Все дети рисуют, кто реже, кто чаще.

Если родители отнеслись со вниманием, это может войти у них в привычку. А если привычка родилась, то у взрослых появляется возможность заглянуть в незримый мир своих любимых чад. Родители чаще этого не делают, а если и заглядывают, то, как правило, оценивают только сами рисунки со своей взрослой, вполне обывательской и снисходительной позиции: «красиво – некрасиво», «похоже – непохоже»… Дальше не задумываются.

И я был почти такой же, но всё же это «почти» заставляло меня хранить часть рисунков своих детей – тех, что удивили когда-то своей неожиданностью. У меня две дочери – Оля (старшая) и Поля. Обе уже взрослые, и у Оли растёт моя пятилетняя внучка Саша. У Полины живописный дар был всегда ярко выражен, и она пыталась получить художественное образование, но ей не дали (об этом моя повесть «Дочь» в книге «Благословенная Земля». Краснодар. «Пересвет». 2010). Оля больше тяготела к музыке и в итоге закончила музыкальное училище имени Римского-Корсакова по классу фортепьяно.

Рисовали они обе, с самого малого возраста. Часть их рисунков сохранилась до сих пор, большая часть по жизни потерялась. Их творцам было от 5 до 14 лет. Всё, что здесь описано, относится к 80-м – началу 90-х годов прошлого века. Даты нужны, чтобы иметь представление об источниках информации у детей того времени: интернета не было, телевизора, кроме детских передач и «Спокойной ночи, малыши», по сути, тоже, книжек они ещё не успели много прочесть, да и часть их рисунков появилась тогда, когда читать они ещё не умели, хотя сказки на ночь, конечно, слушали.

Среда вокруг такая: Камчатка, провинция, маленький геологический посёлок, удалённый от всего, что можно было бы назвать центром; в общении люди порой грамотные и неординарные, как многие геологи, чаще обычные, средние, но с северной ментальностью, отзывчивые и серьёзные, больше русские, но были всякие. Так складывался их детский опыт. В общем, обычная, довольно бедная на события жизнь, ничего особенного. Она, как правило, и присутствовала в детских композициях моих дочерей. Но иногда в них появлялось такое, чего в этой «обычной» жизни наблюдать нельзя, такого в ней нет, просто не бывает, а если что-то и бывает, то они этого ещё никак не могли видеть. Откуда взялось, спрашивается?

Фрейд об этом ничего не знает. Юнг отошлёт вас в подсознание и найдёт ещё парочку архетипов, Веданта будет говорить о надсознании, даосы – «о Едином теле Дао». Во всех случаях это виртуальность. Наши дети знают, кроме проявленной трёхмерной, другую реальность – виртуальную. Они видят её во сне и наяву в грёзах. Как тут не вспомнить В.В. Розанова и его «Детскую»:

Младенец сидит-сидит и вдруг начнёт маме рассказывать Бог весть что, Бог весть откуда взятое: «да, видел, нет, мама, ты верь, это было. («Во дворе язычников», «Контекст 1992». М., 1993. с. 76).

Оля

Оля была девочкой компанейской, весёлой и непоседливой. Кипучая её деятельность временами прерывалась, сменяясь задумчивостью и внешним покоем; в 6 лет она уже читала и писала, в 7, перед тем как пойти в школу, она показала мне свой первый стих, несколько рифмованных строчек, назывался «Товарищ мой». Это была поэзия, наивная, незрелая, но поэзия…

Рисовала Оля постоянно, гуашью, хотя и недолго, но едва ли не каждый день. Цветы, деревья, платьица, принцессы, мордашки, лица, зверушки… Особо сложных композиций не было. Лет в 7 или 8 (даты нет, к сожалению) вдруг приносит нечто неожиданное. «Как называется?», – спрашиваю. – «Птицы». Из птиц там одна трясогузка, но птичьих следов много, и есть улетевшая птица, на земле осталась только «тень» от взмаха её крыльев.

