С ног на голову. Теория и практика недауншифтерских трипов
Бедный Билли Сухощавый и жилистый старик в набедренной повязке сидит на берегу и целый день улыбается морю. Длинные волосы, седая борода, ярко голубые глаза. Вечером он похож на старого хиппи (носит тертые джинсы и футболку с узелковыми узорами), днем – на настоящего индийского йога. С ним трудно общаться, потому что с детства он наполовину глух. При этом поговорить он очень любит.
Он рассказывает разные интересные вещи про Индию и индусов и заражает собеседника странным тихим спокойствием. Правда, к спокойствию неизменно примешивается жалость.
Наверное, все, кто путешествовал по Индии дольше месяца, встречали таких людей. Это олдовые хиппи, приехавшие сюда еще в 60-х и навсегда здесь оставшиеся. Их так затянула Индия, что на родину они решили не возвращаться. Многие из этих бесконечно трипующих старцев уже даже не имеют никакой связи с тем своим прежним миром. Кроме разве что воспоминаний.
Англичанину Билли пятьдесят шесть лет. Двадцать семь из них он провел в Индии, сейчас живет в Западных Гатах (это горы на юге Индии). Живет без визы и почти без денег, в хижине на краю деревни. На жизнь зарабатывает, делая кольца и браслеты из проволоки и продавая их заезжим путешественникам. Местные жители поклоняются ему как святому и приносят поесть.
Когда в горах слишком сильные дожди, он перебирается ближе к морю, в Кералу. (Там-то мы с ним и познакомились.)
Лет пять назад в России резко вошло в моду движение под названием «дауншифтинг». В основе этого стихийного массового побега лежал протест против скучного образа жизни, навязанного лихорадкой консьюмеризма, которая взорвала российскую реальность в начале века. Естественная реакция живого человека на расклад, когда зарабатывание бабла становится важнее всего, проста: бросить все – работу, карьеру, зарплату – и бежать. Необязательно в трип, но часто – в трип. Куда-нибудь в теплые страны. Желательно навсегда!
«На волю! В пампасы!»
«На волю, в пампасы!» Кстати, эти слова, водруженные на знамя многими туристами и путешественниками (и не только дауншифтерами, что характерно), взяты из «Золотого теленка». Контекст, из которого они выдернуты, такой: слова эти звучат в сумасшедшем доме, их выкрикивает безумный географ. Цитата: «Но тут больной, сидевший на кровати в глубине покоя, поднялся на тоненькие и желтые, как церковные свечи, ноги и страдальчески закричал:
– На волю! На волю! В пампасы!
<…> в пампасы просился старый учитель географии, по учебнику которого юный Берлага знакомился в свое время с вулканами, мысами и перешейками. Географ сошел с ума совершенно неожиданно: однажды он взглянул на карту обоих полушарий и не нашел на ней Берингова пролива. Весь день старый учитель шарил по карте. Все было на месте: и Нью-Фаундленд, и Суэцкий канал, и Мадагаскар, и Сандвичевы острова с главным городом Гонолулу, и даже вулкан Попокатепетль, а Берингов пролив отсутствовал. И тут же, у карты, старик тронулся. Это, был добрый сумасшедший, не причинявший никому зла, но Берлага отчаянно струсил. Крик надрывал его душу.
– На волю! – продолжал кричать географ. – В пампасы!
Он лучше всех на свете знал, что такое воля. Он был географ, и ему были известны такие просторы, о которых обыкновенные, занятые скучными делами люди даже и не подозревают. Ему хотелось на волю, хотелось скакать на потном мустанге сквозь заросли».
Сейчас уже есть множество научных работ, в которых доказывается, что дауншифтеры – люди в некотором смысле больные (например, «Дауншифтинг без экстрима: Кризис на пике карьеры» психотерапевта Андрея Котлярова). Если в двух словах, авторы этих книг трактуют дауншифтинг как крайнее проявление деструктивных настроений, вызванных накоплением усталости в психике напряженно работающего человека.
Дауншифтинг, как сказано, необязательно связан с путешествиями, но я пользуюсь здесь этим термином в широком смысле и называю дауншифтерами прежде всего тех, кто надолго (крайний вариант – навсегда) уехал от своих повседневных дел. Так вот, если дауншифтерство – болезнь, то болезнь архетипичная, известная с глубокой древности. Своего рода одержимость, следствие некоторой навязчивой идеи, овладевшей человеком и проявляющейся чаще всего как тяга к неведомому. Неодолимое стремление к смещению точки сборки (как сказал бы индеец Дон Хуан). Смутный (а иногда и вполне отчетливый) зов.
