ЦЕННЫЕ БУМАГИ. Секс, наркотики и божественные книги. (2009)
Владимир Джа Гузман (настоящая фамилия Видеман) – журналист, писатель, философ. Родился в Таллине (Эстония), в 1955 г. По образованию русский филолог.
Много путешествовал по СССР, Душанбе. Занимался самиздатом, преподавал в подпольных кружках йогу, карате и кун-фу, читал лекции в мистических салонах Таллина, Ленинграда, Москвы и Душанбе. Принимал участие в диссидентском движении, знал ряд ключевых фигур эстонского сопротивления, среди которых – философ и духовный учитель Рам Михаэль Тамм, лидер эстонских консерваторов в Европарламенте Тунне Келам, первый переводчик Корана на эстонский язык Хальянд Удам. В 1987 году уехал в Южную Америку (Богота, Колумбия), через год переехал в Западнай Берлин, где начал работать корреспондентом Русской службы Би-би-си. Много путешествовал по Западной Европе и США. С 2006 года живет в Лондоне. Активно писательской деятельностью занимается с 2002 года. Его автобтографический роман «Школа магов», вышедший в Эстонии в 2008 году (на эстонском языке), был объявлен некоторыми критиками хитом сезона.
Дима Мишенин: Скажи, твоя приставка к имени – Джа – взялась из индуизма или из растафарианства? Чего в ней больше? Благовоний из индийских храмов и философии упанишад или травяного дыма с Ямайки и укуренных монолгов под музыку Боба Марли? Когда она появилась и при каких обстоятельствах?
Владимир Джа Гузман: Про монголов – это точно. Был в начале прошлого века в Монголии такой буддийский монах Джа-Лама – борец с китайцами и коммунистами за национальную самостийность. Он был настолько радикален, что его даже гулявший по тамошним степям со своими казачками черный барон Унгерн побаивался. В качестве боевого штандарта Джа-Лама, к примеру, использовал целокупно снятую человеческую кожу. Это была такая монгольская махновщина на базе буддийского учения о свободе: «Убив мать и отца и двух царей из касты кшатриев, уничтожив царство вместе с его подданными, брахман идёт невозмутимо» (Гаутама Будда, Дхаммапада). Шутка! На самом деле, написав книгу про Среднюю Азию, я решил использовать «Джа» как некий намек на растафарианский аспект в предлагаемом читателю дискурсе. Причем речь идет не просто тупо о траве, но о некой парадигме инициатического путешествия к центру вселенной – небесному Сиону. Книга так и называется: «Тропой священного козерога, или В поисках абсолютного центра».
Д.М.: Почему в 70-х годах, когда ты стал некоронованным королем Самиздата, ты выбрал нишу не детективов, антисоветской литературы или ужасов. Не подпольную отечественную литературу или арт, а религиозно-мистическое чтиво? В твоем неофициальном экологически в духовном плане чистом издательстве, по сравнению с политиздатом, были только классики вроде Магомета и Апостолов и Кришны? Или попадались Кастанеда с Тимоти Лири? Огласи список литературы, которую ты печатал?
В.Д.Г.: Прежде всего, религиозно-мистическая литература интересовала меня лично, я знал круг ее читателей, был, что называется, в дискурсе. Начинал я с таких вещей, как «И Цзин», различные пособия по йоге, оккультная литература в духе Папюса и Лидбитера. К концу семидесятых я открыл среднеазиатский рынок. Тут самым большим спросом пользовался Коран и учебные пособия для подпольных религиозных школ – Хадисы, Чор-китоб, Афак-ва-анфус... Все на арабском и персидском языке. Вот эту литературу я уже хорошо тиражировал.
Д.М.: А как выглядели книги, которые ты продавал? Как ты их делал? И сколько они стоили от и до? Расскажи техническую часть – производство, реклама и продажи?
В.Д.Г.: Книги мне печатала девочка, работавшая в одном гэбэшном учреждении с ксероксом. Я ей объяснил, что это средневековая арабская поэзия и тексты нужны Академии Наук. Платил по копейке за страницу. Расход краски и бумаги никто тогда не учитывал. Печатная себестоимость одного Корана составляла примерно 3 рубля. А на конечном рынке где-нибудь в Бухаре он уходил по цене до 300 рублей. Правда, до этого книги нужно было еще переплести. Это делала другая девочка, тоже на госпредприятии с профессиональным оборудованием, по рублю за экземпляр. Доставка продукции на место сбыта – поездом или самолетом, спецкурьерами. Рекламы, конечно, никакой не было. Я просто сначала ходил по мечетям, замаскированный под местного – в халате и тюбетейке. Имамы обычно сразу брали по несколько штук. Спрашивали, могу ли я напечатать другую литературу? Постепенно образовалась целая система сбыта. Я научил этому бизнесу еще пару друзей, и это происходило до тех пор, пока, с началом перестройки, из Саудовский Аравии не завезли сразу миллион Коранов, и спрос сразу упал. Но я к тому времени был уже далеко оттуда...