Два куста рябины с ягодой. Общий розовый праздничный колорит. Рисунок неумело-детский, мгновенный и значительный: девочка Оля вложила в него мысль, понятие о красоте и душу.

*

«Осенние дни» уже трудно назвать детским рисунком, это сага, песня об осени, неудивительно, что я тут же на обороте проставил дату: 8.11.88 г. – Оле 9 лет, название рисунка её собственное.

Шесть деревьев в жёлтом или красном ореоле, хмурая земля, хмурая вода, но в берегах ещё зелень (камыш?). Композиция выстроена мастерски скупо, ни убавить, ни прибавить.

*

В 10 лет Оля написала «Барьер»:

Сделала быстро, на одном дыхании, почти на моих глазах, я был в это время дома. В рисунке та же скупость средств, что и в предыдущем, он почти графичен. Перед лошадью проблема. Перед Олей тоже?.. Меня интересовали побудительные мотивы в творчестве дочерей, но ничего вразумительного я от них не добился. Они сами не знали, почему и как, – просто пришло на кончике кисти.

*

Потом у Оли была длинная космическая серия. В малый, а то и в большой альбомный лист, обычно по диагонали, рядом багровых, коричневых, красных полос Земля; над ней в таких же полосах – синевато-серых, черных, белых – Небо в звёздах, иногда с месяцем. В 14 лет Оля выплеснула «Путника» – странная одинокая фигурка деловито шагает в Неведомое среди пронзительно-ярких оранжевых и жёлтых сполохов снизу и сверху…

*

Полина

Часть её детских работ описана в «Дочери». Повторяться не буду. Здесь приведены рисунки её периода от шести до десяти лет, последние годы нашего житья на Камчатке. В 5 лет она записала первый свой рисунок, который удостоился чести быть помещённым в рамку – «Цветок».

*

«Кузнецы» – название её собственное, ноябрь 1988 года; шесть лет Полине исполнится 31 декабря, ровно тогда эта девочка умудрилась появиться на свет…

Что уж там Полине привиделось или приснилось, не знаю. Но случилась где-то какая-то большая беда. Тусклое солнце валится на головы, небо вздыблено и клубится, кузнец справа напряжённо во что-то вслушивается, слева, я думаю, это жена кузнеца, такая же мрачная и настороженная. В воздухе висит ощущение опасности… Меня поразили, помнится, (да и сейчас тоже) экспрессия и трагичность изображения.

*

Чуть позже (10.02.89) появляется «Скала с рисунками древних людей», название Полины.

Видимо, какой-то отклик, может, и на телевизионную картинку. В рисунке общий композиционный строй передаёт ощущение «космизма», помогает этому и небо – серое, седое, с красными и жёлтыми звёздами. Но сама скала довольно странная: петроглифы у Полины сложились в натурную зарисовку обнажённой модели; может случайно, а может – и нет.

Как и у Оли, элементы всё того же «космизма» отныне в рисунках Полины станут постоянными. Видимо, это отражает тягу к обобщениям, Кто-то ими руководит; этот неосознанный поиск смысла выдаёт внутреннюю убеждённость в том, что сокрытый – главный – смысл присутствует во всём, что только так и должно быть и иначе быть не может!

Этот мой пассаж повидавшего жизнь взрослого человека в отношении человечка, не успевшего ещё закончить и начальную школу, отнюдь не декларация. Всё у вас перед глазами, судите сами. И приглядитесь пристальнее к собственным детям – они многому смогут вас научить, лишь бы вы были способны воспринять эти уроки. Это их функция, наших детей, – воспитывать родителей. Когда они вырастут и у них будут дети, их самих ждёт смена ролей. Останется ли младенчески юный художник художником, или оформится в ремесленника зависит от того, сумеет ли он сохранить своё младенчество с его узрением.

