Манцов: В юности мне очень понравилась реплика испанского кинорежиссёра Луиса Бунюэля. Нечто вроде: «Если б не американские пушки и сопутствующая огневая мощь, кто бы знал/ценил современное американское искусство?!» Не уверен, но, возможно, Бунюэль имел в виду конкретно литературу.
Очень уж мне эта фразочка тогда нравилась! Я с ней носился, носился, но постепенно, с возрастом и в результате индивидуальных усилий, выяснил, что огневая мощь отдельно, а, допустим, литература отдельно. И теперь-то наверняка знаю, что в ХХ-м столетии именно американские книжки были как в частности, так и по совокупности лучшими. Да и вся прочая американская культура – демократичная, отзывчивая, но и рафинированная, а когда нужно даже и трепетная – вне конкуренции.
На днях появилось замечательно честное признание архитектурного критика и колумниста Григория Ревзина: «Применение к России принципов западной цивилизации не сделало ее счастливой, и в этом смысле она не прошла проверки. Можно интересно рассуждать о том, почему так произошло. Есть два основных направления рассуждений: или дело в том, что европейская цивилизация в нынешнем своем виде (эгалитаризм, социалистический вирус, утрата перспектив и т.д.) не смогла выступить в качестве панацеи, или мы (в силу имперских комплексов, отсутствия гражданского самосознания, "надорванности" населения в результате экспериментов ХХ века и т.д.) оказались неспособны ее воспринять. Но результат именно таков. За 20 лет Россия не смогла стать европейской, она стала одной из "развивающихся" стран, путь на Запад оказался для нее дорогой "из третьего Рима в третий мир", и пока мы по нему движемся» (ссылка).
Отмечу, что это заявление сделано реальным лидером либеральной художественной группировки (звучит, может, коряво, но понятно о чём речь), которая ещё в Перестройку активнее других заказывала «путь на Запад» и которая фактически не сомневалась в 90-е, что мечта осуществилась.
Лично мне важно, что это написал именно Ревзин – человек, кажется, трезвый, интеллектуально честный и ответственный; кого другого и слушать не стал бы. А тут же почти вопль, почти стенание. Я не часто его читаю, но в последнее время человек пишет едва ли не только такое.
А вот следующая формула, кажется, вырвалась в первый раз: «Попытка изъятия из наследия России ее советского опыта показывает, что в таком случае она не представляет интереса. Из, скажем, русского авангарда, поэзии, литературы, кино невозможно изъять коммунистический тренд, потому что это страшно обедняет эти культурные феномены. Архитектура конструктивизма, например, превращается в формальный поиск новых решений, осуществленный малообразованными людьми на отсталой технологической базе, а Осип Мандельштам оказывается камерным академическим поэтом начала века, по недоразумению продолжавшим сочинять до конца 1930-х. Точно так же с великим государством, великой историей и т.д. — при всем уважении к ним без советского эксперимента они становятся провинциальным эпизодом, не имеющим особого значения для мировой истории. Этот путь точно так же ведет в третий мир и, собственно, уже привел.
Это довольно грустные констатации, но мне кажется, даже если люди и не произносят этого вслух, они живут так, будто бы произнесли» (там же).
Прошу прощения за обильное цитирование…
А, впрочем, у кого прошу прощения? Ни у кого не прошу. Мы тут с Вами вдвоём разговариваем, кому интересно – стерпит всё, а кому неинтересно, сюда и не сунется.
Итак, столичный истеблишмент в лице его лучшего и достойнейшего представителя бьёт тревогу. Ревзин почти открытым текстом говорит, что мысленное изъятие «советского эксперимента» превращает Россию, её историю, культуру и, соответственно, богему с истеблишментом – в «провинциальный эпизод».
Лично у меня нет никакой тоски по «сильному государству», по Империи. Нет у меня тоски ни по чему: жалеть о прошлом не умею, я давно никуда не лезущий провинциальный библиотекарь. Будущего счастья тоже себе не загадываю. Но вот настоящий момент живо меня интересует.
Что, Владимир, по-Вашему, происходит?
Целью этого диалога лично для меня является выявление актуальных смыслов. Все прежние смыслы проедены/прожраны/просраны; от этого временами неуютно. И Ревзину, кстати, неуютно, и мне, хотя между нами нет вообще ничего общего.