Д.М.: Почему у тебя был акцент в твоих путешествиях и сбыте религиозной литературы на арабском и персидских языках в Средней Азии? Откуда такая тяга на Восток?
В.Д.Г.: Тяга к Востоку – это еще от фильма «Старик-Хоттабыч», который я посмотрел в раннем детстве. Потом был фильм «Индийские йоги – кто они?» Ну, я и поехал...
Д.М.: В 70-х годах ты был классическим хиппи и вел образ жизни хиппи? Свободный секс, автостоп, наркотики? Ты нигде не работал, только числился и бесконечно путешествовал в поисках истины и легкой наживы? Ушел из дома, бросив богатых родителей, принадлежавших истеблишменту и пустился во все тяжкие?
В.Д.Г.: Примерно так. Только родители были не очень богатые. Обычные советские обыватели: папа – юрист, мама – бухгалтер... После выпуска я немного проработал в эстонском Министерстве Высшего и среднего специального образования, но через полгода понял, что карьера советского чиновника – это, как говорят англичане, «is not my cup of tea». И покатили. Самиздат, подпольные кружки йоги и боевых искусств, лекции о том, есть ли жизнь на Марсе... Хиппи я стал еще в 15 лет, в школе, хотя – больше идейным, поскольку длинные волосы в советской школе носить не разрешали. Как и стертые джинсы. Ну, ничего, потом наверстал. И с автостопом, и с фри-лавом, и со всем остальным. Во всех ключевых точках нашей системы можно было найти лялек и кайфа – разве это не прекрасно? У мистиков в тусовке было примерно то же самое, только ляльки там были несколько более озабоченными... Может быть, просто более интеллектуальными? Вообще, все это пересекалось в контексте некой кландестинной контркультуры, куда еще подруливала диссидентура – правда, не совсем оголтело-политическая, а больше религиозно-богемная: экуменическая, литературоведческая, историко-архивная.
Д.М.: Проблемы с властями возникали из-за такого образа жизни? Или то, что ты принадлежал к эзотерическому подполью, а не политическому делало тебя частично невидимым и неприкосновенным? Или оккультизм не спасал, и йогам и учителям карате доставалось не меньше, чем диссидентам?
В.Д.Г.: Я был для властей фигурой достаточно засвеченной. Во-первых, мои бабушка с дедушкой сами были, что называется, властями – партийно-номенклатурными работниками. Во-вторых, весь пипл в нашей хипповой компании, собиравшейся в центре Таллина, службисты знали наперечет. Ну и, наконец, я близко общался с одним из самых известных в эстонской среде диссидентов – Михаэлем Таммом , философом, случайно въехавшим в 1956 году в СССР из Западной Германии с паспортом гражданина Эстонской Республики. Его тут интернировали аж на целых 25 лет, но советского гражданства он упорно не брал. Несмотря на то, что он совсем не понимал по-русски, у него на хуторе всегда тусовалась куча народа со всех концов СССР – от Прибалтики до Средней Азии. Общались через переводчиков или по-английски, иногда по-немецки.
В принципе, мы все вышли, более-менее, сухими из воды именно благодаря нашему оккультизму – защитному полю против властей, которое приходилось генерировать специальными средствами. Я думаю, что Рам тайно даже генерировал импульс на разрушение советской системы. Во всяком случае, импульс на освобождение эстонского народа от кармического комплекса большевизма он генерировал точно. В принципе, оккультная защита может быть весьма сильной. Как говорит восточная пословица, «были бы средства сильны, а с кармой можно и поладить».
Д.М.: Расскажи, с какими святыми учителями в СССР и гуру (мастерами школ и основателями новых учений, ныне забытых, а тогда процветавших) тебе довелось видеться? И у кого, казалось, был патент на Бога и вечность?
В.Д.Г.: Из мистических авторитетов эпохи СССР, с которыми мне приходилось общаться, могу назвать, кроме Рама (М. Тамма), наших эстонских мастеров Гуннара Аарма (масон из масонской семьи), Уку Мазинга (профессор теологии, перешедший в шаманизм), отца Василия из Васьк-Нарвы (знаменитый бесогон). Из россиян – профессора Василия Налимова (автор книги «Вероятностная модель языка»), переводчика тибетских текстов Виталия Михейкина, первого в СССР кришнаита Ананду-Шанти (Анатолий Пиняев), первого гурджиевца Владимира Степанова. Путешествуя по Союзу, мне доводилось видеться с разного рода местными авторитетами – в Бурятии с буддийскими, включая хамбо-ламу, в Средней Азии – с суфийскими. Побывал в текке (суфийская школа) у Мирзы Кимбатбаева (тот самый, что проходил по делу об убийстве артиста Талгата Нигматулина). Вся эта публика у меня описана в «Школе магов»:
«Весной 1976 года в Таллине появились два московских гуру-вайшнава — Толя Пиняев и Володя Васильев. Оба были недавно обращены в ведическую традицию самим Шрилой Прабхупадой — отцом-основателем современного кришнаизма, гостившим несколько дней в Белокаменной по случаю особой миссии. Первым апостолом этой миссии как раз и стал Толя, познакомившийся с махагуру при весьма символических обстоятельствах.
