Делать было особо нечего; точнее, то, что делать было нужно, делать совершенно не хотелось: в таких ситуациях Анфиса шла наугад, полагаясь на остатки хромающей интуиции, причем последняя тоже хромала налево, как в коммунистическом трактате о детстве.
Странным образом, бредя наугад, Анфиса оказалась у стен инститама, к которому испытывала достаточно потухшие чувства. Анфиса тоскливо посмотрела в зачетку и решила зайти, чтобы ее все-таки не выгнали с последнего курса, до которого она и сама не знала как докатилась.
Стены инститама пахли новой краской, и у Анфисы слегка закружилась голова:
- Как же давно я не была здесь, – подумала она, стараясь пройти незамеченной мимо разнополых преподавателей, строящих ей в глубине души самые невообразимые рожи. Так миновала Анфиса несколько мин, но на шестой нос ищейки-интуиции ослаб, и Анфиса лоб в лоб столкнулась с чем-то вовсе не абстрактным, а достаточно среднего рода, но более-менее отдаленно напоминающим чадо Евы.
Чадо Евы было выкрашено в рыжеватый цвет, завершающий свою цветовую полноценность невероятными барашками мелкой химии. На принадлежность к женскому роду указывали и комки золотых с красными круглыми рубинами серег; точно такие же Анфиса видела вчера на продавщице из рыбного магазина.
- Здравствуйте, Анфиса, – сказало чадо Евы. – Не хотите ли сдать мой зачет?
Анфиса почуяла дискомфорт всей кожей и кивнула, чудом удержавшись от “да-с”.
- Пройдемте, – тоном Эдмундовича сказало чадо Евы, и Анфиса прошла в аудиторию.
...В аудитории тихо шуршало несколько дев и младых людей весьма раздолбайского вида. “Пересдача”, – облегченно выдохнула про себя Анфиса и потянулась за очень левым билетом, на котором сразу после номера курсивилось: “Методика и методология...” Дальше Анфиса читать не смогла и посмотрела на вопросы.
Их оказалось четыре:
1) Специфические потенции эстетического развития морально-нравственного воспитания чел-ка разумного.
2) Деятельность лаборатории прогнозирования эстетического развития чел-ка разумного.
3) О прерогативе развития когнитивных способностей в вербальной форме; метод наглядности для чел-ка разумного.
4) Цели и задачи практического курса “Методики и методологии” как цели и задачи чел-ка разумного.
Анфиса поморщилась и аккуратно поинтересовалась у сзади сидящего типа, нет ли у того конспектов за этот семестр, на что тип хмыкнул и поднял глаза в потолок, разведя руками. Тогда Анфиса решила выкручиваться сама, пока ее не стошнит, и постепенно белый лист начал заполняться обрывками безумных с точки зрения Homo Sapiens-а мыслей, и достаточно неглупыми с точки зрения методологического процесса, зерна которого догнивали в верхнем бессознательном Анфисы, спасибки за ликбез бесплатной вышке.
На первые три вопроса Анфиса кое-как удовлетворила отпрыска Евы, но вот с “целями и задачами” Анфису переклинило, так как, находясь если не совсем в здравом уме, то, по крайней мере, в твердой памяти, она никак не могла их определить, абсолютно уверенная в том, что их нет, - да так оно и было.
Чадо Евы потерло руки и перешло к наводящим и дополнительным восклицаниям, перемежающимся с огнеупорными наставлениями:
- Вы, Анфиса, разве не знаете, что цели и задачи решают попутно повышение эффективности всего процесса? А совершенствование навыков и умений? Разве это не продуктивно?
(Анфиса сглотнула то, что осталось от слюны в пересохшей гортани, и кивнула).
- На втором этапе, о котором, кстати, идет речь, – продолжало чадо Евы, – доминирующей является работа по выработке стратегии и тактики! Это очень важно, чувствуете, Анфиса?
(Анфиса снова попыталась сглотнуть, но только кивнула).
- Значительное внимание уделяется именно формированию первичных умений по переработке и закреплению! Да как же вы не понимаете таких простых вещей? А что вы можете сказать о коррекции умений и навыков? И вообще – о содержании первого этапа? – деловито осведомилась среднеродность.
