Ровно 15 дней назад, 13 июня, исполнилось 45 лет Григорию Перельману. Математику, доказавшему гипотезу Пуанкаре и отказавшемуся от премии в миллион долларов.

Раннее утро, петербургские трущобы, дебри спальных районов – сквозные арки, лабиринты двориков, ряды безликих изваяний-домов. Задранные ввысь острые сучья рябины со скукожившимися потемневшими плодами. Над головой воспаленное пасмурное небо, в атмосфере знобит утренний холодок. Ранняя весна или поздняя осень, сейчас это не имеет значения.

Смуглолицый дворник-мигрант принимается за свой каждодневный нелегкий труд. Открыв облупившуюся дверь подсобки, он берет метлу и выкатывает на свет тележку – дырявое жестяное корыто на четырех колесиках. По колотому, залитому ночным дождем асфальту всюду снует не поспевающий на работу люд. Шлепают по лужам в школу младшеклассники – с цветастыми, еще по-детски нелепо болтающимися за спинами ранцами. Торопятся и студенты, прибавляя шаг. Чуть более вальяжно спешат на место службы взрослые мужчины — с портфелями, в аккуратных костюмах. Среди них до метрополитена добирается и наш герой. На нем дешевая китайская куртка, мешковатые, от времени растрепавшиеся брюки, старые разношенные сапоги и высокая, чуть свисающая назад зимняя шапка. Из-под нее торчит копна длинных и неухоженных волос. Такой же небрежной представляется и темная курчавая борода. Из-за нее этого человека по ошибке зачастую принимают за старика, несмотря на то что он еще сравнительно молод.

Человек заходит в метро и садится в вагон. Двери закрываются и за ними начинают проноситься огни подземелий. В голове и ушных раковинах стучит и тонет стена шума. С каждой станцией в вагоне становится все теснее и скученнее. Стоит невыносимая духота. Под одеждой выступает холодная испарина. Люди прижаты своим же количеством. Большинство прохожих принимают этого человека за бедняка или пропойцу, некоторые даже обходят его стороной.

Вновь оказавшись на открытом пространстве, вдохнув свежего воздуха, он идет в сторону Математического института имени Стеклова. Читать лекцию ожидающим его прибытие студентам.

Такую картину каждый день мог наблюдать любой петербуржец, когда-либо пересекавшийся с нашим героем. Однако уже в 2005 году он по необъяснимым причинам увольняется и стихийно прерывает связи с коллегами-профессорами, да и просто знакомыми. Тем самым этот человек избавляется от последней условности, ранее связывающей его с внешним миром – социальной. Живое воплощение идеалов Льва Толстого, современный юродивый. Как настоящий буддийский монах, он минимизирует затраты своего бренного существования и посвящает всего себя решению вопросов мироздания. Сквозь покосившиеся бетонные стены «хрущевки», многослойность Земного шара и Млечный путь, в полете своей мысли достигая Вселенной, а то и заглядывая за ее пределы. Так Григорий Перельман становится затворником и, дойдя, в каком-то смысле, до просветления, уже через год выводит и доказывает известную гипотезу Пуанкаре.

Пожалуй, история Перельмана схожа с биографиями многих других творцов, которые свои неординарные способности стали проявлять еще в юности. Однако обо всем по порядку.

Григорий Яковлевич родился 13 июня 1966 года в «культурной столице» России – в Ленинграде. Отец Перельмана работал инженером-электриком, мать – учителем математики в ПТУ. Она же была еще и талантливой скрипачкой. По всей видимости, любовь к классической музыке, как и к математике, он перенял именно у нее. И когда пришло время определяться с профессией, Григорий долго думал, куда бы поступить – не то в технический вуз, не то в консерваторию. Кто знает, кем бы он стал, избрав музыкальное образование.

Гриша уже с первых лет отличался грамотной как устной, так и письменной речью, чем неоднократно поражал школьных учителей. Кстати о школе. До девятого класса Перельман учился в средней и, судя по всему, типичной школе, коих много расположено на окраине. А потом талантливого ученика заметили преподаватели из Дворца пионеров. И привели его на курсы для одаренных детей, «подхватили» и помогли развить уникальные дарования.

