ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО ЗДЕСЬ. ПРЕДЫДУЩЕЕ ЗДЕСЬ

Тверской бульвар весь будто выгнулся перед нашей троицей, как кошка под ласковой рукой, и мы, включив неспешную походку, двинулись по его хребту.

Стасик какое-то время с сумрачным видом держался позади. Курьер тем временем делился с нами любопытными эпизодами из своей жизни в родном городе. Так, он поведал крайне загадочную историю о том, как двое его одноклассников нагрубили священнику и буквально через пять, может, десять минут рядом с ними, в метре или двух, ну, может быть в трех, с крыши упала огромная ледяная глыба. Меня этот случай очень удивил; я был ошарашен, словно та глыба рухнула прямо на меня. Я сказал курьеру, что его история о многом заставляет задуматься. А Стасик, доселе наказывавший нас молчанием, по такому поводу даже прервал свою мучительную пытку:

— Не знаю, чему так удивляется Марат, но лично для меня здесь всё обыденно, — произнес он холодным тоном, останавливаясь возле свободной скамьи. Стасик скрестил руки на груди и проводил презрительным взглядом весело беседующую парочку. Он явно изготовился ко второй волне долгих и серьезных речей. Тяжело вздохнув, Стасик продолжил:

— Правда, по-хорошему, ледяная глыба должна была обрушиться твоим друзьям прямо на головы. О промахе речь, конечно, не идет – само собой, это был предупредительный удар. Были учтены их малый возраст и неопытность. Вот только они наверняка уже на следующий день посмеивались над этим происшествием и, как ни в чем не бывало, принялись за старое. Да и тебя тот случай явно ничему не научил. Иначе ты не стал бы с такой готовностью следовать за каждым, кто поманил тебя обещанием удобства и комфорта. В своих скитаниях мне доводилось слишком часто натыкаться на скелеты тебе подобных юнцов, когда-то завлеченных призрачной идеей – их кости разбросаны как среди ущелий, где трудная тропа, так и на равнинах, возле бьющих свежестью ручьев. Ведь уже неважно, будет ли светить тебе удача и сгладит ли она препятствия с твоего пути, конец у таких мероприятий всегда один: тление, не погребенные останки, ни памятника, ни таблички, имя, вырванное с корнем. Твои кости как пристанище ползучих гадов, Пандемониум для змей… Это всё образно, допустим. Ты не пугайся, я тебя пока не хороню. Мне ли не знать, как просто забить голову молодого человека всякой чепухой. Тем более, когда взамен с тебя ничего не требуют и берут расходы на себя. Как тут не попасться на такую удочку, не правда ли? – Стасик грустно усмехнулся. – Виню я вовсе не тебя, а того, кто встал за твоей спиной в позу кукловода. Но тебе все же следовало спросить: «А на какие, собственно, средства мы поедем на такси? Откуда деньги?» Не знаю, рассказывал ли тебе наш общий коллега – я вас не подслушивал – но у него тоже есть дядя, который владеет предприятием. Только это вовсе не порядочная и честная контора, как у твоего, но самый настоящий бордель. Причем бордель роскошный, а не какая-нибудь дыра, и вот эта его особенность – наиболее отвратительное, что только есть в этом месте. Ведь, будь оно натуральной дырой, в которой бы царила грязь помимо нравственной еще и внешняя, то посетителям, равно как и живущим там девицам, вся эта разруха служила бы наглядным доказательством их низкого падения, и ни о каком престиже речи бы не шло. Грязь там бы оставила лишь тех, кого приговорила к такой участи нужда или у кого вдруг вспыхнула временная, нестерпимая тяга к этой самой грязи, если говорить о посетителях, что, в общем-то, свойственно человеческий натуре и еще простительно. Да всё, возможно, было бы простительно – кто я такой, чтобы судить – но, как я сказал, там роскошь в каждом сантиметре обстановки, обманом заставляющая думать, будто бы вот так и надо жить, вот в таком месте и следует проводить все вечера и выходные. А какие наглые там девки: смотрят свысока, словно кинозвезды, насмешливы, на язык остры. Должно быть, думают, что оказались на вершине славы – большего уже и не пожелать. И ведь понимают, сволочи, что их и проучить нельзя, сразу выставят за дверь… Ты спрашиваешь у меня, Марат, откуда я всё знаю, тебя интересует, не бывал ли там собственной персоной? На твоем лице едкая ухмылка, которая, к слову, тебе совершенно не идет. Я окажу тебе услугу и немедленно ее сотру, заверив, что никогда меня в том ужасном месте не было и никогда не будет, но твои близкие не раз рассказывали мне, где ты проводишь свои дни вместо учебы, при этом умоляя повлиять на твою жизнь и вытащить тебя из этого адского болота. И что в итоге? Ты мой подчиненный, занимаешь самую низкую должность во всей адвокатской иерархии – даже курьер статусом выше тебя, ведь ему хотя бы доверяют серьезные документы, из тех, что он почему-то побоялся дать мне всего на минутку посмотреть, как будто я какой-то прокаженный или последний кретин, который тут же их испортит. Тебе же, если и дают в руки важный документ, то лишь на ксерокопию, да под присмотром, после чего сразу забирают, пока не случилось беды. Так вот… Ты что, торопишься? Подожди, вот представь: клиент вручает блуднице деньги, деньги, возможно, полученные путем взятки, блудница отдает их дядюшке Марата, а тот, в свою очередь, дарит эти деньги своему любимому племяннику, чтобы тот мог с комфортом ездить на такси. А что, если клиентом является сам Марат? Как тебе такой порочный круг? Это вдвойне хуже. Конечно, я не могу знать всего наверняка, однако, ничего исключать не стоит, как бы там не оправдывался Марат. Да, я поехал с вами, поскольку нельзя было вас оставлять одних. Как я говорил, на меня пала великая ответственность. Я бы и сам расплатился за себя, но мне не повезло, у меня нет такого дяди. И что б вы знали, всю дорогу я терзался, как будто мы ехали верхом на раскаленной печи.

