Так получилось, что когда мне было 15 лет, самым актуальным и модным занятием в стране стала вдруг политика.
Будто наступил 1917 год. Буквально все ждали революцию и падение СССР.
Пока мои ровесники протирали штаны в школе, я ее прогуливал и обсуждал со своим другом Денисом, еще раньше меня бросившим среднее образование, – какую среди оппозиции, развернувшейся во всей своей красе, выбрать партию для захвата власти.
Я штудировал книжки про Май 1968-го, студенческое восстание в Сорбонне, рисовал перевернутые зеркально цифры 68-89 и прогнозировал революцию на именно этот год.
И, конечно, хотел в ней участвовать в первых рядах.
Для революции главное и самое естественное чувство – это чувство глубокой готовности. Меня тогда переполняло именно такое. Я был готов к любому повороту сюжета бытия питерского тинейджера.
От вооруженной схватки с властью до бегства с Родины и антиправительственной деятельности за рубежом. Главное, что я знал – я хочу быть в оппозиции существующему строю и бороться с ним до последней капли его и моей крови.
Чтобы проиллюстрировать эту оппозиционную готовность, поселившуюся во взрослых и детях, расскажу такую историю:
Мы приехали погулять с Денисом в Гавань на Приморскую и сидели на набережной, разглядывая иностранный кораблик, который неспешно разгружали, и он стоял с открытым трюмом.
Я курил и наблюдал за разгрузкой… И тут вдруг сказал:
- Диня… Ты бы съебал на этом пароходе заграницу?
Денис ничего не ответил.
Я продолжил разговаривать и смотреть на залив и посудину.
Через минуты три я внезапно услышал бескомпромиссный ответ.
- Да. Давай. Веди.
Я обомлел.
- Куда? Ты про что?
Денис смотрел на меня наивными, но решительными глазами:
- Как что? У тебя же есть план?
- Какой план? - я не догонял.
- Как какой? Ты же сейчас предложил побег на этом корабле заграницу? Я согласен.
Хо-Хо! Я начал понимать, о чем речь, и еле сдержал улыбку…
- Я подумал, как успеть предупредить родителей, папу, маму, брата, бабушку… Но не успеем. Дадим весточку уже оттуда. Надо рвать.
Я глядел на своего друга с восхищением.
Я же думал теоретически. Ляпнул предложение, потому что трюм был открыт, и мы рядом на набережной с кораблем оказались. Не более. А мой друг сейчас обдумал все и принял решение. Четко и ясно. О, Бог! Круто-то как ))) Я искренно рассмеялся…
- Диня, план слабый. Думаю, надо повременить. Заграница никуда не убежит. Нам надо, чтобы там хорошо устроиться, что-то тут сделать. Иначе нельзя.
Денис понимающе согласился.
А я четко врубился, какой силой обладает слово, произнесенное даже вскользь и в шутку.
Особенно если рядом с тобой человек, который готов на все.
Мы изучали с ним Религиозно-политическую историю рок-группы «Трубный зов» и слушали записи «Севооборота», посвященные освобождению последних диссидентов от веры.
Когда у наших ровесников кумирами были Виктор Цой и Костя Кинчев, нашими иконами стали Валерий Баринов и Сергей Тимохин.
Это была наша любимая история, произошедшая в питерском подполье.
Про двух парней, сделавших в 1983 году запись религиозной оперы а-ля «Иисус Христос – суперзвезда» о Втором Пришествии Иисуса Христа, на русском языке. И на которых обрушилась одновременно и слава и популярность среди молодежи, и давление и гонения со стороны атеистической власти. Противостояние закончилось не просто вызовами в КГБ и содержанием в психушке, но провокацией в приграничной зоне, арестом, шумно освещавшимся в прессе и на ТВ процессе и многолетним заключением на зоне.
В тот год благодаря встрече Михаила Горбачева и Маргарет Тетчер Трубный зов вышли на свободу. История закончилась полным хеппи-эндом.
Валерий Баринов вскоре эмигрировал в Великобританию, Сергей Тимохин стал действующим проповедником-баптистом.
