О сборнике автобиографической прозы Дмитрия Горчева «Поиск предназначения»

25 марта 2010 года ушел из жизни писатель и художник Дмитрий Горчев, последний русский эпикуреец, сумевший с чистой совестью вырваться из зверинца под названием «город». «Живи незаметно» – говаривал старик Эпикур. Незаметность Дмитрия Горчева была настолько заметной, что он довольно быстро оброс армией поклонников. Умер Горчев до обиды не вовремя (хотя, можно ли умереть вовремя?), в самом расцвете творческих сил, как говорится «на взлете». Нам же он оставил крепкую, как водка, мужскую прозу, непосредственную и очень остроумную, без кулаков, надуманных конфликтов, нравоучений и спецэффектов. В нашем мире так много деятельных людей, что он уже трещит по швам. Если бы деловые люди ощутили скромное обаяние лени Дмитрия Горчева – жить, пожалуй, стало бы гораздо легче и проще.

Не пугайтесь зануднейшего названия этой книги, подходящего более для мемуаров Героя Социалистического Труда. «Поиск предназначения» – сборник самых задушевных лирических ухмылок последних лет. Проза Горчева обладает запахом. От нее пахнет табаком, водкой, тушенкой, костром, угольком тепловоза… Ближе всего к нему в хороводе русских писателей находится Сергей Довлатов, чуть подальше – Михаил Веллер. И вот что интересно, помимо некоторых стилистических и идейных связей, этих авторов объединяет «доля пришлых людей», пришвартовавшихся волей судьбы в культурной столице России. Правда, проза Горчева начисто лишена легкого сквознячка снобизма Довлатова и самоупоения Веллера. Но, тем не менее, Довлатова, Горчева и Веллера, писателей абсолютно разных мировоззрений и культурных сфер, сближает виртуозное мастерство непосредственного описания того, что лежит на поверхности.

Некоторые писатели склонны изображать то, что «выпирает» (если в реальной жизни не наблюдается ничего ошеломляющего, они легко выдумывают что-нибудь в этом роде). Другие авторы, наоборот, старательно «копают», уходя в глубины истории, подсознания, философии, науки… Третьи увлеченно играют, выстраивая хитроумные композиционные и языковые конструкции. И лишь единицы видят в окружающей рутине клад художественного материала.

Апофеозом бытописания в современной русской литературе, наверное, следует признать шедевр Эдуарда Лимонова «Дневник неудачника». Но идейно этот роман представляет полярную противоположенность прозе Дмитрия Горчева: лимоновское «Я» грозит миру кулаком и вопит: «Я вам всем покажу еще!»; «Я» Горчева лениво переворачивается на деревенской печи и, выпустив клуб махорочного дыма, заявляет: «Все суета сует и томление духа». В остальном же, это – близнецы-братья, родственные своим простодушием и патологической тягой к свободе.

Правда, это пейзанское умиротворение Горчева может продолжатся лишь до того момента, пока не приедет бульдозер рейдеров и не разрушит его уютный домик, спрятавшийся в чертополохе и лопухах . А бульдозер рейдеров в нашем Отечестве когда-нибудь обязательно приедет… К счастью или к несчастью, «рейдеры» так и не добрались до Горчева – писатель снова, как Колобок, ускользнул от цепких когтей опостылевшей цивилизации. На сей раз безвозвратно.

Главная фишка автобиграфической прозы Горчева – эта реакционная атака на идею тотальной модернизации, выжигающей все живое. Его тихие пасторали – очень громкая реплика в адрес тех, кто пытается (уже в который раз?) навести порядок. Или иллюзию порядка. Тех, кто считает, что СЧАСТЬЕ – ЭТО ДЕЛО ТЕХНИКИ. Поэтому Дмитрий Горчев, трагикомедиант, шутник со вздохом, рассказывает о таких явлениях и событиях, которые нормальному человеку кажутся полнейшей чепухой: жизнь и смерть туалетного паучка, проблема утилизации пакетов в деревне, потопы, засоры, армейские портяночные эпизоды. Кстати, армия, как у Горчева, так же как и у Довлатова, – один из главных лейтмотивов автобиографии. Ведь именно в армии душа человека оголяется, как нерв в больном зубе, и все его «нутро» выступает наружу, невзирая ни на какие «модернизации» и уставы. Забавно, но картины армейских будней, написанные Довлатовым и Горчевым, очень похожи: следовательно, «наш» человек за пару десятков лет ничуть не изменился. Он все также тянется к свободе, открытому пространству, земле, беспорядку и (ничего не поделаешь!) алкоголю… Но пусть уж лучше трухлявое крыльцо и бутылка самогона, чем ЕГЭ, дурацкая плитка на тротуарах и карьера как мерило ценности личности.

«Не нравится мне хозяйство у деда Пахома.

Вот такое хозяйство я и считаю образцовым и оно у меня почти всё есть. Разве что лебеда ещё не поспела и яблоки не попадали».

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ В ЭТОМ ОБЗОРЕ:

Урок биологии. О романах Антона Уткина «Дорога в снегопад» и Мишеля Уэльбека «Элементарные частицы»
В зарослях баньяна. О романе Михаила Шишкина «Письмовник»
Четвертая высота. О книге Захара Прилепина «Восьмерка. Маленькие повести»

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>