Будучи по роду мирских занятий фарцовщиком, Толя работал в очередной раз у гостиницы "Россия" и выпас у фирмы то ли какой-то клоуз, то ли валюту. Но тут, как назло, объявились оперативники, и Толе пришлось резко дергать. Бежать можно было только внутрь гостиницы, и выбора у него не оставалось. Анатоль дернул на этажи, ломанул по коридору и, в жесте отчаяния, вломился в первую попавшуюся дверь, лихорадочно захлопнув ее за собой. Затем обернулся и увидел напротив себя пожилого индуса в оранжевой тоге, сидящего в позе лотоса и с четками в руках. Толя такого приема, даже несмотря на всю отчаянность своего поступка, никак не ожидал. Индус оказался Шрилой Прабхупадой. Он объявил Толе, что специально сидел тут и ждал, когда Кришна пошлет ему первого апостола мисии Харе-Кришна в России. Анатолий сразу все понял и тут же в номере принял новое ведическое имя Ананда-Шанти и брахманский шнур. На улицу он вышел уже совершенно новым человеком, излучая благодать и успокоение: "Шанти, шанти!"
Появление кришнаитов в Таллине вызвало сильное брожение в оккультной среде города. На спонтанные киртаны вайшнавов в общественных местах и пуджи на конспиративных квартирах собиралась самая разношерстная публика — от скучающих эстетов до религиозных диссидентов, от идейных антисоветчиков до психоделических мистиков.
Главным местом сбора кришнаитской тусовки стало кафе "Москва" на площади Выйду (не в смысле "выхода", а в смысле "победы", которая по-эстонски будет "выйт"). Это очень уютное место в самом центре города — большое кафе на втором этаже югендстилевского дома, с двумя сообщающимися залами и оркестровой площадкой в центре, для живого джаза. Наши люди обычно занимали несколько столиков. Тут можно было не только попить кофе с пирожными, но и плотно закусить, принять вина или шампанского, а то и коньяку. Здесь же можно было запросто раскурить косяк, а кто-то просто закидывался колесами и молча, часами, галлюцинировал в окно на прилегающую площадь.
Толю тут уже все знали. Его приглашали за столик, наливали бокал. Ананда Шанти был человеком без комплексов, абсолютно кулистым и вполне соответствовал традиционному восточному образу совершенномудрого, который ни у кого ничего не просит, но и от предложенного не отказывается. Приоритетным предметом Толиного интереса были местные гопи, которые страстно рвались к телу своего Говинды. — Ребята, вы пока походите, поповторяйте мантру, — отправлял, бывало, гуру своих девоти из "Москвы" куда-либо подальше, чтобы без посторонних глаз объяснить очередной "пастушке" суть камы как одной из центральных добродетелей ведической религии».
(Школа магов. Гл. 4. «Москва» и москвичи)
Д.М.: А кто был наиболее популярен в 70-х из западных гуру, учителей и визионеров в СССР? И у кого было наибольшее количество сторонников и адептов, по книгам и в результате харизмы, даже без личного общения?
В.Д.Г.: Из западных в актуальном топ-тене были Раджниш (Ошо), Сай-Баба, Далай-лама, Свами Прабхупада (кришнаит), Карлос Кастанеда. Кое-кто почитывал Тимоти Лири, Джона Беннета (ученик Гурджиева), Идрис-шаха (суфий), Эванса Вентца (тибетолог). При этом самым харизматичным был Раджниш. Даже Мирза называл его своим «младшим братом».
Д.М.: Какие секты имели наибольший вес? Ты принадлежал к какому-нибудь культу или секте сам? У тебя был гуру или учитель?
В.Д.Г.: Мой гуру – Рам. Формально у нас не было никакой секты или организации. Но фактически была группа поддержки философа – материальной, психологической, магической. Наша группа была, как я себе представляю, самой продвинутой в Союзе – благодаря уникальным парапсихологическим технологиям, которые Рам ввез в СССР из Западной Европы. Здесь все построено на манипуляциях с пустотой, как в тибетской магии, но уже на следующем уровне, так сказать, интеллектуальной саморефлексии.