Для Перельмана начинается веха побед. В 1982 году в составе команды советских школьников он завоевывает золотую медаль на Международной математической олимпиаде в Будапеште, получив полный балл за безукоризненное решение всех задач. В том же году заканчивает одиннадцатый класс. Одно лишь участие в олимпиаде открывало двери ведущих учебных заведений страны, не говоря уже о победе на ней. Без экзаменов его зачисляют на математико-механический факультет Ленинградского государственного университета. Получению золотой медали, кстати, помешала оценка по назойливой физкультуре – по тем временам сдача спортивных норм считалась обязательной для всех. В том числе и для тех, кто и в ночных кошмарах никогда не видел себя у штанги или шеста для прыжков.

Следующие несколько лет Перельман учится в ЛГУ. С не меньшим успехом — продолжает участвовать в различных математических соревнованиях, даже получает Ленинскую стипендию в целых сто советских рублей. Должно быть, жилось ему тогда неплохо. Вслед за ЛГУ Григорий Яковлевич поступает в аспирантуру Математического института им. Стеклова, о котором я уже упоминал ранее. От лица этого института он вскоре и вылетает в США – страну неограниченной свободы. Другой уже должен был попросту одуреть от самого факта – дескать, не просто вырвался за пределы «тоталитарной» родины, так еще и на Запад замахнулся. Но Перельман не из таких. Кажется, что атлантистские искушения проходят для него незамеченными. Он по-прежнему придерживался своего скромного и несколько аскетичного образа жизни, кушал бутерброды с сыром и запивал их молоком. Ну, или кефиром. И, конечно же, много работал – в частности, занимался преподавательской деятельностью, встречался с коллегами-математиками. Через шесть лет Америка ему наскучила, и он вернулся в Россию, в свой институт, в котором он работает девять лет. Должно быть, за эти самые девять лет он и начинает понимать, что путь к «чистому искусству» лежит именно через изоляцию, намеренную оторванность от социума.

Порвав все былые отношения с сослуживцами, он запирается в своей небольшой питерской квартирке и принимается за свой грандиозный труд…

Попробую популярно рассказать о выведенной Перельманом гипотезе и, главное, пояснить ее значение – для таких же, в общем-то, конченых гуманитариев, как и я.

Раздел математики, к которому обратился наш герой, называется топологией – «геометрией на резиновом листе», как ее еще часто называют. Она – топология – имеет дело со свойствами геометрических форм, которые сохраняются, если форма растягивается, скручивается или изгибается. Иными словами, деформируются абсолютно эластично — без каких-либо разрывов, срезов и склеек. Топология важна для математической физики, поскольку позволяет понять свойства пространства. В нашем случае, пространства беспредельного, беспрерывно расширяющегося – Вселенной.

Гипотезу первым вывел в начале XX века Жюль Анри Пуанкаре – величайший французский математик, физик и, более того, философ. Однако именно сделал предположение, что так может быть, а не привел доказательство. Задачей Перельмана было спустя уже целое столетие эту гипотезу доказать, вывести логически верное математическое решение.

Объясняя ее суть, обычно начинают так: представьте себе двухмерную сферу – возьмите резиновый диск и натяните его на шар. Так, чтобы окружность диска оказалась собранной в одной точке. Например, так можно проделать со спортивным рюкзаком, обвязав и стянув его каким-либо шнуром. В итоге получится сфера: для нас, разумеется, трехмерная, но с точки зрения математики – всего лишь двухмерная.

Далее начинаются уже недоступные воображению неподготовленного человека рассуждения и образные проекции. Потому что надо представить уже трехмерную сферу, а именно натянутый на что-то, уходящий в другое измерение шар. Согласно гипотезе, трехмерная сфера – это единственный трехмерный объект, поверхность которого может быть стянута в одной точке неким гипотетическим «гипершнуром». Доказательство же помогает понять, какова форма у всей Вселенной. И позволяет весьма обоснованно предположить, что она и есть та самая трехмерная сфера. Эта же гипотеза подтверждает теорию Большого взрыва: раз Вселенная – единственная «фигура», которую можно стянуть в точку, значит, что ее таким же образом можно и растянуть. Остается вопрос: раз Вселенная является, по сути, сферой, то что же находится за ее пределами? Может ли какое-либо пространство существовать вне Вселенной? Да и способен ли человек – продукт, в первую очередь, вторичный, относящийся даже не к космосу в целом, а к одной лишь планете Земле, познать это таинство? Интересующимся можно предложить работы еще одного гениального и всемирно известного математика – Стивена Хокинга, но сказать что-либо конкретное пока не может и он. Будем надеяться, что когда-нибудь найдется еще один Перельман, который разгадает и эту мучающую воображение многих загадку.