В Библии есть история о пророке Ионе. Этот пророк сначала был совершенно нормальным человеком, но потом вдруг стал слышать Голос Божий. Бог выбрал его своим пророком и приказал идти проповедовать, то есть – коренным образом сменить род занятий и пуститься в миссионерское странствие. Глас Божий изрядно напугал Иону, он решил, что сходит с ума, и попытался этому сопротивляться (подобным образом многие дауншифтеры поначалу пытаются взять себя в руки и продолжать карьеру!) Описано это сопротивление Ионы так: «И встал Иона, чтобы бежать в Фарсис от лица Господня, и пришел в Иоппию, и нашел корабль, отправлявшийся в Фарсис, отдал плату за провоз и вошел в него, чтобы плыть с ними в Фарсис от лица Господа». То есть Иона вознамерился бежать от пророческих обязанностей. С тем чтобы потом мирно вернуться к повседневным своим делам. Однако же саботаж не удался. Побывав в чреве кита (что можно истолковать как сильное психическое заболевание, вызванное попыткой сопротивляться своим естественным наклонностям), Иона согласился-таки идти проповедовать. При этом соплеменникам и, например, бывшим коллегам Иона должен бы был казаться… настоящим дауншифтером. (Впрочем, это не означает, что каждый дауншифтер – пророк, а каждый пророк – дауншифтер.)
Нашедший счастье
Я не разделяю точку зрения работников кадровых служб, которые смотрят на дауншифтеров не иначе как на чумных и стараются даже вернувшихся и «одумавшихся» дауншифтеров ни в коем случае не брать на работу. Также я не вполне согласен с мнением психотерапевтов, ратующих за поддержание иллюзорной нормы (такие доктора обычно советуют потенциальным дауншифтерам во что бы то ни стало сдерживать свои порывы к дауншифтингу). Но все же я думаю, что слишком долгие дауншифтинговые трипы – вредны… Потому что слишком уж велик риск потерять старую почву под ногами и привычного самого себя и в итоге так и не найти новую почву и «настоящего самого себя». Ведь одержимость – это когда в вас вселяется кто-то другой, какое-то, например, божество (как в Иону), а может быть – просто мелкий демон.
Думаю, вот такой демон одолел в свое время англичанина Билли. Или, к примеру, еще одного олдового дауншифтера, зависшего в Индии навсегда. С ним я познакомился в 2007 году в Дели, когда зашел в кафе при гестхаузе Hare Rama перекусить и выпить чаю с масалой и куском свежеиспеченного пирога.
Полутемное помещение с маленькими столиками. За столиком напротив – длинноволосый европеец с рыжей бородой. Одет совсем как индус. Еще не вполне старый, но уже совсем не молодой. Перед ним на столе – маленький допотопный радиоприемник. Из приемника струится дым от прикрепленной к нему сандаловой палочки и льются шипящие и уносящие куда-то в другое измерение звуки Джимми Хендрикса.
Старый хиппи слушал старого Джимми и с мечтательной улыбкой перебирал старые фотографии.
Мне показался он интересным человеком. Я сел за его столик и задал какой-то дурацкий вопрос из серии «Where are you from?»… «Из Индии», – ответил он тихо по-английски. «Но ты ведь не индус?» – продолжал допытываться я. «Индус». Повисла пауза. «Я индус» – еще раз подтвердил он… Он, конечно, выглядел как индус, но явно индусом не был, и я решил, что он просто не хочет разговаривать, поэтому уже собирался уйти. Но тут он снова заговорил: «Я двадцать пять лет уже в Индии».
Мы разговорились. Выяснилось, что Драган Васильевич Хауг – югослав. Еще вначале 80-х приехал в Индию, и остался там. Живет где придется. Продает благовония. Объездил всю страну.
Когда я спросил его, знает ли он Кустурицу, он махнул рукой и высказался в том духе, что Кустурица – ничто, вот Джимми Хендрикс, Дженис Джоплин – это да, люди!
Он достал из сумки альбом, который только что листал, и – я понял вдруг, что этот человек живет одними только воспоминаниями… У него ничего больше не осталось… Альбом был полон старых фотографий молодого Драгана и его друзей-хиппи, многих из которых уже нет в живых. Там же были и газетно-журнальные вырезки, посвященные Драгану – когда-то очень знаменитому «индийскому хиппи». Кроме того, он хранил в этом альбоме старые письма от друзей, полученные тогда, в далекой молодости, когда он еще не совсем порвал со своими корнями…
Драган каждый вечер бережно разворачивает этот альбом и перелистывает его, купаясь в волнах своей памяти… Сейчас он уже почти старик, хотя и держится еще молодцом. Я решил сфотографировать его и написать о нем текст для сайта Peremeny.ru. Очень долго он отказывался фотографироваться, но я его уговорил. Когда он улыбнулся, с него сразу слетело лет двадцать... Передо мной был лучистый загорелый молодой плэйбой Драган, уехавший в Индию за счастьем и нашедший его. И никогда уже больше не вернувшийся…
Бес фанатизма
Такими будут все, кто удерет из своего дома, попытавшись сбежать от самих себя. Вечными неприкаянными стариками, болтающимися между двумя мирами. Ни там, ни тут. Это я и пытаюсь объяснить всем, кто сообщает мне о своем желании на всю жизнь уехать из России и поселиться где-нибудь в теплых странах.