...Анфиса себя еще чувствовала, но плохо. С каждым вопросом она тупела все больше и больше, с каждым вопросом все сильнее и сильнее хотелось промочить горло, сбежать куда-нибудь – она уже согласна была даже скатиться с лестницы, ведущей на инститамскую курилку, но это казалось областью фантастики: ради “зачета” с препо<b>дд</b>авательской фамилией “Точизна” она уже согласилась потерять немного нормальной энергии, но – лишь немного (так она, по крайней мере, сама себя успокаивала).
- Не вдаваясь в анализ социокультурных факторов, – как сквозь сон слушала Анфиса, – способствовавших возникновению этой проблемы...
Анфиса мысленно надела на себя стеклянный колпак, как советовали в рекламном журнале “Вампир-донор” для домохозяек, прочитанном в туалете во время экспромтного запора, удивилась и ощутила облегчение.
Точизна, выговорившись и увидев блуждающие глаза Анфисы, изрекла:
- Ну, хорошо, я поставлю вам зачет, если вы ответите вот на что… - она на секунду замялась, но лишь на секунду. - Что вы можете сказать о подскоках?
- О чем-о чем? – переспросила Анфиса.
- О подскоках, милочка, о подскоках, – улыбнулась Точизна, и Анфиса поняла, что зачета ей не видать, как ни Парижа, ни Берлина в околодоступном радиусе, и вышла в коридор.
В коридоре стало лучше; недолго думая, Анфиса глотнула воздуха и направилась к буфету. За последним столиком у окна в гордом одиночестве пила чай Лисицына.
- Хочешь вина? – гостеприимно спросила она Анфису.
Анфиса взглянула на стол; на нем не было ничего, кроме чая.
- Я не вижу вина, – заметила она.
- Да его и нет, – сказала Лисицына.
- Ты опять перечитываешь Кэрролла? – спросила Анфиса.
- Я устраиваю безумное чаепитие, – отозвалась Лисицына. – А сурок опять заснул!
- Мы даром теряем время, – сказала Анфиса, обводя взглядом инститам. – Пора кому-то отрубить голову.
- Кстати, в детстве это был мой любимый мультик, – Лисицына отхлебнула чаю.
- Без вопросов, – отозвалась Анфиса и подумала: “Как странно! Что это за дверь? Посмотрю, что такое за нею”.
...Отворив дверь, она очутилась в малознакомой комнате с крутящимся в центре небольшим стеклянным столиком.
- Столик, столик, – попросила общения Анфиса. – Не расскажешь ли мне о подскоках?
Столик, не прекращавший своего движения несколько тысячелетий, как не прерывает своего звучания “ОМ”, внезапно поскользнулся и выругался.
Тогда Анфиса извинилась и, набравшись смелости, спросила снова:
- Столик, столик, скажи, а есть ли ТАМ что-нибудь? Или все только ТУТ, как в инстике?
Столик закашлялся, но все-таки разрешил Анфисе присесть:
- Можешь отдохнуть, а потом уйти и напиться чаю, – проскрипел он.
- Please, dear table, please, – напрягла остатки английского Анфиса. – Мне нужна помощь!
- Ха, всем нужна помощь, – рассмеялся хрипло столик.
- Но мне нужна, очень срочно нужна! Иначе я умру, – Анфиса произнесла это, впрочем, без особого сожаления, но женственно и меланхолично, произведя впечатление.
Столик с минуту-другую думал, а потом спросил:
- Единственное, что я могу для тебя сделать, это научить правильно умирать. Гипотетически, так сказать. А может, даже концептуально. Если ты правильно будешь умирать, то потом – ТАМ – уже не будет, как ТУТ. Хочешь? Будешь везде круто себя позиционировать.
- Конечно хочу, – Анфиса ведь только и мечтала о том, чтобы различать инстиТУТ и инстиТАМ. – Это очень дорого стоит?
- Да нет, всего лишь один выход из некрополя.
- Из некрополя? – испугалась Анфиса.
- Да, а чего хотела-то? Между прочим, ты сейчас находишься в самом настоящем некрополе. Ты ведь еле дышишь! Я вообще не представляю, как у тебя еще хватило энергии здесь оказаться, ее почти всю выкачали, – заявил столик.
- Кто выкачал? – не поняла Анфиса.
