Американцам, через 54 года после запуска советского спутника, снова понадобился «момент Спутника», как сказал президент Обама в своем ежегодном послании конгрессу 25 января этого года. Но сегодня в России, на исторической родине «спутника», его новую версию XXI века не только не запустили к нужному времени, но еще и не спроектировали.

Так что им там за океаном не позавидуешь. Стране срочно нужен мощный стимул обновления (желательно в форме готового и испытанного образца, который можно было бы всего лишь усовершенствовать и подороже продать), а его нет. Необходимость же нового интеллектуального шока возникла в Америке потому, что ее модель демократии забуксовала по полной программе и в своей вотчине – финансовой сфере и в военной экспансии за двумя океанами в Афганистане и Ираке. Не говоря уже о, никогда не бывшей там, на высоте, духовной сфере человека.

Как это не может показаться странным, но то, что стимул нового витка развития американской экономики не появился вовремя в хорошо известном им месте – России, это, конечно, наша недоработка!

Ибо в мировом (нынче глобальном) разделении труда нам в последнюю сотню – другую лет отведена роль первопроходца, изобретателя и первооткрывателя, кто бы и чтобы по этому поводу не «думал» и не говорил. Достаточно заметить в этой связи лишь то, что два крупнейших в XX столетии глобальных проекта человечества были осуществлены на российской Земле. Речь идет о полномасштабном воплощении в жизнь «призрака коммунизма», который, как было написано в Манифесте коммунистической партии 1848 года, тогда забрезжил в Европе. Всего через 100 с небольшим лет после этого события мы, после его полномасштабных испытаний в коллективизации, Второй мировой войне, целине и космосе не только оживили этот плод научной фантазии, но и конституциировали в виде «советского человека». История еще успеет дать свою окончательную оценку этому глобальному социальному эксперименту. Пока же мы просто отметим, что «призрак коммунизма» через 100 лет приобрел плоть и кровь именно в России, полностью перекроив, при этом политическую карту мира и социальные устои человечества.

Та же история случилась и с никогда не бывшем на земле феноменом — космонавтом, которого лишь в неявной форме пассажира межпланетного пушечного ядра выдумал в Европе в 1865 году Жуль Верн.

И это не говоря уже о первом искусственном спутнике Земли, полностью придуманном и испытанном в России, новой версии которого так вожделеют сегодня американцы.

Конечно, только весьма наивные люди могут думать, что такого рода глобальные проекты могли быть реализованы без участия российского гения в лице Менделеева, Кондратьева, Циолковского и многих других, от Толстого и Ульянова до советского учителя и космонавта.

Поэтому американцы в поисках новых ориентиров глобального развития вполне обоснованно обращают свой взор на Россию. Поскольку сегодня и в обозримом будущем это ее зона ответственности на космическом корабле под названием Земля, что бы там не думали даже очень авторитетные журналисты и политологи.

То, что Россия в последние столетия стала «местом силы» (в понимании О.В. Давыдова) не удивительно. Поскольку географическое положение социального полюса Земли постоянно менялось по мере «взросления» человечества, систематически смещаясь из южных широт в северные.

Величайшие цивилизации древности зародились чуть севернее экватора в Египте, Вавилоне, Индии, Китае. Потом положение центра всемирной социальной силы сместилось еще севернее – в центральную и Северо-Восточную Азию. Затем лидерство перешло к совсем уже холодной Европе. Ну а в XX веке, как мы видим, сместилось в сторону России и, лишь отчасти, Северной Америки. И это как мы видим совершенно естественно, поскольку полюс холода на Земле – поселок Оймякон находится в России.

Дальше за нами ледяной космос, куда после советского «спутника» устремлены все взоры человечества. Недаром наш великий соотечественник А. Чижевский, намекая на пути эволюции человечества, назвал землю, на которой он родился, «Берегом Вселенной».

Так что России сегодня срочно нужно создание нового «спутника». А точнее нового научно обоснованного «образа» космического будущего, необходимого человеку XXI века, а не XIX. И не только для удовлетворения острой жизненной необходимости американцев. Еще более это нужно для нас самих. А если быть точным, то это нужно для всего человечества, переживающего невиданный ранее «глобальный» кризис, связанный с полномасштабным освоением Земли. Поскольку выходы из тупиков эволюции люди всегда находили только в новых знаниях о себе, природе и космосе.

От докризисной к посткризисной модели развития России

Мировой финансовый кризис, совершенно неожиданно для российской элиты, глубоко поразившей национальную экономику в 2008 – 2009 годах и породивший в отношении с Грузией невероятный для нашей истории военно-политический кризис, заставил многих в России задуматься о реальном (а не «СМИшном») образе нашей страны и ее будущем. А по сути, о новом социальном проекте для России.

Первой попыткой элиты ответить на эти вопросы и сформулировать «образ желаемого будущего» стал доклад ИНСОР, опубликованный в феврале 2010 года. За прошедший с того времени год в политической жизни России произошло, по крайней мере, еще три важных события, которые засвидетельствовали полное моральное исчерпание «докризисной модели» развития страны в терминологии Примакова, «переходного» экономического периода в понимании Путина и необходимости нового «образа желаемого будущего» в представлении Медведева.

Это после доклад ИНСОР интервью Путина в августе 2010 года, затем манифест просвещенного консерватизма Михалкова и, наконец, подведение Примаковым 13 января первого раунда дискуссии.

Итоговая в этом цикле статья Примакова говорит, что первая попытка лихорадочного поиска в верхних эшелонах власти адекватной времени и месту России модели развития, успехом не увенчалась.

Доклад Примакова так же показал, что в российской политической и экономической элите оформилась коалиция, которую условно можно назвать «региональной глобализации» которой стало совершенно понятно, что Запад сегодня органически не способен предложить миру сколько-нибудь конструктивную модель дальнейшего экономического, не говоря уже о политическом, развитии. (Бжезинский достаточно откровенно о непонимании, что делать после победы над СССР, писал еще в начале 2000-х годов, а об интеллектуальной скудости западной стратегической мысли свидетельствуют два ее самых известных тупиковых, по сути, сценария глобального развития: «пределов роста» Римского клуба 1970-х годов и катастрофического потепления А. Гора 2000-х.)

По тональности статьи Примакова можно сделать вывод, что он пытается примирить элитные группы, стоящие за разными сценариями развития страны, и направить их силы в конструктивное русло.

Примаков при этом считает, что полагаться и в поисках новых ориентиров и политического консенсуса нужно, прежде всего, на свои интеллектуальные силы, сколь скудными они бы ни были. В его статье об этом говориться в том смысле, что нужно, прежде всего, многократно увеличить финансирование научных исследований.

По нашему же мнению, в своекорыстно организованной экономике, в том числе и экономике знаний, проку от этого будет мало. (Но мало, все же, лучше, чем ничего.) Потому, что научные работы эффективны настолько, насколько они адекватны высоким целям развития общества. Причем в степени, которая намного превосходит связь посылов с результатами в любой другой полезной деятельности человека.

Таким образом, круг замкнулся.

Нам нужны высокие общенациональные ориентиры социального и экономического развития, но мы не можем их сформулировать имеющимися научными силами и средствами, поскольку их эффективность прямо пропорциональна их целеустремленности.

Выход из этого круга известен. Необходимо обратиться к социальным ориентирам более высоко порядка общности. К тем из них, которые связаны со смыслом существования современного человека и его сверхдолгосрочными устремлениями.

Продолжение

Олег Викторович Доброчеев, главный специалист РНЦ «Курчатовский институт»