Не подскажете, маршрутка до аэропорта?

– Да, дорогой.

– Не подскажете, где выходить?

– Да, дорогой.

Он протиснулся и плюхнулся в жаркий продавленный дерматин заднего сиденья.

Юркий глаз водителя в салонном зеркале заднего вида – это раз;
и напряжённый сосок под тонким лимонным лифом девушки – это два;
и были теми двумя смыслами, промеж которых металось его сознание – это три;
безо всякой его на то воли или желания – четыре.

«Достаточно четырёх… – думал он, рассматривая красивую ладонь незнакомки, обхватившую голубой поручень маршрутки: четыре пальца с алыми, заточенными под отвёртку, присыпанными перламутровой пудрой ногтя с еле видной подушечкой большого, – этот не в счёт…»

Он закрыл глаза.

Водитель микроавтобуса, юля впритирку в потоке машин, не зло поругивался.

Мат, смешанный с кавказским акцентом, тепло убаюкивал: встал в половине пятого утра, весь день на перекладных – разморило. Потыкавшись по пробкам, микроавтобус вырулил из потока под брюхо несуразного огромного железного ажурного коня и замер.

Табунок коней мирно «пасся» перед зданием местного аэропорта, с хрустом перетирая железными челюстями иссохшие на жаре стебли. Юркий глаз кавказца протиснулся между разморенными телами пассажиров салона и теперь мухой щекотно бегал по его лицу.

– Мужчина, ты аэропорт заказывал, выходи, слюшай!

Он протиснулся, ссыпал водителю в протянутую, неожиданно изящную женскую ладонь мелочь:

– Слюшай, приятный полёт, да!

Он вывалился в душный жар города. Как ролька из кастрюли с огненным борщом на раскалённый противень духового шкафа, ловко подхваченная половником кухарки.

Огромные, под стать коням, пакулинские жопастые бабы в оранжевых робах, ловко перехлёстываясь в пояснице, собирали накошенную с луговины перед аэропортом душистую траву в чёрные пластиковые мешки.

Набитые мешки напоминали диковинное стадо тучных животных, осоловевших от зноя.

Он колко притулился к чёрному жаркому пластиковому боку и закрыл глаза: хорошо.

«…Не знаю отчего, но Ростов никогда не вызывал во мне желания прогулок. Основательно изуродованный в лихие девяностые, город представлял собой хаотично втиснутые новоделы сомнительной архитектуры в чудом сохранившуюся низкоэтажную застройку в стиле русского барокко. Единственно, здесь на любом углу можно сытно и по любой цене поесть…» – вспоминал он одного своего приятеля и наблюдал через ажурные бока коней за двумя ментами в белых сорочках, ловко тормозящих гужевой транспорт по обеим сторонам трассы.

Менты сквозь брутальный ажур конских стальных торсов напоминали двух мечущихся в животах скакунов кремовых бабочек капустниц. «Красиво… – растроганно думал он. – Как такое из жухлого ковыля-то возможно…»

Между тем дамы в оранжевом с необычайной для бегемотов юркостью сгуртали очередное стадо пластиковых мешков, маркировали широким щетинистым флейцем белилами и снова юркали под ветвистую ольху: передохнуть.

И теперь просвечивали сквозь серебристые листочки, как мандарины в долине милого его сердцу южного итальянского городка Никотера: «Красиво…» – растроганно думал он.

И всё же убаюкивающий вой турбин самолётов за его спиной и монотонные реплики авиадиспетчеров отчаянно клонили в сон.

И всё же из последних сил он пытался сфокусировать зрение на маленьком изумрудном жучке. Жучок выпростал крохотные пергаментные крылышки из под отливающих сталью хитинок панциря, смешно егозил лапками и искоса поглядывал на него.

– В Питер, через Москву? – спросил жучок.

– Да, – не удивился он.

– Ваш паспорт, – строго сказал жучок.

Он полез в карман, повозился и вытащил порядком измусоленную бардовую книжечку. – Вот.

– В раскрытом виде, – сказал жучок. – С фото.

Он раскрыл и сунул жучку под нос страницу с фотографией.

– Похож, – сказал жучок, только постарел. «Ну да…» – подумал он, паспорт-то лет десять назад менял.

– Вам леденцы от боли в ушах понадобятся, – сказал жучок.

Он сглотнул и кивнул. И тотчас рот его наполнился горстью мятной холодящей карамели.

– Значит так, – сказал жучок, – всё просто. У вас посадочный номер семь. Значит этот, номер шесть, – он тыкнул в невесть откуда взявшегося у него за спиной толстяка, – перед вами. Понятно? Держите его за ботинки. А пятый пусть цепляется за туфли тощей под номером четыре. Ясно? А первый номер, – жук тыкнул в толстуху с жёлтым мешком из Пятёрочки, – уцепится за мои лапки. Плюс бортпроводница. Все поняли? – Народ закивал. – На счёт три формируем цепочку. Раз, нахрен, – Марфа Германовна, фигли ж зеваем. Цепляйтесь, да ноги мне не выдерните с мясом. Вон у вас не пальцы, блин, а клещи… Раз, два, три… полетели… – Жук затрепыхал крылышками, и они взмыли в жаркое пекло.

Сделали штатный круг над аэродромом и по длинной глиссаде пошли в сторону Воронежа, на Москву.

– Рюкзак, – заорал он, – рюкзак забыл.

– На месте, – оборотился жук. Он здорово раздался в размерах и напоминал не крохотное насекомое, а скорее красный от усилия натужно гудящий Камаз. – Я багаж всегда наперёд пассажиров жру. Скоро Воронеж. Проходим восточным коридором, без посадки. Четвёртый, до Воронежа, отцепляется. Цепочку подтягиваем. – Толстый мужчина с диким, каким-то детским визгом, кувыркаясь полетел вниз.

– Как это, в ужасе заорал он.

– Нормально всё, – оборотился жук. Шлёп, и в мешок. Рядом с этими, рейс 7325 Уренгой – Ростов, на поляне видел?

– Во хрень-то, – тёр он глаза.

– Пассажиров, рейс 2517, Ростов – Москва, просьба пройти на посадку. Повторяю, пассажиров…

Он взвалил на плечи рюкзак и зашуршал по скошенной стерне к зданию аэропорта. Положил паспорт на стойку регистрации.

– Седьмое, у окна, – девушка протянула посадочный, – вас устроит?

Он кивнул и, рассматривая четыре алых, заточенных под отвёртку ногтя, опять отметил про себя, что большого пальца не видно. И, протягивая документы на паспортном контроле, отчего-то вспомнил ту зелёную бутылку рисовой китайской водки, сдуру выловленной им на пляже южного итальянского городка Пальме; в жидкости, среди жёлто-голубых вялых колечек змейки Ин Минь плавал аккуратно отстриженный женский пальчик с алым, заточенным под отвёртку ногтем. Вниз головой…

Подошёл к окну зала ожидания. Задрал голову. В бесцветном от жара небе растянулась странная барахтающаяся цепочка: огромный перламутровый жук и шестеро летящих гуськом следом. Жук вывернул к нему голову и приветливо помахал лапкой.

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>