ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО ЗДЕСЬ. ПРЕДЫДУЩЕЕ ЗДЕСЬ.

Конечно, значение XIX партконференции не сводится только к превращению Ельцина в народного героя из детской сказки. Партконференция определила направление развития страны и партии на ближайшее время. На повестку дня стали: проведение в 88-м отчетно-выборной кампании в партии, реорганизация партийного аппарата и советских органов, совмещение постов, подготовка изменений Конституции СССР, выборы народных депутатов, и создание новых органов власти. Логика этих решений, сама теперь будет толкать Горбачева к применению своих фирменных карьерных технологий. Цели ясны, задачи определены – за работу, товарищи… Уже 1.10.88 Верховный Совет СССР рассмотрел просьбу товарища Громыко А.А. об освобождении его от обязанностей Председателя Президиума ВС СССР и удовлетворил ее. В рамках решения партконференции о совмещении постов Председателем Президиума ВС становился Генеральный секретарь Горбачев.

Мы уже говорили, что Михаил Сергеевич принес необходимые для страны экономические реформы в жертву своей склонности предаваться политическим процедурам, образец для которых почерпнул в доме своего дедушки Пантелея Ефимовича Гопкало. Образец это представлял собой ни к чему особенно не обязывающее деревенское балабольство на темы, предлагаемые партийными и советскими органами районного звена. Нечто вроде трепа пикейных жилетов из «Золотого теленка», но – с сельской спецификой и ставропольским кругозором. Эти впитанные мальчиком образцы оказались настолько удачными и эффективными в условиях Советского государства, что с их багажом Михаил Сергеевич сделал умопомрачительную партийную карьеру.

Разумеется, по мере своего карьерного возвышения Михаил Горбачев набирался все новых знаний и опыта, но основа всегда оставалась той же – образцы поведения (моторного, речевого, ментального – всякого), усвоенные в доме деда Пантелея. То, что именно такие примитивные образцы оказались наиболее подходящими для быстрого карьерного продвижения, может показаться кому-то несколько странным. Но если ясно понимать, что собой представляла коммунистическая партия, эволюционировавшая вместе с Горбачевым (или наоборот: он вместе с ней), все становится на свои места. Ведь совершенно очевидно, что партия как инструмент власти с 50-х годов деградировала, постепенно превращаясь из рычага власти (или дубинки, мы ведь говорим безоценочно), в сборище карьеристов, в богадельню для интеллектуальных и нравственных инвалидов (доказательством этому служит ее бесславный конец). На фоне этой богадельни Горбачев, конечно же, выглядел если не гением, то – вполне дееспособным человеком.

Но это была только видимость. Когда настала пора делать дело, а не карьеру, багаж, который имел Горбачев, оказался ни к черту негоден. Михаил Сергеевич суетился, метался туда и сюда, тянул время, чтобы не делать ничего практически полезного, использовал элементы своих технологий… А точнее – методы функционирования в мире деда Пантелея, которые в партийной среде оказывались методами делания карьеры, но – которые были совершенно непригодны для серьезной созидательной работы на самом высоком посту. В результате он только впустую расходовал время и властный ресурс.

Вот, скажем, гласность – мощное оружие в руках того, кто ею умеет пользоваться. Как и свобода слова. Опыт каких-нибудь Гусинского и Березовского показал, каких впечатляющих результатов можно добиться при помощи этой дубины ввода народного гнева в нужное русло. Горбачев, может быть, и хотел применить гласность именно как дубину (помните, «Прожектор перестройки» и прочее), но получилось у него в результате нечто лишь просветительское, инструмент для создания «Синдрома Бобчинского» (элемент карьерной технологии «Чисто партийная работа», подробнее здесь). А в дальнейшем этот инструмент у него и вообще перехватили. И использовали по назначению, как дубину, но – уже против самого Горби. Вспомним хотя бы артистически проделанный Гдляном и Ивановым перевод Узбекского дела в дело Кремлевское с попыткой замазать уже и самого Михаила Сергеевича.

Впрочем, не будем влезать в эти дрязги – Гдлян, Иванов, Петров, Яковлев и другие анекдотические персонажи перестроечной эпохи. О них и сейчас-то уже все забыли, а пройдет еще время, и выяснится, что эти раздутые гласностью призраки – просто миф. А Горбачев с его карьерными терзаниями будет вечно волновать воображение потомков. Почему? Да потому что он совершил нечто такое, что трудно понять. Он стал делать карьеру после того, как достиг последней карьерной ступени, существующей в его стране. Если бы речь шла о каком-нибудь мистике, вроде пророка Ионы, напрямую обсуждавшего с Господом экзистенциальную дилактику божественного и человеческого, можно бы было сказать: вот – человек трансцендировал. Но Горбачев никакой ведь не мистик, он коммунист, партработник, генсек. Так куда же его понесло? Давайте посмотрим.

