет завтракать, пусть его позовут к обеду, а покуда он будет дремать. Наступило время обеда: «Миша, позови папу!» Миша пошёл наверх, вернулся с известием: «Папа застрелился». Перед тем как застрелиться, Фадеев снял с себя рубашку, выстрелил прямо в левый сосок» (К. Чуковский).

* * * *

15 мая 1956 года. Из некролога в газете «Правда»:

«… В последние годы А.А. Фадеев страдал тяжёлым прогрессирующим недугом — алкоголизмом, который привёл к ослаблению его творческой деятельности. Принимаемые в течение нескольких лет различные врачебные меры не дали положительных результатов. В состоянии тяжёлой душевной депрессии, вызванной очередным приступом болезни, А.А. Фадеев покончил жизнь самоубийством.

Трагическая смерть вырвала из наших рядов верного сына советского народа, талантливого художника, патриота нашей социалистической Родины».

Текст подготовлен для «Частного Корреспондента»

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>