Но повторяться мы не хотели. Мы собрались идти прямым путем политической борьбы, не прикрываясь религией или искусством. Подобно Солженицыну или Бродскому, мы не желали ждать нобелевских премий, чтобы нас начали слушать, или вещать антикоммунистические проповеди, цитируя Библию, как Трубный зов. Мы явно желали чего-то другого и более простого и доступного для народа. Как академик Сахаров, который просто говорил «Это плохо. А это хорошо. Вы преступники, а вы жертвы». Все, чего ему не хватало, это подкрепить свои слова битой. Так как его часто затыкали. Будь-то ссылка в Горький при старой власти или шум и крики неодобрения его выступлениями на съезде при новой. И мы хотели соединить интеллигентское диссидентство с этой самой битой – без всякого прикрытия своих агрессивных антисоветских убеждений религиозными или иными оправдательными взглядами. Мы решили стать профессиональными революционерами. Которым не нужно ни оправдание, ни прощение, ничего от Власти.
Мы тоже хотели быть на радио BBC и Голос Америки. Тоже хотели бороться с режимом. И чтобы за нас вступались президенты и премьер-министры, защищая наши интересы.
Мы хотели лишиться гражданства и стать реальными врагами народа, предателями Родины, террористами и диссидентами. Нас привлекало только два пути – свергнуть власть и самим стать властью или убежать из страны и поливать ее дерьмом, удобряя из-за бугра. Конвертируя свою ненависть в энергию протеста против существующего строя зла, и взрастить таким образом цветы добра.
Наша беспринципная революционность росла с каждой минутой.
Денис бросил школу после очередных экзаменов, на которых его попросили ответить на вопрос по литературе и прочитать стихотворение Маяковского. Он заявил прямо директору школы, завучу и своему классному руководителю в присутствии всего класса:
- Я не собираюсь забивать свою голову вашими коммунистическими поэтами.
Его выгнали из класса. Он ушел из школы.
Впрочем, подсчитав, сколько раз я сам был в школе в 9-м классе, я обнаружил, что заходил туда не чаще одного дня в неделю. А в 10-м классе, устав от ненужных знаний, я ее покинул так же осознанно и бесповоротно, не получив среднего образования, о чем никогда после этого не жалел и не жалею.
Итак, мы активно изучали политическую обстановку в нашем городе. Знакомились с людьми, распространяющими и издающими неофициальную прессу, националистами, патриотами, либералами, демократами. Ходили к ним в гости. Рассматривали листовки и воззвания их обществ. Журналы типа «Санкт-Петербург» (который выходил САМИЗДАТОМ в машинописном виде и с фото иллюстрациями и обложками наперекор любым запретам благодаря силе и воле одного человека).
Мы открыли для себя целый мир людей, давно занимающихся самой настоящей политикой. Имевших связи с Западом. В библиотеках которых были все запрещенные писатели и издания, такие, как «ПОСЕВ» и «РУССКАЯ МЫСЛЬ». Мы подошли вплотную к тем, кто, по мнению КГБ, занимался подрывом и подготовкой свержения Власти чекистов. Все с радостью знакомились с любопытными молодыми людьми и рассказывали нам о своих взглядах и устремлениях, тут же делая попытку перетянуть на свою сторону. Но узнав, что мы несовершеннолетние школьники, они тут же теряли к нам интерес.
Наряду с семидесятниками и диссидентами старой формации, сидящими в глубочайшем подполье и общающимся только в своем узком круге, отрезанном от всего остального мира, мы стали знакомиться с новыми диссидентами. Такими же, как мы, ребятами, старше лет на 10-15. Они были посвежее и поактивнее хотели перемен. Ясно было, что нам нужно примыкать к ним.
Одной из самых одиозных личностей тех лет был лидер Демократического Союза. Журнал ДС все время публиковал самые скандальные вещи, которые только можно представить.
Даже их устав и программа действий читались, как захватывающий политически-фантастический роман. Пока официальные СМИ начали гнать на Сталина, во второй раз со времен Хрущева, и инсценировать вторую Оттепель, названную ПЕРЕСТРОЙКА.
