Сегодня отмечает свой день рождения один из самых свободных людей в мире кино. Джиму Джармушу никогда не приходилось с тяжелыми мыслями вырезать из отснятого материала дорогие сердцу сцены, которые студия посчитала ослабляющими коммерческий потенциал картины. Напротив, его фильмы состоят исключительно из подобного рода сцен. Все исходные материалы находятся в его личном распоряжении – поэтому когда и где покажут его фильмы, решает только он сам. И если кажется, что в этом нет ничего сложного, примите во внимание, что среди современных режиссеров Джармуш такой, возможно, один-единственный. Значит, это не так уж и легко. Последний его фильм, вышедший в прошлом году, назывался «Границы контроля» /Limits of Control/ - и где они кончаются, Джармушу еще только предстоит установить.
Джеймс, он же – Джим Джармуш приехал в Нью-Йорк в начале 70-х из индустриального города Акрон, штат Огайо. Потом какое-то время провел в Париже, в основном знакомясь в Синематеке с новой французской волной и фильмами европейских и азиатских классиков. А когда вернулся в Нью-Йорк, записался на курсы режиссерского мастерства, совмещая обучение с игрой в пост-панк-группе The Del Byzanteens на клавишных и тусуясь с шальными экспатами-венграми в театре Сквот.
Работая ассистентом легенды фильмов «нуар» Николаса Рэя, Джармуш познакомился и подружился с Вимом Вендерсом, который снимал про Рэя документальный фильм «Молния над водой» /Lightning Over Water/. Позже именно Вендерс отдаст Джармушу несколько роликов неиспользованной пленки, на которую тот снимет часть фильма «Более странно, чем в раю».
В Джармуше европейское синефильство непринужденно и естественно сочеталось с вовсю бурлившей клубной культурой Нью-Йорка. В то время группа B-52’s постоянно играла в CBGB’s, а в клубе Max’s Kansas City показывали панк-фильмы, снятые на пленку Super-8. В кинотеатре UP крутили грандиозное автобиографическое слайд-шоу Нэн Голдин, а Энн Магнусон устраивала в Клубе 57 тематические вечеринки Флинтстоунс. Но дебютный фильм Джармуша «Отпуск без конца», снятый за восемь тысяч долларов, получился совсем непохожим на то, что с нулевым бюджетом снимали, а затем крутили в барах в конце семидесятых-начале восьмидесятых такие же, как и Джармуш, деятели нью-йоркской «никакой волны»: Джеймс Нэйрс, Вивьенн Дик, Джон Лури и Эрик Митчелл.
Подражая Джеку Смиту и братьям Кучар и протестуя против сухого формализма структуралистского кинематографа, они выставляли напоказ свою бедность, питались хаотической энергией натуры, на которой проходили съемки, и масками своих актёров, которые жили в режиме перформанса круглые сутки. Панк-режиссёры были не согласны с эстетикой экспериментального кино, и вместо неё искали убежище в трэш-культуре и рок-н-ролле: все они признавались в любви к Кеннету Энгеру, Джеку Смиту и Уорхолу. Например, Эрик Митчелл описывал свой фильм «Похищенный» /Kidnapped/, снятый под влиянием «Винил» /Vinyl/ Уорхола, словами «андерграундный фильм 1960-х, который идёт в наше время». Вивьенн Дик недолгое время сотрудничала с Джеком Смитом. «Underground USA» Митчелла был снят под влиянием фильмов Моррисси/Уорхола.
В общем, среди этого типично циничного видеоарта «Отпуск без конца» казался полной аномалией. Зритель, привыкший наблюдать за Лидией Ланч, карабкавшейся по помойкам и жалующейся на отсутствие (или наличие) героина, испытал шок. От «Отпуска» веяло итальянским неореализмом и романтикой начала девятнадцатого века.
В пику тогдашней эпохе пост-панка безусые хипстеры с Нижнего Истсайда одевались в полосатые рубашки 50-х годов и в своих лофтах выкидывали коленца под чумовые саксофонные соло Эла Бостича на «Up There In The Orbit». Давая понять, что всецело осознают существование гораздо более весёлых эпох, которые закончились задолго до того, как они появились на свет.
