О социологической прозе и прикладной футурологии

Кристина Хуцишвили прислала мне свой роман «Триумф» («РИПОЛ – Классик»; М., 2013 г), написав в самопрезентации – «молодой автор». Поэтому ей должно польстить сравнение с автором сильно взрослым и прославленным, к тому же вдруг оказавшимся последнее время в устойчивой моде.

Известный эпизод из «Травы забвения» – молодой автор Валентин Катаев приносит мэтру Ивану Бунину очередной рассказ. Про молодого же человека. В этой прозе есть многое: несчастная любовь, кокаин в подозрительной компании, розовые голуби… И даже профессия героя – декоратор. Иван Алексеевич слушает – сначала благожелательно, но к финалу наливается фирменной бунинской желчью:

– Какого вы черта битых сорок пять минут морочили нам голову! Мы с Верой сидим как на иголках и ждем, когда же ваш декоратор наконец начнет писать декорации, а, оказывается, ничего подобного: уже все.

Героиня романа «Триумф» Анна – почти коллега катаевского декоратора: она художник. Архитектор по образованию.

В тексте тоже есть немало чего: несколько романов Аниты (выделены два – первый и главный, длиною в жизнь; второй покороче, в перерыве), посиделки в кофейнях, заказы, которые нехотя берутся и делаются левой ногой; детали гардероба (акцент на маленькие черные платья), фильмы на французском (а не французские, почувствуйте разницу), зеленый чай; «многаденег», как выражается одна моя знакомая, принадлежа к тому же, что автор и героиня, поколению.

Косметика, обувь в Столешниковом и «Кофемания» близ консерватории; мохито, нескончаемые рефлексии и депрессии, малокровные сплетни о рок– и поп–звездах и продюсерах, внезапно появившийся сын с польским именем, постель – чаще не в качестве ложа страсти, а гнезда болезней; богатые родители, истории «про жизнь» на сайте, профилактирующем суициды и меланхолию.

Немало, но и негусто; нет живописи, графики, мастерских, эскизов и пленэров. Иногда Анита, отвлекаясь от сложной внутренней жизни, пытается встать и порисовать, как на дежурство, – описано даже без минимального погружения в детали процесса. Характерно, что все триумфы художницы остались за пределами текста, в романе мелькнула одна-единственная выставка, в ходе которой Анита напилась и привычно разочаровалась в арт-индустрии.

Впрочем, героиня отвлекается не только на творчество, но и на своеобразный дауншифтинг, а точнее, пробует разные форматы самозанятости – моет в какой–то конторе полы, чисто гастарбайтерша из стран СНГ (архаичная аббревиатура забавляет) стоит за прилавком в музыкальном магазине, создает и раскручивает сайт психологической помощи.

Но и тут без особых подробностей: мытьё полов – повод повысить самооценку (ага, как в советском слогане: «уважайте труд убощиц»); карьера продавца дисков обогащает разве только упомянутыми сплетнями и страхом перед наркотой.

Исключение, пожалуй, амплуа интернет-сталкера – исповеди пользователей, своеобразные short-story – самое живое и подлинное, что есть в романе, хотя бы на уровне языка и стиля.

Композиция вещи автору наверняка казалась новаторской и волнующей: пролог – интервью 60-летней Аниты, признанной и спокойной («я утих, годы сделали дело»). Надо сказать, цепляет – впрочем, не желанием узнать, как там раньше будет, а эрегированными индикаторами пошлости.

Читатель гадает: задан ли тут общий тон повествованию или заявлен концепт?

Разумеется, первое, и автор нас не разочаровывает.

Индикаторы торчат в этом предуведомлении даже не без лихости:

Когда мне было двадцать, я в основном занималась тем, что встречалась с мужчинами и читала книги, и из обоих этих источников почерпнула, что мир — не только Россия, весь мир — в кризисе, и интеллектуалы, как вы выразились, остались в прошлом.

И то верно: следов прочитанных книг в «Триумфе» маловато, чаще упоминаются авторы, которые представляются Аните модными. С мужчинами тоже напряженка, они присутствуют «облаком в штанах», причем не в маяковском, а в чисто физическом смысле. Ну да, Анита периодически пытается откровенничать, но, скорее, не в физиологическом, а в лексическом варианте: технологичное «занимались сексом» вытесняет конфузливое «занимались любовью».

В издательском анонсе заявлена тема «лишнего человека», магистральная якобы для романа Кристины Хуцишвили и русской литературы в целом, однако статичная Анита больше напоминает училку литературы, сбивчиво рассказывающую оболтусам из лицея для мажоров про мятущихся онегино-печориных.