Стасик присел на скамью, возле которой мы так мило простояли все те нескончаемые минуты, пока его слушали. Нам с пареньком оставалось лишь последовать примеру нашего временного начальства и сесть рядом. Как оказалось, всё им только что сказанное было лишь вступлением к его новой истории, причем истории настолько пугающей и мистической, что случай паренька так и меркнул в сравнении с ней, словно зажжённая спичка на фоне горящей усадьбы. Стасик теперь говорил несколько тише и с меньшей эмоцией, как бы доверяя нам страшную тайну:

— Но я о другом. Марат подтвердит: полтора года назад я целое лето провел в монастыре. Пока мои сокурсники, в том числе и Марат, отдыхали по заграницам, я решил посвятить каникулы спасению души. Я постился и пёк хлеб, но также стал свидетелем целого ряда настоящих чудес. То чудо с глыбой льда и близко не стоит ни с одним из них. Вот вы когда-нибудь участвовали в обряде экзорцизма? Я да… Нет, дорогой Марат, демонов изгоняли вовсе не из меня, а из молодой, невинной девушки, как это обычно бывает в кино. Её привезли на рассвете, в инвалидной коляске, отчего я сначала подумал, что девушка не может ходить и её за этим хотят показать нашему настоятелю. Это было делом обычным у нас в монастыре – настоятель ежедневно мог хоть целыми пачками излечивать самых разных калек и даже без особых усилий. Коляску, к слову, толкала мать девушки – приятная женщина средних лет. Так сложилось, что первым встретить наших гостей выпало именно мне. Я как раз набирал воду из колодца, когда увидел эту загадочную пару на тропинке, ведущей к монастырю. Позабыв о ведре с водой, я бросился к нашим гостям, чтобы встретить их со свойственным мне радушием. Первым делом я горячо заверил женщину, что она может не волноваться за дочь – здесь ее мигом поставят на ноги. Еще я сказал, что нашему настоятелю достаточно будет подойти к девушке и просто что-нибудь произнести, как та немедленно вскочит со своего мрачного престола бездействия и, если женщина только позволит, под наши овации пробежится по кругу или даже подпрыгнет, как будто всё это время она лишь притворялась калекой. На это женщина грустно заметила, что ей сейчас меньше всего хотелось бы видеть такую активность в исполнении дочери, которую наоборот следует немного утихомирить. Как потом выяснилось, к инвалидному креслу девушка была прикована вовсе не обстоятельствами, но самыми обычными жгутами, скрытыми под серым пледом. Признаться, я сперва на тот плед не обратил никакого внимания, и это при всей моей наблюдательности. Думаю, я слишком увлекся лицом юной особы, а оно было необычайно привлекательно и без всяких страшных язв или царапин, как мог подумать Марат. Разве что смертельная бледность выдавала в девушке некий сильный недуг – бледность, что только подчеркивалась черными прямыми волосами, спадавшими на её хрупкие плечи. А вы бы видели её зеленые глаза…

— Переходи уже к самому экшену, — бесцеремонно поторопил я Стасика, опасаясь, как бы тот не потерял нить своей же истории, — хочется поскорее встать с этой общественной скамьи. Что, если до нас здесь сидели какие-нибудь гомофобы.