ДЭЭСОВЦЫ не боялись оскорблять ныне здравствующего Михаила Горбачева и Вождя Мирового Пролетариата Владимира Ильича Ленина. Чем нарушали все правила, заведенные в этой стране за 70 лет. О первом и о последнем лидерах всегда говорят хорошо. Они стали говорить именно о них с вызовом, из рук вон уничижительно.
Пока СМИ набирались смелости, чтобы рассказать о краже Бриллиантов дочкой Брежнева, ДС публиковал вещи несравнимо более крамольного содержания, призывая людей к народному восстанию.
Однажды Денис пришел ко мне и сказал: «Я нашел партию, куда нас готовы принять, несмотря на то, что мы несовершеннолетние. Это была партия петербургских анархистов-синдикалистов. Нас пригласили на партийное собрание. Вот их устав».
Я изучил устав, отпечатанный на обычной машинке на трех листах А4, сложенных вполовину и скрепленных скрепкой с самодельной обложкой из кож.зама. Выглядело симпатично.
Денис сказал: «Только Дима – в устав и программу партии надо внести какие-то исправления или дополнения от нас. А то иначе, зачем мы идем на это собрание? Ты подумай и реши. А я поддержу. Ок?»
Я согласился.
На собрании, проходившем в вечернем парке, было человек пять какого-то волосатого сброда. А во главе сидел живописный заросший чернобородый парень – канонический анархист в кинопонимании этого слова, по имени ПЕТР. Он и был лидером.
Я с ходу заявил, что мы готовы вступить в партию при внесении двух пунктов:
1. Отмена статьи за гомосексуализм и разрешение браков между мужчинами.
2. Разрешение политической деятельности, права голоса и половой жизни для молодежи с 15 лет.
Малочисленное собрание анархистов взяло паузу и внимательно посмотрело на двух симпатичных 15-летних мальчиков. Очаровательная пара: высокий длинноволосый блондин и загорелый атлет-брюнет.
Они еще немного подумали и вскоре кивнули и …вписали вместе с нашими поправками к будущей конституции и наши фамилии в список первых десяти членов своей партии.
Желание заполучить в свою партию лишние две головы и выйти на второй десяток превысило гетеросексуальный шовинизм.
Мы были приняты и стали самыми молодыми анархистами Ленинграда за всю его историю.
Когда мы ушли от них, Денис задумчиво сказал мне:
- Хм. Дима. Ты, конечно, молодец, что внес два пункта в наши законы, которые мы примем, как только придем к власти… Но тебе не показалось, что они странно на нас стали смотреть после этого? Как будто мы с тобой сами из этих. Ну… голубые.
Я негодующе прервал своего друга:
- Конечно, нет! Как ты такое даже мог подумать! Они там все сами голубые и только и ждали такого закона. Просто боялись принять. Мы им помогли. А мы с тобой, конечно, не педики, и никогда ими не будем. Но как политики мы должны принимать законы не для себя, а для людей.
Дениса удовлетворили мои пламенные объяснения, и впредь он всегда поддерживал меня по-прежнему на всех собраниях, понимая, что каждое мое слово и предложение продиктовано не собственным желанием, а чаянием народа.
Как-то партия бросила клич и приказала нам собраться на день памяти политзаключенных у Казанского собора.
Анархисты-синдикалисты должны были быть там представлены, и так получилось, что свободными оказались только мы с Диней. Так мы и двинули туда.
Это было первое такое массовое мероприятие для нас, и общественная нагрузка нас веселила и радовала. Мы легко влились и стали тусить около тысячи человек собравшихся у Казанского собора. У кого-то в руках были свечи, у кого-то Плакаты. Конечно, все было несанкционированно и нелегально, но при этом весьма публично. Все, разумеется, ожидали милиции и спецназа, которые вот-вот подъедут для разгона мирных демонстрантов. О столкновении все только и говорили. Более того, его хотели.
Особенно когда нас, как декабристов, окружили стражи порядка и взяли в оцепление. Но начать первыми не решались ни мы, ни они.
Среди собравшейся публики выделялся какой-то долговязый ублюдок в милитари-штанах, хаки-куртке и высоких сапогах в стиле Бориса Гребенщикова. Я видел его на «Музыкальном ринге» среди зрителей, задающих каверзные вопросы «Поп-механике», с ним тогда еще сцепился языками Африка в прямом эфире. И это был редкий случай, когда я целиком был согласен с Бугаевым. Это чмо вечно приходило и провоцировало – что на ТВ, что, как оказалось, и в жизни.