«Всходит солнце» – даты и названия нет.

Поле 7–8 лет, рисует дома и два раза в неделю занимается в художественной школе у добрейшего Николая Ивановича. Он предоставлял своих учеников самим себе, беседовал с ними на общие темы, ничего у них не правил и понимал, что так и нужно; если надо, они сами к нему свободно обращались, они были ровня. Постоянные занятия дают о себе знать: наметился перелом, появились признаки мастерства. Да-да, мастерства! Смешно, казалось бы, но я не оговорился: так бросить на лист бумаги деревья способен только мастер, ремесленник начнёт лепить листочки.

Портрет пёсика, своей мягкой игрушки, это подтверждает, Полина записывает его почти без карандаша.

*

Что ещё можно добавить к этому образу северных ландшафтов планеты Земля?

Две сосны или ели, Поля заботится о парности, она знает этот непреложный закон для всего сущего. …Сестрички баловались; Николай Иванович выставил без разговоров «5», Оля наложила сверху «двойку»; так и стоят сейчас там обе оценки.

*

Что хотела сказать Полина этим своим необычным букетом?

*

«Стража», название моё, так видится мне смысл этой композиции.

Рисунок выполнен шариковой ручкой, что совершенно необычно для Полины; ни до, ни после она никогда не работала в этой технике (исключение, уже в училище, мгновенные этюды-наброски на листиках бумаги). …Исполинский петух следит за порядком в округе. Округа мирная, в доме-срубе приветливо светится окошко, на улице ночь. Сопки камчатские; похожие из нашего дома видны как раз напротив, деревьев, правда, там побольше. Подобное освещение при полной луне явление для Камчатки обычное. Полина чуть-чуть прошлась цветным светло-коричневым карандашом, но только чуть-чуть – откуда это чувство меры? И в композиции тоже. …Картинка смотрится очень цельно; несмотря на диспропорции и фантастику в сюжете, ей веришь – где-то, в какой-то дали есть страна, где по ночам разгуливают такие петухи…

«Лошадь на лугу», название моё.

Можно вспомнить модернистов, у них бывало нечто похожее. И я, и Николай Иваныч вспомнили. У лошади глаз очень зрячий, он как окно, что позволяет пройти насквозь и углубиться в ультрамарин за спиной лошади, там живут звёзды…

*

Для этой девочки любое название будет банальным.

Ещё одна сага. Кто она? Что здесь делает? К кому идёт? Эта фея такая красивая и нежная. Что-то её остановило, ей страшно, в глазах растерянность, в испуганном жесте распахнулись руки… Она в сине-голубом платье, и этим жестом Полина одновременно вписывает в пейзаж, между деревьев, полоску воды, озерцо. С ним перекликается то ли неяркое солнце, то ли луна в синем вензеле у феи над головой. Фея внешне похожа на Полину лет в 13–14, но сейчас ей нет и десяти. …Рисунок грязноват; многоцветная гуашь у детей всегда грязновата, маленькие художники забывают менять воду, им не до этого…

***

С рождения Всевышний вручает нам весть о главном, и наши дети мудрее нас. Мы владеем только информацией, они – Знанием, потому что у нас только часть информации, у них она полная. Дети знают, как надо, как должно быть по законам гармонии и красоты, и это даёт им возможность их философских обобщений и художественных взлётов, подвести их может только детски-неумелая рука. И то, и другое очень масштабно и значительно, и многие маститые, убелённые сединами авторитеты чего только ни дали бы за способность быть творцами подобных откровений.

Не приведи Господи, чтобы детям человеческим заменили интернетом или чем-либо подобным опыт их реального контакта и общения с виртуальной Вселенной в первые годы жизни, когда они на это ещё способны! Дело к тому идёт, и это главная причина, почему я взялся это записать. ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ

НАЧАЛО ЗДЕСЬ. ПРЕДЫДУЩЕЕ ЗДЕСЬ