Не будет ни открытий, ни духовных прорывов, ни вечного лета. То есть что-то такое, возможно, будет, но в конце концов останется одна только ностальгия и печаль. Пока ты в трипе, а значит – не превратился в одного из местных (то есть не стал настоящим индусом, а не, как Драган, названным), ты будешь оставаться чужим…
При этом есть подозрение, что путешественник вообще никогда не может перестать быть путешественником и стать одним из local people. Живи ты хоть сколь угодно долго среди аборигенов, выучи даже их язык и изучи обычаи, все равно ты останешься для них инородным телом. Чтобы стать где-то там в чужих странах уже не просто посторонним туристом, нужно в прямом смысле перестать быть собой прежним и стать частью того, другого мира. Превратиться в одного из local people. Возможно ли это, оставаясь в здравом уме и трезвой памяти? Проблему трезвого ума в Индии, например, решить не трудно, но от воспоминаний отделаться почти нереально… Впрочем, даже если это каким-нибудь чудом и произойдет, все равно остается вопрос: примут ли тебя настоящие local people до конца как своего? Не факт. Скорее всего, они найдут или создадут для тебя некую нишу в своем сознании, навесят на тебя социальную роль (типа «святой отшельник», как в случае с Билли, или «безумная художница из России», как с одной моей русской знакомой, живущей там уже третий год).
И дороги назад уже не будет. Потому что, трипуя таким рискованным образом, можно измениться до неузнаваемости, но – застрять где-то на середине. А то место, которое ты покинул, тоже будет необратимо меняться, пока ты штурмуешь эти другие небеса… Словом, перестать жить здесь и начать жить там – это разные вещи.
Я далек от мысли называть долго трипующих людей лузерами. Напротив, я отношусь к ним с большим уважением и считаю их в некотором смысле подвижниками. Но их прорыв для меня – крайность. В которой нет необходимости, если человек хочет при помощи путешествий получить какое-то новое Знание – по-другому взглянуть на мир и прикоснуться к неведомому.
Ведь элемент этой полезной и необходимой в небольших дозах одержимости содержится не только в дауншифтинговых долговременных трипах, но и в кратковременных трипах («на волю, в пампасы!» – это ведь даже Сергею Винскому близко). И вот кратковременные трипы действительно могут принести человеку существенную пользу. Нужно только, трипуя, делать это осознанно и понимать, что именно ты делаешь, как и для чего.
To be a stranger
Говоря об осознанности, я имею в виду вовсе не маршрут или конкретные цели поездок. Напротив, конкретный маршрут, конкретная цель и прочая всякого рода «бронь», якобы облегчающая жизнь (а на самом деле – ограничивающая возможности), – это обыкновенный туризм. Все это лишь убивает дух трипа. Разрушает тонкое вещество, ломает стихийность и поэзию странствий.
Пропасть, раствориться, забыть себя обусловленного и, может быть, найти подлинного – вот единственная цель настоящего трипа. Для этого в первую очередь нужно оторваться от условностей и традиций своей культуры. Встать с ног на голову… На некоторое время.
Но несмотря на то что в трипе все как бы само собой способствует этому (чужой язык, непонятные обычаи, изменение климата и часового пояса), это не значит, что всё легко. На самом деле – это довольно трудная, странная и страшно ответственная штука. Требующая жертв и самоограничений.
Например, одно из главных ограничений – не звонить домой и не писать писем родственникам и друзьям, оставшимся дома. Как бы ни был силен соблазн сконнектиться с такими далекими родными людьми, по которым вы «так соскучились», этому соблазну не надо поддаваться. Потому что, подбрасывая вам этот соблазн, ваш организм таким образом сопротивляется стрэнджерскому духу трипа. По-настоящему слиться с новым чудесным миром и начать жить где-то там, удивляясь и открывая новое, можно только тогда, когда ты по максимуму оборвешь связи со своей родиной. Пусть хоть на две недели, но зато – полностью!