Как лично Вы обустраиваете свой индивидуальный космос? Вот интересно.
И кстати, единственное, что в тексте Григория Ревзина вызывает у меня протест, так это словосочетание «советский эксперимент». По мне, фразочка вздорная. Григорий Ревзин верит в масонский заговор? Кто осуществлял «эксперимент»? А кто планировал? Ленин, мля, в Цюрихе??
Взыскую единственно смыслов. Никакого сожаления о том, что Советская Империя рухнула, у меня нет. Рухнула, так и рухнула, мы-то живы.
Я хотел бы непротиворечивой речи, а выходит, даже умнейший и трезвейший по-византийски хитрит.
Бондаренко: Во-первых, Игорь, Вы начинаете себе противоречить. То в первом диалоге Вы выступали за октябрьскую революцию 1917 года, то сейчас Вы не испытываете никакого сожаления. Выбирайте что-то одно.
Во-вторых, Советская Империя была логичным продолжением царской империи, петровской империи, и даже все такой же многонациональной Киевской Руси. Да и сейчас поименуем мы Империю Державой, Союзом, как угодно, но и в урезанном виде мы (и не только русские, но все народы, населяющие Россию) остаемся имперским народом со всеми и достоинствами, и недостатками.
Так же и англичане, даже в нынешнем, в 100 раз урезанном виде, остаются имперским народом. Знаю хорошо, благо мой старший сын Григорий работает в Белфастском королевском университете, и внуки живут там же. Все они – имперцы. И мы – имперцы. Имперских народов в мире не так уж и много, шесть или семь. Мы, англичане, китайцы… Включая лишь пока формирующуюся имперскую американскую нацию. И поверьте мне, большевики никак не были повинны в советской имперскости. Они-то поначалу и хотели от неё избавиться. Тысячелетняя история не дала.
В-третьих, я бы говорил скорее о минувшей советской цивилизации. Которая в чистом виде вряд ли повторится, но которую будут все историки мира, кроме наших домотканых либералов, изучать так же, как изучают древнеримскую цивилизацию. Никто же не сравнивает нынешних итальянцев с древними римлянами. Вот и мы, чем быстрее уходит время, тем более объемно будем понимать величие советской цивилизации в целом. Эдуард Лимонов недавно опубликовал в моей газете «День литературы» подборку советско-имперских стихов. Он прав, у нас на самом деле «Была великая эпоха».
СССР – наш Древний Рим! Над нами нависает хмуро, Его тверда мускулатура, И мавзолей, - неистребим!
Его зловещи зиггураты, Его властители усаты, И трубки дым неумолим, СССР – наш Древний Рим!
И впрямь, нас еще будут воспевать историки всех народов. Одновременно я соглашаюсь и с репликой Луиса Бунюэля. Конечно, к величественной стране и приглядываются внимательнее, для того, чтобы понять её народ, изучают её кино и её поэзию. Вполне может быть, что писатели существуют отдельно от всей остальной жизни, и не думают о каких-то пушках и прочей огневой мощи своей страны, но творения-то их изучают во всем мире с учетом этой огневой мощи.
Я в свое время объездил почти все страны западного мира, встречался со всеми лидерами первой и второй эмиграций. И именно от них услышал, что по приказу НАТО по всему западному миру, в любом занюханном университетике, где-нибудь в Севилье или Оклахоме, - существовала кафедра славистики, все изучали русскую литературу. Зубрили Пушкина и Лермонтова. На самом деле это готовилась полумиллионная армия военных переводчиков на случай третьей мировой войны.
Я читал как-то лекции по литературе в крупнейшем натовском Гармиш-центре, под Мюнхеном, там абсолютно все офицеры войск НАТО обязаны были пройти русскую подготовку. Абсолютно все американские офицеры учили русскую литературу в Монтеррее под Сан-Франциско, где мне тоже приходилось выступать, и там работало более 300 русских писателей из второй и третьей эмиграции.