- Кто, кто, сама знаешь кто. Еще пара-тройка таких выходов, и твой выдох на зеркальце станет незаметен, – безоговорочно подытожил столик.
Анфиса посмотрела в пол, но увидела только то, что увидела: обшарпанный линолеум и собственные незагорелые ноги в старых кожаных босоножках, состоящих из одних тонких плетеных ремешочков...
Анфиса подняла глаза и сказала столику, что вообще-то не очень дура, хотя, конечно, местами и очень, но про мир идей, вещей и теней слышала, по “И-цзин” гадала, монетки подбрасывая, “Жизнь после жизни” прочитала лет в тринадцать и даже отрывки из Египетской книги мертвых в “Науке и религии” – тоже, а еще будто бы придерживается закона сохранения энергии, хотя и весьма относительно.
Столик захохотал и раскрутился от этого:
- Давно я не слышал такого бреда от женщины! Ладно, а как насчет Тибетской?
Анфиса вопросительно посмотрела на него.
- Ну, «Тибетскую книгу» слабо порепетировать?
- Что порепетировать?
- Что-что. Посмертный опыт и порепетировать.
- А я... – начала было Анфиса, но столик ее перебил:
- Да вернешься ты в это все, – сказал он, презрительно обводя глазами окружающую живую и не очень живую природу инститама. – Зато поймешь, что никогда не нужно идти на тусклые цвета. И что идти вообще никуда не нужно.
- Чего?
- Надоела ты мне. Решайся, или я закручиваюсь сам по себе, – сказал столик, набирая обороты.
- Погоди, ну, погоди ты, – подбежала к нему Анфиса. – А я пойму, почему мы... тогда... ну... расстались?! – спросила она, как плохая героиня мелодрамы.
Столик, с сожалением посмотрев на нее, захотел что-то ответить, но, будто щадя, достаточно нейтрально и отстраненно произнес:
Бхагавад Гита. Новый перевод: Песнь Божественной Мудрости
Вышла в свет книга «Бхагавад Гита. Песнь Божественной Мудрости» — новый перевод великого индийского Писания, выполненный главным редактором «Перемен» Глебом Давыдовым. Это первый перевод «Бхагавад Гиты» на русский язык с сохранением ритмической структуры санскритского оригинала. (Все прочие переводы, даже стихотворные, не были эквиритмическими.) Поэтому в переводе Давыдова Песнь Кришны передана не только на уровне интеллекта, но и на глубинном энергетическом уровне. В издание также включены избранные комментарии индийского Мастера Адвайты в линии передачи Раманы Махарши — Шри Раманачарана Тиртхи (свами Ночура Венкатарамана) и скомпилированное самим Раманой Махарши из стихов «Гиты» произведение «Суть Бхагавад Гиты». Книгу уже можно купить в книжных интернет-магазинах в электронном и в бумажном виде. А мы публикуем Предисловие переводчика, а также первые четыре главы.
Книга «Места Силы Русской Равнины» Итак, проект Олега Давыдова "Места Силы / Шаманские экскурсы", наконец, полностью издан в виде шеститомника. Книги доступны для приобретения как в бумажном, так и в электронном виде. Все шесть томов уже увидели свет и доступны для заказа и скачивания. Подробности по ссылке чуть выше.
Карл Юнг и Рамана Махарши. Индивидуация VS Само-реализация
В 1938 году Карл Густав Юнг побывал в Индии, но, несмотря на сильную тягу, так и не посетил своего великого современника, мудреца Раману Махарши, в чьих наставлениях, казалось бы, так много общего с научными выкладками Юнга. О том, как так получилось, писали и говорили многие, но до конца никто так ничего и не понял, несмотря даже на развернутое объяснение самого Юнга. Готовя к публикации книгу Олега Давыдова о Юнге «Жизнь Карла Юнга: шаманизм, алхимия, психоанализ», ее редактор Глеб Давыдов попутно разобрался в этой таинственной истории, проанализировав теории Юнга о «самости» (self), «отвязанном сознании» и «индивидуации» и сопоставив их с ведантическими и рамановскими понятиями об Атмане (Естестве, Self), само-исследовании и само-реализации. И ответил на вопрос: что общего между Юнгом и Раманой Махарши, а что разительно их друг от друга отличает?
www.peremeny.ru-портал вечного возвращения
Вы можете