Когда главный герой с картонным чемоданом в финале отправляется в Париж, он садится на пароход. В 1979-м году пароходов из портов Нью-Йорка выходило никак не больше, чем дирижаблей из аэропортов – но романтика диктовала свои законы, и пассажирские авиалайнеры в них никак не вписывались.
После того, как «Отпуск без конца» - одновременно и амбициозный, и непоследовательный – попал в кинотеатры, в «Нью-Йорк Таймс» даже не напечатали на него рецензию, хотя после показов на фестивалях люди в Голландии, Италии, Германии и Португалии сразу же поняли, с чем имеют дело: с воистину донкихотской авантюрой.
Джармуш закончил свой дебютный фильм «Отпуск без конца» в 1980-м и на протяжении четырёх лет снимал «Более странно, чем в раю», завершенный и показанный на кинофестивале в Каннах (где получил приз «Золотая камера») незадолго до начала угрюмого лета 1984-го года (когда Рейган был переизбран президентом США).
Невозмутимый фильм о путешествиях, «Более странно, чем в раю» /Stranger Than Paradise/ добился успеха в коммерческом и критическом плане и стал классикой независимого артхаусного кинематографа.
Когда снимали этот фильм, кто-то не из съемочной группы спросил Джармуша, что это такое он снимает. Джармуш вспоминает, что хотел ответить так: «Это полу-неореалистская черная комедия в стиле вымышленного восточно-европейского кинорежиссера, помешанного на фильмах Одзу и знакомого с телесериалом “Honeymooners” 50-х годов». Вместо этого он пробормотал что-то в духе, что у фильма минималистский сюжет об иммигрантах из Венгрии и их восприятии Америки. «Ни один из этих ответов не был правильным, но сам вопрос меня на мысль, что гораздо проще говорить о стиле, в котором снят фильм, чем о том, что в нём происходит, о сюжете».
«Более странно, чем в раю», снятый за 100 тысяч долларов, собрал в прокате США 2,4 миллиона долларов. Национальное общество кинокритиков признало его фильмом года. Даже Акира Куросава, фигура священная, похвалил монтаж и гипнотизирующий темп фильма. Такой успех застал врасплох всех, в том числе и самого Джармуша. Спустя год после премьеры фильма он всё ещё удивлялся: «Я полагал, что форма и структура фильма будут держать зрителей на дистанции, он обретет культовый статус в Европе, а в Америке вызовет мало интереса».
С 1984-го года каждый новый фильм Джармуша становится событием. Джармуш – один из немногих американских режиссеров, посмевший сказать твердое «Нет» современной Америке. После успеха «Рая» он отказался от многих предложений из Голливуда, чтобы сохранить за собой полный контроль над своим творчеством и владение негативами – такую роскошь себе может позволить далеко не каждый режиссер. («Да и предлагали-то в основном подростковые комедии про секс, - добавляет он. - Интересно, они вообще смотрели мои фильмы, прежде чем предлагать мне что-то?») Вместо этого он настойчиво продолжает тянуться к довольно уникальным артхаусным режиссерам из Европы (француженке Клэр Дэни, финнам Каурисмяки), а так же американским режиссёрам, преданным на родине забвению (например, он снял документальный фильм о Сэмюэле Фуллере).
Неудивительно, что работы Джима Джармуша лучше принимают в Европе и на Дальнем Востоке, чем в Америке. Джармуш, говоря о Европе, приводит в качестве примера любимый анекдот о том, как он пошел на обед с Роберто Бениньи в Риме в ресторан для рабочих. «У них там длинные столы, и мы сидим рядом с другими людьми, они в синих комбинезонах, рабочие с улицы. Роберто с ними заговорил, и они начали обсуждать Данте, Ариосто и итальянских поэтов XX века. Если же ты зайдёшь в каком-нибудь хреновом Вайоминге в бар и упомянешь там слово «поэзия», то тебе тут же засунут пушку в задницу. Вот так устроена Америка. А парни, которые мусор собирают в Париже, обожают живопись XIX века».