Все изучали наш советский опыт прежде всего через нашу советскую литературу. Так что соглашусь в этом с Ревзиным: «Попытка изъятия из наследия России ее советского опыта показывает, что в таком случае она не представляет интереса. Из, скажем, русского авангарда, поэзии, литературы, кино невозможно изъять коммунистический тренд, потому что это страшно обедняет эти культурные феномены. Архитектура конструктивизма, например, превращается в формальный поиск новых решений, осуществленный малообразованными людьми на отсталой технологической базе, а Осип Мандельштам оказывается камерным академическим поэтом начала века, по недоразумению продолжавшим сочинять до конца 1930-х…»
Без нашей советской истории, мы – ничто, и чем быстрее мы это поймем, тем лучше.
Сейчас пока мы никому не опасны, и советские пушки никого не пугают, и 90 процентов факультетов славистики закрыто по всему миру. Закрылись славянские центры и в натовском Гармише, и в американском Монтеррее. Слависты срочно переквалифицировались на другие профессии.
Зато Нобелевскую премию по литературе получил китайский писатель Мо Янь. Это такой китайский Василий Белов, но за ним стоит китайская огневая и промышленная мощь. Китайский язык уже прилежно учат во всех европейских и американских университетах. Открываются и закрытые военные центры китаистики. Я очень люблю поэзию Ли Бо, прозу Пу Сун Лина и кинофильмы Чжана Имоу и Энг Ли, никак не связывая их с китайскими пушками. Но случайны ли Оскары, которыми так щедро награждены талантливейшие китайские кинорежиссеры Имоу и Ли? Не стоит ли за ними, как и за нобелевским лауреатом Мо Янем, огневая мощь Китая? Почему так растет интерес к китайской современной живописи?
С честным и принципиальным колумнистом Григорием Ревзиным я не согласен в другом. Наше нынешнее увлечение Сталиным не говорит о нашем варварстве и нашем антизападничестве. Люди, особенно молодые, мечтают не об идеологических большевистских прописях 1937 года, а о бурном развитии России. Мечтают о белом, капиталистическом Сталине. Замените его Черчиллем, Де Голлем, будет то же самое.
Люди мечтают о том, чтобы как в Сингапуре, к нам в Россию пришел жесткий властитель, вымел всю проворовавшуюся нечисть и создал бурно развивающуюся страну. Нам совсем не нужна западнизация. Её нет и в Сингапуре, где правят китайцы, нет и на Тайване, в Японии, в Южной Корее, её нет и в самом Китае.
Я за последние 10 лет объездил этот весь дальний Восток. Я понял, что западный многовековой путь медленного развития не для нас. Не успеем. А вот путь Сингапура, Тайваня, самого Китая и даже приближающейся к ним по темпам развития Индии – это и есть наш путь. Вряд ли Ревзин осмелится назвать юго-восточную Азию – третьим миром. Она уже определяет и будет определять всё развитие нынешнего века. Но для своего развития они и взяли советский опыт в своем преломлении. И этого не скрывают. Дряхлеющая Европа уже в подметки не годится восточному гиганту. Прав оказался Мао Цзедун: «Ветер с Востока довлеет над ветром с Запада».
В Европе и Америке русскую литературу уже не изучают, кафедры славистики почти везде закрыты, а в странах дальнего Востока и сейчас все читают русскую литературу, советскую литературу, ценят и Фадеева, и Островского. Последними лауреатами международной премии по литературе в Китае стали Александр Проханов и Захар Прилепин. Может и нам, учась у Китая, взять на вооружение наш советский великий опыт, и с жестким сингапурским управлением модернизировать его по-капиталистически? Я что-то не слышал, чтобы Сингапур, - столицу делового мира, называли тоталитарной или варварской страной.
А попробуйте там не то что миллион долларов своровать, а окурок бросить на улице, вы увидите быстрый и решительный результат, который вряд ли понравится нашим либералам. Так что Вы, Игорь, считаете правильным, что Империя рухнула, а я считаю, что её надо возродить уже в сингапурском виде.
Для этого нужна нам прежде всего и наша советская культура, поэзия, проза. Не ковыряние индивидуальное в носу нынешних тусующихся поэтов, а новые башни Татлина, новые квадраты Малевича, новые Дейнеки и новые «Рабочие и крестьянки» великой скульпторши Веры Мухиной, блестящей ученицы Родена. Нужен новый «Петр Первый» Алексея Толстого, романтизм развития Андрея Платонова, эпос Михаила Шолохова. Нужны не декадентские стихи Серебряного века, а тех же поэтов, того же Пастернака и Маяковского, того же Мандельштама и Павла Васильева космический разбег.