Мы сказали, что Горбачев хорошо умел делать только одно – карьеру. Причем делал ее в призрачном мире партийной иерархии. Став генсеком, он стал применять элементы своих карьерных технологий на высшем партийном посту. Хорошо. Тут, однако, зарыта собака: если, например, «гласность» была элементом «Чисто политической работы», то – кто начальник, к которому надо обращаться с «Улыбкой Иосифа» ради «Стремительного повышения»? Согласно брежневской Конституции это – Советский народ. Конечно, этот народ – сущность довольно абстрактная, но, в конце концов, Михаил Сергеевич был воспитан на советских мифах, а потому весьма уважал «общность людей, возникшую в СССР на основе победы социализма» и представленную в лице Советов, руководимых партией. Вот и стал он ездить по стране, общаться с советскими людьми и демонстрировать им свою «Улыбку». Товарищи дмитриевы, конечно, ворчали, иногда даже жаловались, но – что они могли сделать? Горбачев был выше любого начальника. И поначалу он был очень любезен народу.

Что было обидно, так это то, что вся эта блестящая «Чисто политическая работа» не могла привести к новым карьерным шагам. Михаил Сергеевич не мог просто так получить ни от партии, ни от народа новую, более высокую должность. Ее ведь даже не существовало в природе, карьерная лестница кончилась… Однако новую должность можно было учредить. И генсек приступил к Политической реформе. Что бы там ни говорилось о совмещении постов первых секретарей парткомов и председателей соответствующих Советов (что это путь к сосредоточению всей власти в одних руках, что это временная мера на период перехода власти от партии к Советам и так далее), мы должны понимать, что Горбачев старался совместить эти посты ради себя одного. Поэтому предварительным шагом политической реформы стало занятие генсеком поста Председателя Президиума ВС СССР (после отправки Громыко в отставку). Повышение? Да, но – паллиативное. Предстояло еще много серьезной работы.

Вначале нужно было создать Съезд народных депутатов СССР, новый высший государственный орган, который уже мог Горбачева повысить, сделать Председателем Верховного Совета, а не просто Председателем какого-то там Президиума. При условии, что Михаил Сергеевич остается генсеком, это уже вполне ощутимое и даже очень серьезное повышение. Разумеется, весь этот длительный и кропотливый процесс, начавшийся еще с подготовки XIX партийной конференции (а точнее – с бессонной ночи, которой закончилось обсуждение письма Нины Андреевой на Политбюро), был «Заездом в рай на комбайне» под лозунгом «Вся власть Советам». И – со всеми вытекающими отсюда последствиями: писались, обсуждались и принимались многочисленные документы, проходили выборы, менялась Конституция. Это была тяжелая рутинная работа – «Сотрудничество со взрослым» (роль взрослого в данном случае выполнял в основном Анатолий Лукьянов).

Собственно здесь просматриваются все элементы технологии «Заезд в рай на комбайне». Для начала, конечно, Михаил Сергеевич «Почувствовал настроение» и понял: консерваторы хоть и показали свое лицо в письме Нины Андреевой, «но огромный авторитет, связанный с положением генсека, и крепнущая поддержка в обществе курса на перестройку помогали удерживать контроль над ситуацией». Из этого была извлечена «идея-толкач», которая в первоначальном виде сводилась к дальнейшей демократизации и совмещению партийных и советских постов. «Внедрением идеи-толкача» была подготовка к XIX партконференции, а сама конференция – «Апелляцией к дедушке» (Ленину с его «нормами»). Далее – «Сотрудничество со взрослым», о котором уже сказано. На этом этапе претендент на новую должность набирает политический вес и влияние. И Михаил Сергеевич их набирал, готовясь к предстоящему повышению на Съезде Народных депутатов СССР.

Пикантно то, что некоторые люди очень точно понимали карьерные усилия нашего героя. Например, Маргарет Тэтчер, которую многие считают повивальной бабкой карьеры Михаила Сергеевича, пошутила, встречая председателя Президиума Верховного Совета М.С. Горбачева, прилетевшего в Лондон в апреле 89-го: «Мы, в Великобритании, польщены сознанием того, что ваши визиты в Лондон сопровождаются повышением служебных перспектив». Совпосол в Англии Леонид Замятин, который пересказывает эту шутку в своей книжке «Горби и Мэгги», кажется, не замечает того, что шутка эта (по крайней мере в его передаче) звучит довольно двусмысленно, ведь слова Мэгги можно понять и так, что «повышение служебных перспектив» Горби как-то зависит от его визитов на Запад. Впрочем, об этом поговорим в другом месте. ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ

На Главную блог-книги «Гений карьеры. Схемы, которые привели Горбачева к власти»