Получив от Island Pictures 1 миллион долларов на свой следующий фильм, Джармуш снял «нео-битниковскую комедию в стиле нуар» «Вне закона» /Down By Law/. «В Париже фильм собрал больше денег, чем во всём США», - заявил он, но не отказался от съёмок кино независимого от Голливуда. Обычные голливудские стереотипы, персонажи, мотивированные алчностью, сексом или амбициями, его не интересуют. Джармуш пошел по стопам Орсона Уэллса или Роберта Олтмана – режиссёров-одиночек, рассчитывавших на поддержку европейских синеастов, которая позволяла им продолжать снимать свои уникальные фильмы.
Следующие два фильма Джармуша, «Загадочный поезд» /Mystery Train/ и «Ночь на Земле» /Night on Earth/, были профинансированы японской гигантской корпорацией JVC. Само собой, Джармуш не сам добивался финансирования от японцев – с ним просто связался директор компании, которому особенно нравились его работы. Он хотел помочь ему со следующими проектами. Несмотря на то, что действие «Загадочного поезда» происходит в Мемфисе, США, две сюжетных линии из трёх рассказывают об иностранцах – японской паре туристов, не говорящих по-английски, и вдове-итальянке.
Джим Джармуш поработал со всеми, с кем хотел – от Билла Мюррея и Игги Попа до Роберта Митчума и Джонни Деппа. На самом деле, лишь один актер отказался от того, чтобы сыграть в фильме Джармуша – это был Джон Туртурро, и сослался он на свою занятость в другом проекте. Джармуш тогда написал для «Ночи на Земле» другую сцену для Вайноны Райдер и Джины Роулендс. В «Ночи на Земле» Джармуш решил обратиться к тому, что обычно остаётся за пределами фильмов – к тому, что происходит во время поездки персонажей в такси. «В кино обычно мы видим, как кто-то садится в такси, потом монтаж, и он уже из него выходит. Поэтому мой фильм состоит из того, что не вошло бы в обычный фильм. То же самое касается “Вне закона” и “Страннее, чем в раю”: это моменты между тем, что кажется нам важным».
Первый опыт студийного финансирования случился с Джармушем, когда Miramax заплатила на Каннском фестивале в 1995-м году 4 миллиона долларов за права на дистрибуцию его сюрреалистического, «кислотного» вестерна «Мертвец» /Dead Man/, видимо руководствуясь наличием в составе актеров кассового Джонни Деппа. Во всяком случае, известно, что фильма они не видели. А когда увидели, то остались недовольны мутностью сюжета картины и потребовали, чтобы Джармуш урезал двухчасовой фильм до нормальной, по их мнению, длины. Джармуш, оставивший за собой право на окончательный монтаж, наотрез отказался вырезать хоть один кадр, и Miramax отомстило ему, полностью «слив» фильм: выпустили его лишь в нескольких городах, и в версию для домашнего видео было вложено крайне мало усилий. На вручении наград Нью-Йоркского общества критиков в 1996-м году Джармуш со сдержанным юмором заявил, что «Мертвец» большее количество человек посмотрело на закрытых просмотрах, чем в публичных кинотеатрах. «Я догадывался, что “Мертвец” не будет ждать коммерческий успех. Я просто хотел, чтобы с ним обращались изящно. А Miramax ухватились за него клещами». После этого Джармуш сделал пятилетнюю паузу в съемках кино.
Критики поддержали Джармуша: Джей Хоберман назвал «Мертвеца» «вестерном, который хотел снять Андрей Тарковский». Джонатан Розенбаум написал: «”Мертвец” – это воплощение давней контркультурной мечты о кислотном вестерне. Этой идеей были пронизаны такие фильмы, как “Глен и Рэнда” Джима Макбрайда, “Последний фильм” Дениса Хоппера, “Огонь на поражение” и “Двухполосное шоссе” Монте Хеллмэна, “Дворец Гризера” Роберта Дауни и “Уокер” Алекса Кокса… Однако в каком-то смысле «Мертвец» всех их обгоняет, формулируя леденящую, дикую поэзию в оправдание всех своих галлюцинаций. Его видение одновременно проницательное и визионерское, возвышенное и лаконичное, морализаторское и несентиментальное, умное и прекрасное, пугающее и безмятежное».