Григорий Ревзин абсолютно прав, или мы останемся в истории «провинциальным эпизодом», или же с новым космическим авангардным взлетом, по-сингапурски избавившись от всей коррупции и взяточничества, рванем в космическую высь, вольемся в юго-восточно-азиатский глобальный опыт по переделке мира. Как говорят, мы сами произошли в древние времена от индусов, вышли из санскрита, вот туда и вернемся, только уже обожженные суровым сталинским ветром.
Манцов: Э-э, нет, Владимир, Вы передёргиваете! Я не «считаю правильным, что Империя рухнула», но говорю, что «не сожалею». Я, может, сознательно спровоцировал подобный поворот сюжета. Хочу выявить принципиальную разницу формулировок и стоящих за ними позиций.
«Считать правильным или неправильным» - значит безосновательно приписывать себе несуществующую значимость. «Сожалеть» - значит бесперспективно крутиться в заколдованном кругу, жевать неуловимое Прошлое.
Октябрьская революция была неизбежна. Падение Советской империи тоже. Я хочу понять, чем жить дальше, а мне постоянно подсовывают неактуальную задачу: определяйся, дескать, по отношению к Неизбежному. Бред, путь к сумасшествию!
Так больше не может продолжаться. Стихи Лимонова мне неизменно нравятся, но приведённые Вами – нехороши по сути.
Почему это Советское прошлое – Древний Рим? Вот я написал в предыдущем диалоге: проза «сорокалетних», что, допустим, Афанасьева, что Маканина, - должна быть прочитана заново. Это всё недопрожитый этап, он совсем рядом, от него горячо.
Или так. Сильное государство здесь всегда держалось на горбу невменяемо рожавшего русского крестьянина. В 70-е, и об этом как раз проза «сорокалетних», хотя не только она, в русскоязычном советском мире окончательно оформляется некий буржуазно/потребительский стандарт. Все мои провинциальные друзья-ровесники невероятно довольны сегодняшним положением дел: импортная машина, шмотки, вещи, аппаратура, бытовой комфорт, отсутствие явного идеологического давления вроде парткомов, возможность ездить за кордон греться на египетском солнышке…
О чём Вы говорите? Кто Вашу Империю поддержит, кто пойдёт за неё умирать?!
Не надейтесь.
Люди круга Ревзина тем более не откликнутся. Они социальных благ наварили ещё больше, много больше, плюс возможность свободно высказываться, непринуждённо «творить».
Другое дело, интеллектуальные элиты с каждым днём испытывают всё большее раздражение от того, что их статус в мировом масштабе ничтожен. Наши лучшие люди – на периферии, в третьесортных западных университетах; Запад превосходно без них справляется. А Восток, воспеваемый Вами, в современной России абсолютно непрестижен. Да и не проплачивает.
Что эти элиты будут делать с вот этим своим ущемлённым достоинством – вопрос вопросов! Не исключено, закажут некое подобие Империи, но, повторюсь, основная масса путинским курсом удовлетворена.
Нужна тонкая социокультурная работа, но её пока не предвидится.
О чём я? В Перестройку был воспет и канонизирован некий маргинальный стиль: диссидентство с пораженчеством. Государственные задачи, по мнению оформленных Перестройкой элит, - это задачи позорные, для «околотронных лизоблюдов», вроде Никиты Михалкова.
Которого Вы, кстати, не любите, а я сильно уважаю.
Между тем, вся эта диссида, от Солженицына до кого угодно иного, до поры питалась исключительно энергией Большой Культуры, энергией Большого Советского Взрыва.
«Большая Культура» - я тут не о художественном значении, но о степени, так сказать, «близости к императору», к Власти. Власть даёт энергию, конечно! Шолохов подпитывал Солженицына, как иначе?! Лично мне и один, и второй нелюбопытны, ибо их проблематика, грубо говоря, аграрного происхождения.