В эпилоге 80-летняя Анна припахивает внука покатать ее на авто (а чего не покатать – пробок уже не бывает) и мечтает найти в Париже середины 21-го века точку с живым вином. Надо сказать, советские научно–фантасты, описывая то же самое светлое послезавтра были куда изобретательней в выдумке и выставке достижений прогресса. Но Кристина Хуцишвили – не фантаст, а социальный оптимист, адепт слогана, знакомого по фильму Дмитрия Астрахана – «Всё будет хорошо!»

Основной корпус – лирический дневник молодой дамы (с жанром, однако, всё не столь определенно, циничные сверстники и Кристины, и Аниты назвали бы центральный текст «гоневом»), хроника женского десятилетия, условно – от двадцати лет до тридцати, впрочем, ни о каком развитии мыслей и чувств речи не идет.

Скудная фабула, которую я вам изложил почти исчерпывающе, бледная бедность интонации, нищета языка, а главное – концентрация пошлости, заставляют заподозрить даже особый прием – Анну Ахматову в диковатом миксе с Романом Сенчиным, но натыкаясь на некоторые обороты, понимаешь, что для изыска здесь явный перебор, а простодушие – как красоту, не замажешь.

Тушь для ресниц Yyes Saint Laurent, тени Dior и Mac, покупая всякий раз одни и теже цвета в надежде заполнить неохваченную палитру. И туфли, бежевые Louboutins, 37–й размер.

Я, надо сказать, больше по трендам, чем по брендам, но продвинутые дамы, которым я этот набор процитировал, похихикали в том смысле, что литературе лучше гнаться не за тенденциями, а за вечностью.

Давно такого не помню: огромное желание жить, через какие-то конкретные дела. Мне очень хочется поехать в конкретные места, съесть что-то определенное, попробовать сделать конкретную прическу – в данном случае высокую, с парой мелких косичек. Попробовать очень темную помаду, купить бежевый лиф (…). Но если хочу посмотреть что-то конкретное, то чувствую в себя в безопасности, все в порядке.

Чисто конкретный эпитет четыре раза на четверть страницы, и подобный стиль, при всей инфантильности, агрессивен и заразителен: рецензенты «Триумфа» впадают от него и вовсе в косноязычие:

«Есть это и в женской прозе, пожалуй, характерная черта: желание не просто погружать в сюжет, но первым шагом делая рассуждение. (…) Сюжет и события жизни немногих героев рождаются из постепенности речи и рассуждений, а не наоборот».

Дмитрий Черный в «Литературной России».

Господи, кто на ком стоял?

А комплиментарная рецензия Максима Артемьева в «Экслибрисе НГ» кажется куском, абортированным из романа «Триумф» – настолько едина ткань бесстилья и умиротворяющей банальности.

И тем не менее.

Основная часть претензий к «Триумфу» вполне может быть снята. Если числить «Триумф» не по ведомству художественной литературы, а просветительской. Научпопа – социологической прозы и прикладной футурологии.

И лучше сразу не отделять автора от героини, Кристину от Аниты. Нет, безусловно, г-жа Хуцишливи дистанцию устанавливает, и не в подтексте, но контексте – писатель она если не умелый (пока), то грамотный. Выпускница МГУ, экономист, журналист, пишущая для «Сноба» и «Русского репортера», сочинившая две книги – жизнь ее явно шире тусклого мирка вяло сражающейся с мужчинами и депрессухой художницы. Но, опираясь на это универсальное определение «молодой автор», зафиксируем общность поколенческую, а значит, в известной степени, – мировоззренческую.

Они, молодые люди буржуазной столицы, рожденные уже не в СССР, действительно так живут и думают. Полагая, что мир и дальше продолжится столично-европейскими координатами, картинками поюзанного глянца, нефтяными папами, которые будут вечно отводить от своих рек бабла бодрые ручейки для потомства. А главная здешняя майн кампф – борьба с тараканами в собственной голове, а основное призвание – советы начинающим на сайтах психо-неотложки. А в будущем исчезнут пробки и наступит сплошной ЗОЖ, однако хорошего вина достать всегда можно, если умеючи…

Хочется их приласкать. Погладить по высокой прическе с двумя косичками. Пригласить в «Шоколадницу» и проставиться коктейлями. И даже поверить, что всё именно так есть и будет, а твой собственный опыт – маргинален и нетипичен. А если не получится уверовать – не пытаться переубеждать.

В этом смысле Кристина Хуцишвили написала точный роман. И даже пробуждающий чувство доброе – не брезгливо–жалостное, а щемящее-светлое.
Жаль только, декораций в нем не пишут.

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>