«Если бы инопланетяне понаблюдали за тем, как мы снимаем фильмы, то сочли бы нас совершенно нелепыми созданиями. Мы тратим огромное количество денег на то, чтобы пропустить через какие-то устаревшие машины материал, весьма светочувствительный из-за примесей серебра. Потом мы его монтируем и проводим кучу времени в небольшой комнате, чтобы сделать его похожим на жизнь… И для чего все это? Почему бы вместо этого не выйти на улицу и не посмотреть на настоящую жизнь?»
Джармуш и сам напоминает инопланетянина – он долговязый, носит исключительно черные вещи, поседел лет в пятнадцать (что не помешало ему выращивать на голове коки невообразимых форм) и бросил употреблять химические наркотики, лекарства и кофе в 1986-м году (что не помешало ему снять несколько черно-белых виньеток, объединенных под названием «Кофе и сигареты»).
Джармуш без особых на то поползновений породил огромное количество последователей и эпигонов, и сложно найти хоть один абзац про американское независимое кино, в котором не упоминалось бы его имя. Один из его последователей, инди-режиссёр Кевин Смит, дебютировавший с черно-белыми «Клерками», признаётся, что не чувствует необходимости смотреть всякие эти европейские или японские фильмы, потому что Джармуш уже их посмотрел и отфильтровал через своё творчество для него, Кевина Смита. Ирония заключается в том, что большинство европейских и восточных режиссёров, наоборот, вдохновляется уже Джармушем.
Бхагавад Гита. Новый перевод: Песнь Божественной Мудрости
Вышла в свет книга «Бхагавад Гита. Песнь Божественной Мудрости» — новый перевод великого индийского Писания, выполненный главным редактором «Перемен» Глебом Давыдовым. Это первый перевод «Бхагавад Гиты» на русский язык с сохранением ритмической структуры санскритского оригинала. (Все прочие переводы, даже стихотворные, не были эквиритмическими.) Поэтому в переводе Давыдова Песнь Кришны передана не только на уровне интеллекта, но и на глубинном энергетическом уровне. В издание также включены избранные комментарии индийского Мастера Адвайты в линии передачи Раманы Махарши — Шри Раманачарана Тиртхи (свами Ночура Венкатарамана) и скомпилированное самим Раманой Махарши из стихов «Гиты» произведение «Суть Бхагавад Гиты». Книгу уже можно купить в книжных интернет-магазинах в электронном и в бумажном виде. А мы публикуем Предисловие переводчика, а также первые четыре главы.
Книга «Места Силы Русской Равнины» Итак, проект Олега Давыдова "Места Силы / Шаманские экскурсы", наконец, полностью издан в виде шеститомника. Книги доступны для приобретения как в бумажном, так и в электронном виде. Все шесть томов уже увидели свет и доступны для заказа и скачивания. Подробности по ссылке чуть выше.
Карл Юнг и Рамана Махарши. Индивидуация VS Само-реализация
В 1938 году Карл Густав Юнг побывал в Индии, но, несмотря на сильную тягу, так и не посетил своего великого современника, мудреца Раману Махарши, в чьих наставлениях, казалось бы, так много общего с научными выкладками Юнга. О том, как так получилось, писали и говорили многие, но до конца никто так ничего и не понял, несмотря даже на развернутое объяснение самого Юнга. Готовя к публикации книгу Олега Давыдова о Юнге «Жизнь Карла Юнга: шаманизм, алхимия, психоанализ», ее редактор Глеб Давыдов попутно разобрался в этой таинственной истории, проанализировав теории Юнга о «самости» (self), «отвязанном сознании» и «индивидуации» и сопоставив их с ведантическими и рамановскими понятиями об Атмане (Естестве, Self), само-исследовании и само-реализации. И ответил на вопрос: что общего между Юнгом и Раманой Махарши, а что разительно их друг от друга отличает?
www.peremeny.ru-портал вечного возвращения
Вы можете