Но вот была, допустим, такая нашумевшая в 70-е пьеса Игнатия Дворецкого «Человек со стороны». Специально перечитал её на днях и – завыл от любопытства с восторгом.
Там вроде бы производственная «презренная» история: 32-летний инженер-металлург переводится с одного завода на другой, ещё более внушительный. Инженер борется за организацию производства, его ненавидят; многие увольняются в знак протеста против бездушных методов работы. Вот и всё.
Будто бы.
На самом деле, это удивительный по уровню анализа эпос Конца Индустриальной Эпохи, где действуют Большие Люди, едва ли не боги. Такое укрупнение нужно, чтобы взять страну в целом. Эта штука не слабее «Фауста» Гёте. Почти не шучу!
Хочу написать в рубрику «Ревизия» отдельный текст про «Человека со стороны». Пока отмечу лишь такое. Дворецкий масштабно, но и тонко показывает, как рушится Семья. Семья в самом широком смысле! Как на смену родоплеменной архаике приходит буржуазно/городского характера индивидуализм.
Догадался об уровне вещи, когда увидел на третьей что ли странице такой вот диалог:
Ч е ш к о в. <Грамоткин> толковый человек? Щ е г о л е в а. Грамоткин был командиром Нережского полка. Ч е ш к о в. Не понял. Щ е г о л е в а (не глядя на него). Рабочее ополчение. Ч е ш к о в. А… Что-то я слышал… Щ е г о л е в а. Завод работал под огнем немцев. Это надо знать. Директор был начальником штаба полка, коммерческий директор командовал разведкой. Полуэктов Гаврила Романыч был командиром взвода… Вам придется научиться уважать прошлое завода. Ч е ш к о в. Меня будущее интересует. Щ е г о л е в а (быстро, внимательно смотрит на него и снова отворачивается): Имейте в виду, у нас не любят новых людей. Ч е ш к о в. Новые становятся старыми. Щ е г о л е в а. В Нереже для этого надо десять-пятнадцать лет. Ч е ш к о в. Почему ж так? Щ е г о л е в а. Не знаю. Может быть, потому, что слишком много крови пролито на нережской земле и горя много пережито. Неприятно, когда после всего этого приходит новый, чужой человек и начинает командовать тобой. Ч е ш к о в (разглядывает копну ее волос). Вы кто?
Диссиденты вместе со столичной фрондой убедили Власть, что именно они держатели акций и Смысла. Власть, ха-ха-ха, поверила. Потом выяснилось, что помощи и даже сочувствия оттуда этой самой наивной Власти не будет никогда. Пошла гулять Болотная.
(Продолжайте, продолжайте строить страну «по Солженицыну», дескать, советская власть от дьявола!)
У Дворецкого всё не по диссидентски, то есть не по детски.
32-летнему «человеку со стороны», одинокому, свободному, сильному Чешкову - противостоит скреплённая кровью Семья. Кровью, пролитой за свою местечковую землю. Они стреляли, они сражались, они страдали, теперь они окопались на этой земле навечно; принялись лгать, приписывать, хитрить, надеясь обмануть Историю.
Это грандиозная Метафора, уровня, простите, Ибсена и Шекспира. Кто понимает, тот оценит и без моего комментария к вышеприведённому куску.
Тут никакая не «производственная тематика», но глобалка. У нас всё до сих пор так. Допустим, корпорации и человеческие коллективы, сложившиеся в боевые перестроечные годы – нереформируемы по сию пору.
Дан диагноз. И высказано предупреждение: в финале Чешков со Щёголевой - одинокие, не способные, а скорее, не желающие жить вместе - обмениваются репликами: «Куда мы едем?» - «Не знаю, куда».
«Куда ты мчишься, Русь?!» - Не даёт ответа.
Вот Вы, Владимир, снова оперируете набором традиционных имён: Алексей Толстой, Платонов, Шолохов. Всё это как раз не нужно. Заново – не нужно. Крупнейшие художники, но аграрной эпохи. И Мандельштама с Павлом Васильевыми и Маяковским – бессмысленно выкликать. Необходимо ориентироваться на Реальность, на «Здесь и Сейчас».
Довольно уже заклинать духов Прошлого.
Ушла Николаевская Империя. Что поделаешь.