Короче, это был стопроцентный мудак-провокатор. Который ходил и пытался кого-то развести на заметное хулиганство, чтобы менты набросились на демонстрантов и растерзали всех в клочья.
Он подошел к нам с Денисом и заговорщически предложил поджечь какую-нибудь машину.
Я видел уже минут десять назад, как он с таким же предложением клеился к панкам, стоявшим рядом.
И я ответил ему – тихо и также заговорщически: «Иди на хуй или сейчас получишь в лицо вот из этого». И перевел взгляд на Дениса.
Денис с милой и невинной улыбкой приоткрыл край плаща, откуда выглянул самострел.
Я подмигнул. И тоже заулыбался.
- Скажешь своим, и Дениса возьмут – я тебе вечером серной кислотой лицо обработаю. Понял?
Мужик побледнел, потому что понял, что мы не шутили ни на грамм. Изуродовать его фейс нам было, как два пальца обоссать. Даже гигиеничнее.
Не знаю, почему он не нажаловался своим заказчикам. Наверное, действительно испугался двух неуравновешенных и опасных подростков. Он смылся от греха подальше и больше мы его в тот памятный день не видели. Почему-то в тот момент, да, впрочем, как и сейчас, я не вижу никакого преступления в том, чтобы применить физическое насилие по отношению к людям, которые мне не нравятся. Ведь у них также развязаны руки, и они могут пустить в ход кулаки. В чем проблема?
Но проблему долго ждать не пришлось. Она приехала в виде нескольких автобусов с ОМОНОМ.
Бхагавад Гита. Новый перевод: Песнь Божественной Мудрости
Вышла в свет книга «Бхагавад Гита. Песнь Божественной Мудрости» — новый перевод великого индийского Писания, выполненный главным редактором «Перемен» Глебом Давыдовым. Это первый перевод «Бхагавад Гиты» на русский язык с сохранением ритмической структуры санскритского оригинала. (Все прочие переводы, даже стихотворные, не были эквиритмическими.) Поэтому в переводе Давыдова Песнь Кришны передана не только на уровне интеллекта, но и на глубинном энергетическом уровне. В издание также включены избранные комментарии индийского Мастера Адвайты в линии передачи Раманы Махарши — Шри Раманачарана Тиртхи (свами Ночура Венкатарамана) и скомпилированное самим Раманой Махарши из стихов «Гиты» произведение «Суть Бхагавад Гиты». Книгу уже можно купить в книжных интернет-магазинах в электронном и в бумажном виде. А мы публикуем Предисловие переводчика, а также первые четыре главы.
Книга «Места Силы Русской Равнины» Итак, проект Олега Давыдова "Места Силы / Шаманские экскурсы", наконец, полностью издан в виде шеститомника. Книги доступны для приобретения как в бумажном, так и в электронном виде. Все шесть томов уже увидели свет и доступны для заказа и скачивания. Подробности по ссылке чуть выше.
Карл Юнг и Рамана Махарши. Индивидуация VS Само-реализация
В 1938 году Карл Густав Юнг побывал в Индии, но, несмотря на сильную тягу, так и не посетил своего великого современника, мудреца Раману Махарши, в чьих наставлениях, казалось бы, так много общего с научными выкладками Юнга. О том, как так получилось, писали и говорили многие, но до конца никто так ничего и не понял, несмотря даже на развернутое объяснение самого Юнга. Готовя к публикации книгу Олега Давыдова о Юнге «Жизнь Карла Юнга: шаманизм, алхимия, психоанализ», ее редактор Глеб Давыдов попутно разобрался в этой таинственной истории, проанализировав теории Юнга о «самости» (self), «отвязанном сознании» и «индивидуации» и сопоставив их с ведантическими и рамановскими понятиями об Атмане (Естестве, Self), само-исследовании и само-реализации. И ответил на вопрос: что общего между Юнгом и Раманой Махарши, а что разительно их друг от друга отличает?
www.peremeny.ru-портал вечного возвращения
Вы можете