Как известно, бытует целая легенда о том, почему же Нобель в свое время взял да обделил всю «крючкотворную братию» своей премии. Якобы, ему жена изменила с математиком. Вместе с тем, справедливость восторжествовала лишь с наступлением XXI века. Тогда частный математический Институт Клэя (Clay Mathematics Institute) выбрал семь наиболее трудных задач и пообещал за решение каждой заплатить по миллиону долларов. А тут, пожалуйста, Перельман со своим открытием. Заметили его достаточно оперативно, поскольку свои наработки он с 2002 года публиковал на зарубежных математических Интернет-ресурсах. На церемонии вручения премии Перельман так и не появился, не говоря уже о деньгах, которые он так и не взял, как его только не упрашивали. Сам Григорий Яковлевич объяснил свой поступок тем, что ему совесть не позволяет взять миллион, причитающийся еще нескольким математикам: «Я отказался. Вы знаете, у меня было очень много причин и в ту, и в другую сторону. Поэтому я так долго решал. Если говорить совсем коротко, то главная причина — это несогласие с организованным математическим сообществом. Мне не нравятся их решения, я считаю их несправедливыми. Я считаю, что вклад в решение этой задачи американского математика Гамильтона ничуть не меньше, чем мой».

К слову, чуть позже возник даже соответствующий анекдот: надобно математикам почаще выделять миллионы, чтобы-де они у кого-нибудь в карманах да оседали. На самом же деле на данный момент деньги находятся в попечении банка. Если через еще один год Перельман так и не надумает их забрать, то миллион «деревянных» разойдется на благотворительность. Но одними анекдотами не ограничились. Некий шутник во время предвыборной кампании на Украине украсил один из рекламных баннеров одним из известных снимков Перельмана, причем представив его в образе киевского пенсионера. «А мне пенсию подняли на 7 гривень! 31 октября проголосую за регионалов или за Тигипко!», — гласила надпись. Не менее анекдотично выглядела попытка со стороны журналистов поздравить легендарного ученого с Днем рождения. На выходе получился очередной «бытовой» репортаж, в котором «акулы пера» отметили одни лишь товары, купленные Перельманом: хлеб, кефир, почему-то еще и тонкие дамские сигареты. Напросились на разговор и услышали вполне предсказуемый ответ на их вопрос: « — Какой подарок вы бы хотели получить на юбилей? — Чтобы журналисты меня не донимали».

Сложилось мнение, что на сегодняшний день Россия талантливыми учеными не богата. Нет, разумеется, они есть, да только искать их нужно не где-то в высокотехнологичном Сколково (в котором, конечно, кроме макета «три дэ – куба» так ничего и не изобрели), а в трущобах спальных районов, в стареньких пятиэтажках. Потому что в их взращивании и поиске заинтересован пока один лишь только Запад, а русский гений заявить о себе сам не умеет. Или не хочет, как в случае с Перельманом. Да и нужна ли эта известность – порождение социальных условностей, низменности человеческих ценностей истинному творцу? «Простота, добро и правда…» А может прав был толстовский Платон Каратаев? Может не зря старообрядцы уходили в леса, а буддийские монахи искали гармонии, в первую очередь, в тишине и уединении?

Служенье муз не терпит суеты… Суета – это, в первую очередь, порождение хаоса. Его природа деструктивна: в роли беспорядка хаос противоположен гармонии. Великие говорили, что искусство – это диалог человека с внутренним голосом. Сакральным голосом его беспредельной духовной сущности, твердящим вне времени и пространства. Для того чтобы творить, человек должен слышать голос своей души, прислушиваться к ее малейшим всплескам, порывам и озарениям. Речь ее тиха и проникновенна – как молитва, музыка, доносящаяся из маленькой шкатулки или подземный ключик, бьющий из каких-то неведомых недр. На фоне шумной и хаотичной общественной жизни этот голос практически неразличим, но услышать его — соприкоснуться с мистерией всего мироздания. А значит, творить в полной мере можно только лишь созерцая внутренние течения бытия. «Молчи, скрывайся и таи…», — писал об этом Тютчев в своем «Силентиуме»…

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>