Ушёл Советский Союз. Последнее прощай.
Нельзя больше дышать воздухом прошлого, а другой – свежий воздух – натурально сегодня запрещён.
Бондаренко: Игорь, говоря о Больших Людях, о Большой культуре, и даже об Игнатии Дворецком, мне хорошо известном по работе в журнале «Современная драматургия», по сути, Вы повторяете мои же идеи, но почему-то спорите с ними.
Дворецкий столь же традиционен и весь в прошлом, как и писатели начала ХХ века. Да, ушла Николаевская Россия, ушел Советский Союз, но уверяю Вас, маленькой Московии из нас не получится. Тогда уж надо отделить Дальний Восток, Сибирь, Урал, Поморье, Юг России (я говорю не о кавказских республиках, а о наших казаках). Как Вы знаете, в период гражданской войны казаки носились с проектом отдельной независимой Казакии, потом пришел Деникин и всех этих самостийных казаков повесил на центральной улице.
Была и Дальневосточная республика, да и иные поморы сегодня уже объявляют себя отдельным народом. Ждут своего Деникина для своих виселиц.
Забудем о прошлом, забудем даже о великой русской культуре, что нам все эти Пушкины, Лермонтовы, Чеховы или Шолоховы? Будем учиться у буржуазного запада? И ничего не выйдет.
«Что хорошо для немца, для русского – смерть». Вот этого никак не может понять наша интеллигенция. Как бы ни восхищались мы Венецией или Дублином, Брюсселем или Парижем, Римом или Лондоном, из нас той Европы никогда не получится. И кстати, это прекрасно понимали наши насквозь немецкие государи, от Петра Великого до Екатерины и Елизаветы.
Вы не поняли в прозе «сорокалетних» главное. Они показали формирование нового русского народа, совсем иного, чем крестьянская Русь. Но они же показали, что буржуазного европейского Рая у этих новых русских никогда не получится. Они стали искать Большой стиль этого нового русского народа. То же самое делают нынче наиболее талантливые писатели и художники нынешней России.
Они ищут свою Америку, свой Китай. Вы считаете, что нашему народу Восток не интересен. Как все интеллигенты, Вы повёрнуты лицом на Запад. Да не будет никогда из нас никакого Запада, не станут русские ни немцами, ни англичанами. Не случайно наши, наиболее интуитивно чувствующие русскую душу поэты, стремились именно на Восток. Писал Николай Гумилев в своем прекрасном, знаковом «Путешествии в Китай»:
Будь капитаном. Просим! Просим! Вместо весла вручаем жердь… Только в Китае мы якорь бросим, Хоть на пути и встретим смерть!
А как мечтали наши поэты о поездках в Персию: от Михаила Лермонтова до Сергея Есенина. А наша духовная клюевско-гумилевская Индия? Не хотите ли «в Индию духа купить билет»? Вот куда давно надо поворачиваться нашей современной русской цивилизации. Не в дряхлую и скучную Европу, а в бушующую и бурно развивающуюся Азию. Только не мусульманскую, а в дальнюю, в Азию Зороастры и Лао Цзы, Будды и Конфуция.
Не случайно же наши философы начала ХХ века пришли к идее евразийства, которая была гениально продолжена Львом Гумилевым. Именно там выпускают все 100 процентов современной электроники, все ноутбуки и айфоны, там создают лучшие в мире кинофильмы и строят самые высокие небоскребы. В Китае за один день строится столько дорог, сколько во всей России за год.
Езжайте хотя бы на изумительный очаровательный островок Тайвань, подышите там свежим воздухом и великой культуры, и великой цивилизации. Кстати, мировой центр всех ноутбуков. В Европе не делают ни одного. Там формируется наша свежая новая реальность. И возвеличивается личность человека, и почище Дворецкого и Чешкова модернизируются целые континенты. Не у Америки нам уже, а у Индии надо учиться создавать техноцентры новой России.
Но не забывайте, наши великие авангардисты – Татлин, Филонов, Кандинский, Малевич, Ларионов – не случайно так ценили древнюю русскую культуру. Да и не только русскую, наши авангардисты и нашли в духанах Тифлиса изумительного Нико Пиросманишвили. Вот и новый наш авангард, на который я надеюсь, и художественный, и промышленный, и научный - будет опираться на недолюбливаемое Вами русское старье.