«Родился он под Тарту, в местечке Элиствере, в 1911 году, в эстонской православной семье. Одна из бабушек была русской. Учился на строительного инженера. В 1939 году, вскоре после ввода в Эстонию советского "ограниченного контингента", уехал на Запад. Плавал в качестве матроса по Европе, затем осел в Германии, где продолжил образование в Берлинском Техническом университете. Во время войны челночил в Швецию, занимаясь бриллиантами, на чем сделал немалое состояние. — Мы, иностранные студенты, держались особой компанией, — рассказывал Рам. — Вели богемный образ жизни, шлялись по борделям и казино, играли в карты и пили с дамами коньяк!
Часть состояния он успел переправить в Эстонию, а потом партнер по бриллианитовому бизнесу просто кинул его, сбежав вместе с кассой из терпящего поражение рейха в более безопасное место. Рам тоже не стал дожидаться Жукова и уехал из почти окруженного Берлина в западную часть страны. Там, в Висбадене и Франкфурте-на-Майне, оставаясь номинально подданым Эстонской Республики, он работал в американской военной строительной компании. Но к началу пятидесятых радикально поменял образ жизни, углубившись в духовные проблемы, мистику и восточную философию. На остававшиеся от бриллиантового дела средства Рам начал выпускать мультирелигиозный журнал "Friede" — предшественник нью-эйджевских изданий 70-80-х годов.
В 1953 году Рам решил окончательно отъехать в Индию, в йогический ашрам, а по пути туда захотел посетить Эстонию, уже советскую, чтобы повидать родственников. Советский консул в Западном Берлине заверил Рама, что никаких проблем с визитом не будет, и дальше он сможет совершенно беспрепятственно проследовать куда угодно. Но уже на станции Минск философа тормознули добдобы из НКВД, и в Эстонию он прибыл не как свободный гражданин Эстонской Республики, а в статусе принудительно репатриирорванного лица без гражданства. С тех пор Рам жил в родной Эстонии с видом на жительство и под неусыпным надзором милиции и спецслужб. Советское гражданство он принимать напрочь отказался, писал письма протеста Косыгину, но поскольку никакое западное государство, и прежде всего ФРГ, заступиться за него не имели никаких формальных оснований, то он продолжал оставаться в невольной ссылке на собственной родине».
Бхагавад Гита. Новый перевод: Песнь Божественной Мудрости
Вышла в свет книга «Бхагавад Гита. Песнь Божественной Мудрости» — новый перевод великого индийского Писания, выполненный главным редактором «Перемен» Глебом Давыдовым. Это первый перевод «Бхагавад Гиты» на русский язык с сохранением ритмической структуры санскритского оригинала. (Все прочие переводы, даже стихотворные, не были эквиритмическими.) Поэтому в переводе Давыдова Песнь Кришны передана не только на уровне интеллекта, но и на глубинном энергетическом уровне. В издание также включены избранные комментарии индийского Мастера Адвайты в линии передачи Раманы Махарши — Шри Раманачарана Тиртхи (свами Ночура Венкатарамана) и скомпилированное самим Раманой Махарши из стихов «Гиты» произведение «Суть Бхагавад Гиты». Книгу уже можно купить в книжных интернет-магазинах в электронном и в бумажном виде. А мы публикуем Предисловие переводчика, а также первые четыре главы.
Книга «Места Силы Русской Равнины» Итак, проект Олега Давыдова "Места Силы / Шаманские экскурсы", наконец, полностью издан в виде шеститомника. Книги доступны для приобретения как в бумажном, так и в электронном виде. Все шесть томов уже увидели свет и доступны для заказа и скачивания. Подробности по ссылке чуть выше.
Карл Юнг и Рамана Махарши. Индивидуация VS Само-реализация
В 1938 году Карл Густав Юнг побывал в Индии, но, несмотря на сильную тягу, так и не посетил своего великого современника, мудреца Раману Махарши, в чьих наставлениях, казалось бы, так много общего с научными выкладками Юнга. О том, как так получилось, писали и говорили многие, но до конца никто так ничего и не понял, несмотря даже на развернутое объяснение самого Юнга. Готовя к публикации книгу Олега Давыдова о Юнге «Жизнь Карла Юнга: шаманизм, алхимия, психоанализ», ее редактор Глеб Давыдов попутно разобрался в этой таинственной истории, проанализировав теории Юнга о «самости» (self), «отвязанном сознании» и «индивидуации» и сопоставив их с ведантическими и рамановскими понятиями об Атмане (Естестве, Self), само-исследовании и само-реализации. И ответил на вопрос: что общего между Юнгом и Раманой Махарши, а что разительно их друг от друга отличает?
www.peremeny.ru-портал вечного возвращения
Вы можете