Когда я был мальчик, со мной в комнате жили страхи…

«Волосатый Крючок» – сидел под кроватью.

«Чёрный Страх» – стоял за китайской ширмой в коридоре.

«Страх Стула» – притворялся одеждой на спинке.

Страхи оживали ночью.

Тогда не то что руку с кровати опустить, а и пошевелиться было жутко.

Главное было не смотреть на стул. Глянешь, конец! «Страх Стула» враз станет старухой или дядькой: старуха замерла, пялится и шевелит губами, дядька молча тянет к тебе руки, хочет достать.

А если в туалет, что тогда? Но был способ!

Встаёшь ногами на железную спинку кровати и пальцами ноги отодвигаешь дверную защёлку и шмыг в коридор, и раз в туалет, и дверь на собачку – щёлк.

Тогда «Волосатый Крючок» под кроватью не успеет цапнуть крюком за пятку, а «Чёрный страх» в коридоре будет только зло таращиться на тебя сквозь китайских драконов, топать и дышать.

И быстро – раз обратно! – и под одеяло, и прижаться спиной к протёртому ковру, и замереть.

«Волосатый Крючок» шарит по краю матраса… Недостанет ни в жизнь. Я засыпаю.

У Верки, моего девчачьего друга – были свои страхи.

«Белый Мохнатый Кролик».

«Злая Кукла без Головы».

«Живые Красные Колготки Душегубы».

У друга Пехтеря:

«Ноги за Занавеской» и «Кровавая Подушка».

«Подушка» высасывала у человека мозг, и он становился зомби-мертвяк.
(Пехтерь и правда был немного псих.)

– Будем меняться страхами, – предложил я, – чужие нестрашные.
Верка и Пехтерь согласились.

И правда. Веркины и Пехтеря страхи мне были «до фонаря».

Единственно – «Кровавая Подушка»…

Значит так.
Я взял Веркины «Колготки Душегубы» и «Кролика». Ерунда девчачья, не страшно.

И Пехтереву «Кровавую Подушку». С этим хуже, но Пехтерь друг.
Верка взамен получила две марки-треуголки Камеруна с жирафами и новый кляссер.

Мне Верка дала на время отцовский охотничий нож.

А к Верке перешёл мой «Крючок». Не страшно. У неё под кроватью забито: огромный бабкин сундук и чемоданов с зимней одеждой напихано тьма. «Крючок» не втиснется.
Потом Веерка забрала мой «Страх Стула» и дурацкие «Ноги за Занавеской» Пехтеря. Ей-то что? Она перед сном складывает вещи стопкой, а не бросает, как не попадя, на спинку стула. И у неё на окнах отродясь занавесок не было. Один тюль.

За это Пехтерь дал ей выжигательную лупу.
Пехтерь взял остальное. Ему вообще всё до балды. Он точно псих.
За это Веерка на Пехтеря по-особому посмотрела. Тот покраснел, как Веркины варежки.

Вот это началась жизнь!
Я мог не только свешивать руку с кровати, но и ногу, и даже голову.
Похоже, Веркиным «Колготкам» и «Кролику» не было до меня дела.
Так и засыпал.

Пехтерь стал депутатом и сидит в Думе. Ему и сейчас всё до балды. Мы не общаемся.

Верка оказалась еврейкой и живёт в Израиле. Она одно время присылала к Рождеству открытку: девочка в красных колготках прижимает к себе куклу. Головы куклы не видно. Спрашивала про Пехтеря. Теперь открыток не присылает.

А я и сейчас сплю без подушки. Так удобней.

Москва. 2013 год.

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>