Не верю я, что все ваши друзья так уж довольны нынешней жизнью. Я не говорю о бедных и нищих, даже миллиардеры наши рвутся то на какой-нибудь остров в Индонезии, как Полонский, то в новую политику, как Михаил Прохоров. Что им всем не сидится, ежели, как Вы пишете: «Все мои провинциальные друзья-ровесники невероятно довольны сегодняшним положением дел: импортная машина, шмотки, вещи, аппаратура, бытовой комфорт, отсутствие явного идеологического давления вроде парткомов, возможность ездить за кордон греться на египетском солнышке…»?
Неужели интересно жить на таком животном уровне потребления? К тому же, чувствуя на себе презрительный взгляд и европейцев, и азиатов, и америкосов? Сырьевая колония, примитивное телевидение, сплошной секонд-хэнд. Неужели, Игорь, это и есть Ваша мечта?
Мы остановились, вместе с прозой Афанасьева и Маканина, Проханова и раннего Битова, на пороге нового рывка в Большой стиль. По сути, их насильно остановили, и осознанно забыли. И уже почти пол-века мы роемся в мусоре, то в советском, то в антисоветском. А надо нам сообща «плыть в будущий Китай». Как там у Гумилева:
Все мы знавали злое горе, (Это прямо про нас с Вами, - В.Б.) Бросили все заветный рай. (В самую десятку угодил поэт, бросили рай, - В.Б.) Все мы, товарищи, верим в море, Может отплыть в далекий Китай.
Вот и надо верить и плыть! Игорь, за Империю умирать не надо, её строить надо. И у себя в душе, в семье своей, и на своем производстве, в своей науке, и в государстве в целом. Свежий воздух бытия не на потребительской помойке можно найти, а в непрерывном и напряженном творчестве, своем, друзей, всего государства. И потому бороться надо с путинским режимом не за честные или нечестные выборы, а за то, чтобы началось, наконец, реальное развитие и науки, и техники, и культуры, и государства!
Манцов: Владимир, меня восхищают Ваши широкие мазки.
Вы почему-то не хотите разбираться в деталях, сразу переходите к пропаганде. Собственно, я и хотел в разговорах с Вами найти новый способ разговора о Настоящем России, а для этого пройти поэтапно, пошагово – будто бы освоенными, но на деле лишь захламленными территориями.
Вы же исходите из априорного знания, ни в чём не хотите для начала усомниться.
Ещё раз повторяю: провинциальный, да и столичный обыватель подсажен на потребительскую иглу, Ваши лозунги ему до лампочки. Поверьте для начала!
Гигантские торговые центры, отстроенные, допустим, в Туле за последние годы – это именно что Храмы Потребления. С куполами, с гигантскими изображениями полуобнажённых, условно говоря, блудниц в белье, словно пародирующими православную иконопись.
РПЦ налегает на пусси райт, на частный случай, а вот это – эпохальное – трусливо проглатывает. И ведь не стыдно же. Лояльность сохраняют, чтобы сыто жить? Силы что ли не равны?
Вы общаетесь с интеллектуалами, а я с людьми, которые книжек не читают десятилетиями. Вы этих людей воображаете в удобном, в комфортном для себя ключе.
Далее. Вы невнимательны. Вся моя речь построена на том, что я с потребительской позицией не идентифицируюсь. А иначе с чего бы мне затевать эти разговоры, которые, надеюсь, мы не бросим. Вы же бездоказательно предполагаете: потребительство – моя мечта.
В то же время я настаиваю: потребительский западный стандарт неизбежен. В лоб его не победит никакой «Сталин», но Вы с Реальностью считаться не хотите, а это приведёт к очередному поражению, к очередному обессмысливанию всего тутошнего.
Александр Проханов, кстати, бесконечно произносит одни и те же гневно/зажигательные призывы с разоблачениями на телевизионном экране, не чувствуя что ли, как его откровенно используют, дискредитируя столь коварным образом некоторые здоровые идеи.
То же самое сделали, кстати, и с Зюгановым, с «левой идеей».