Не переписываться с мамой и с друзьями. Не думать о работе и прочих повседневных делах. Перестать быть частью своего прежнего места (например, Москвы).
Почему так? Потому что родители и родные люди – это твои корни, они держат тебя на привязи, не дают отрешиться от условностей привычного мира, лишают возможности полностью погрузиться в «ощущение себя иностранцем» (которое как раз и дает возможность почувствовать себя странно, сместить точку сборки и расширить «тоннель реальности»). Даже если ты далеко от родных и своего привычного комфортного быта, эта психологическая «привязь» все равно исчезает не сразу, а если и исчезает, то никогда до конца. Она продолжает держать тебя (в рамках), связывает с родовыми традициями, представлениями и предрассудками.
Но более того. Если вы хотите на какое-то время оторваться от своих корней (то есть в некотором смысле сойти с ума, сдвинуть точку сборки), в этом вам может помешать любая, даже самая маленькая зацепка из вашего прежнего мира. Даже заказанная родственниками или друзьями какая-нибудь мелочь – уже может стать той пуповиной, которая будет соединять вас с корнями, с условностями мира, откуда вы прибыли. Поэтому постарайтесь, уезжая, не принимать заказы на подарки! Купите что-нибудь в последний момент перед возвращением (так к тому же будет интереснее).
Однажды я оказался на иранском острове Киш в Персидском заливе. В то время там не было интернета и не работал роуминг. Никакой возможности держать связь с Москвой, казалось бы, не осталось, и вот я почти уже полностью погрузился куда-то глубоко в невероятную восточную сказку. Там не было даже представителей привычной мне цивилизации – белых людей. Я уже почти почувствовал, что такое это «там». Но одна деталь не позволяла мне до конца отрешиться – заказанный мне подругой и до сих пор не купленный браслет с красными камнями! Связка с прежним миром! Возможно, спасительная, но совсем не способствующая полному погружению в трип.
В общем, вот такой парадоксальный вывод из всего этого разговора: если вы хотите, чтобы ваш трип действительно был трипом, а не туристической поездкой на море (в горы) в отпуск, то вести себя нужно так, как если бы вы были убежденным и последовательным дауншифтером – таким, как Драган Хауг или англичанин Билли. Дауншифтером, забывшим о родине и растворившимся в других мирах.
Бхагавад Гита. Новый перевод: Песнь Божественной Мудрости
Вышла в свет книга «Бхагавад Гита. Песнь Божественной Мудрости» — новый перевод великого индийского Писания, выполненный главным редактором «Перемен» Глебом Давыдовым. Это первый перевод «Бхагавад Гиты» на русский язык с сохранением ритмической структуры санскритского оригинала. (Все прочие переводы, даже стихотворные, не были эквиритмическими.) Поэтому в переводе Давыдова Песнь Кришны передана не только на уровне интеллекта, но и на глубинном энергетическом уровне. В издание также включены избранные комментарии индийского Мастера Адвайты в линии передачи Раманы Махарши — Шри Раманачарана Тиртхи (свами Ночура Венкатарамана) и скомпилированное самим Раманой Махарши из стихов «Гиты» произведение «Суть Бхагавад Гиты». Книгу уже можно купить в книжных интернет-магазинах в электронном и в бумажном виде. А мы публикуем Предисловие переводчика, а также первые четыре главы.
Книга «Места Силы Русской Равнины» Итак, проект Олега Давыдова "Места Силы / Шаманские экскурсы", наконец, полностью издан в виде шеститомника. Книги доступны для приобретения как в бумажном, так и в электронном виде. Все шесть томов уже увидели свет и доступны для заказа и скачивания. Подробности по ссылке чуть выше.
Карл Юнг и Рамана Махарши. Индивидуация VS Само-реализация
В 1938 году Карл Густав Юнг побывал в Индии, но, несмотря на сильную тягу, так и не посетил своего великого современника, мудреца Раману Махарши, в чьих наставлениях, казалось бы, так много общего с научными выкладками Юнга. О том, как так получилось, писали и говорили многие, но до конца никто так ничего и не понял, несмотря даже на развернутое объяснение самого Юнга. Готовя к публикации книгу Олега Давыдова о Юнге «Жизнь Карла Юнга: шаманизм, алхимия, психоанализ», ее редактор Глеб Давыдов попутно разобрался в этой таинственной истории, проанализировав теории Юнга о «самости» (self), «отвязанном сознании» и «индивидуации» и сопоставив их с ведантическими и рамановскими понятиями об Атмане (Естестве, Self), само-исследовании и само-реализации. И ответил на вопрос: что общего между Юнгом и Раманой Махарши, а что разительно их друг от друга отличает?
www.peremeny.ru-портал вечного возвращения
Вы можете