Я в прозе «сорокалетних» даже ещё и не начинал разбираться: прочитал три рассказа и одну повесть. Посмотрим, что там.
Дворецкий не «традиционен». Хотя я этого термина и вовсе не понимаю. Текст Дворецкого – применим к сегодняшней реальности, а тексты Гумилёва – неприменимы, архаико/романтичны.
Вы говорите: «Бороться надо с путинским режимом не за честные или нечестные выборы, а за то, чтобы началось, наконец, реальное развитие и науки, и техники, и культуры, и государства!» Да кто ж против-то?! Даже пресловутый «путинский режим» - за.
Я не интеллигент (что это??), я не повёрнут к Западу, я там фактически не бывал. Но я вижу, как Западные идеи здесь доминируют.
В Европе и в США, может, и не делают айфонов, зато делают, зато контролируют саму идею айфонов.
Кто, Владимир, остановил формирование нового русского Большого Стиля? О чём Вы?
Имена, явки! Что за теория заговора? Русские женщины захотели соответствовать западному потребительскому стандарту, затейливые русские мужички прогнулись и женщин этих удовлетворили. Объективное развитие, не заговор.
Лозунговость – вот, к сожалению, то, что восприняли и правые, и левые от Советского режима. Но дело в технологиях. В технологиях мышления и в технологиях созидания.
А с этим форменная катастрофа.
И ещё вот что. Восток – это кастовость. Я в Вашем новом дивном мире буду ещё ничтожнее в социальном смысле, нежели теперь. Хотя, скорее всего, чудовищная по сути антизападническая ориентация здесь как раз и победит. Ваша позиция готовит ничтожным – худшее рабство.
Я поэтому за Запад. Хотя бы как за Мечту. Как за светлую иллюзию.
Бхагавад Гита. Новый перевод: Песнь Божественной Мудрости
Вышла в свет книга «Бхагавад Гита. Песнь Божественной Мудрости» — новый перевод великого индийского Писания, выполненный главным редактором «Перемен» Глебом Давыдовым. Это первый перевод «Бхагавад Гиты» на русский язык с сохранением ритмической структуры санскритского оригинала. (Все прочие переводы, даже стихотворные, не были эквиритмическими.) Поэтому в переводе Давыдова Песнь Кришны передана не только на уровне интеллекта, но и на глубинном энергетическом уровне. В издание также включены избранные комментарии индийского Мастера Адвайты в линии передачи Раманы Махарши — Шри Раманачарана Тиртхи (свами Ночура Венкатарамана) и скомпилированное самим Раманой Махарши из стихов «Гиты» произведение «Суть Бхагавад Гиты». Книгу уже можно купить в книжных интернет-магазинах в электронном и в бумажном виде. А мы публикуем Предисловие переводчика, а также первые четыре главы.
Книга «Места Силы Русской Равнины» Итак, проект Олега Давыдова "Места Силы / Шаманские экскурсы", наконец, полностью издан в виде шеститомника. Книги доступны для приобретения как в бумажном, так и в электронном виде. Все шесть томов уже увидели свет и доступны для заказа и скачивания. Подробности по ссылке чуть выше.
Карл Юнг и Рамана Махарши. Индивидуация VS Само-реализация
В 1938 году Карл Густав Юнг побывал в Индии, но, несмотря на сильную тягу, так и не посетил своего великого современника, мудреца Раману Махарши, в чьих наставлениях, казалось бы, так много общего с научными выкладками Юнга. О том, как так получилось, писали и говорили многие, но до конца никто так ничего и не понял, несмотря даже на развернутое объяснение самого Юнга. Готовя к публикации книгу Олега Давыдова о Юнге «Жизнь Карла Юнга: шаманизм, алхимия, психоанализ», ее редактор Глеб Давыдов попутно разобрался в этой таинственной истории, проанализировав теории Юнга о «самости» (self), «отвязанном сознании» и «индивидуации» и сопоставив их с ведантическими и рамановскими понятиями об Атмане (Естестве, Self), само-исследовании и само-реализации. И ответил на вопрос: что общего между Юнгом и Раманой Махарши, а что разительно их друг от друга отличает?
www.peremeny.ru-портал вечного возвращения
Вы можете