— В общем, узнав об истинной причине появления девушки в нашем монастыре, я вознамерился всеми силами ей помочь. Обряд должны были проводить тем же вечером, и я испросил разрешения в нем поучаствовать. Настоятель сказал, что никогда прежде не видел такой концентрации веры, как у меня, но я слишком подвержен эмоциям, а это прямой путь на темную сторону. Один его ученик так стал свидетелем Иеговы… Да, прямо так и сказал, слово в слово. Меня всего затрясло при одной только мысли об этом, но я от своего не отступился, и старец в итоге был вынужден сдаться. Помимо меня с настоятелем и, собственно, «виновниц торжества», на экзорцизм также отправились двое отборных монахов. То есть, в келье нас в тот вечер собралось немало. Тесно, впрочем, нам не было – помещение оказалось довольно большим, да к тому же почти что без мебели. Так сказать, было где разгуляться. Девушку завезли в келью все в той же инвалидной коляске. Завидев нас, она тут же принялась отпускать в нашу сторону грязные, оскорбительные замечания. Девица успела пройтись по каждому, кроме меня, и мне от этого даже стало немного обидно – не люблю, когда меня игнорируют. В целом, девушка вела себя довольно спокойно, но это пока к ней не подошел настоятель. Сбылось моё невольное предсказание: не успел старец и словом обмолвиться, как девица вскочила с инвалидного кресла – жгуты при этом развязались сами собой – и пустилась бегать по комнате. Но чего я точно не предсказывал и ни в коем случае той женщине не обещал, так это того, что ее дочь втянет в свою безумную беготню нашего уважаемого настоятеля, причем самым непочтительным образом – схватив старца за бороду. Так она и таскала его за собой, и настоятель ничего не мог с этим поделать: приходилось бежать за ней следом, уповая на одну лишь милость господню… Не спорю, за исключением жгутов, что развязались сами собой, ничего фантастического пока что не происходило. Если бы такую картину увидел со стороны какой-нибудь скептик, то он мог бы, к примеру, подумать, будто это всего-навсего странный свадебный конкурс с участием священника и невесты – в конце концов, чего только не творится на свадьбах в провинции, всё зависит от изобретательности тамады. Но наш тамада засел прямо в девушке, и остановить его было непросто… Тем временем, мы с монахами не стояли, сложа руки. То есть, именно так мы и стояли, но сложа руки в молитве. Прошу заметить, мы усердно молились за нашего наставника и учителя, и наши усилия оправдались: делая очередной круг по комнате, старцу вдруг удалось-таки вырваться из мертвой хватки обезумевшей девы, правда, ради этого ему пришлось пожертвовать добрым клочком своей бороды, который остался зажатым в кулаке одержимой. Уверен, сам архангел Михаил незримо спустился с небес и рубанул мечом по его бороде, чтобы высвободить настоятеля – иного объяснения этому чудесному спасению у меня попросту нет. И вот затем и начался самый ужас, перед которым любой скептик только руками разведет. Лишившись спутника, девушка оглушительно закричала, после чего буквально залезла на потолок, прямо по стене, как насекомое! Забралась туда она очень быстро, всего за пару секунд, а потом повернула к нам голову… Да, прямо как в фильмах, на сто восемьдесят градусов. И заговорила, да таким голосом, какой обычно выходит, когда пробуешь что-нибудь сказать при отрыжке, только громче в стократ и ужаснее. Одержимая предложила нам найти общий язык и с этими словами широко открыла свою пасть – иначе как «пасть» и не скажешь, поскольку разверзлась она неестественно широко. Из этой её пасти вывалился опухший язык. Язык был невероятно длинный, кончиком достигал едва ли не пола. Он повисел так немного, раскачиваясь, словно маятник, а потом на конце свернулся в петлю, как бы предлагая кому-нибудь из нас удавиться. Этот эпатажный перфоманс очень шокировал монахов и настоятеля: они вжались в стену и замолчали. И лишь один сильный, уверенный голос продолжал молиться, продолжал пускать в одержимую молнии благочестивых слов. Кем же был этот непоколебимый герой, этот паладин, в одиночку бросивший вызов злу… Как-то даже неловко признаваться, но это был именно я. Чьи-то руки бережно поднимали меня вверх к потолку, и я уже говорил будто бы не своим голосом – должно быть, в меня вселились божественные силы. Дьявольское отродье сразу почуяло, что дело принимает опасный оборот и мигом спрятало свой мерзкий язык. Язык ему срочно понадобился, чтобы крыть меня всеми возможными ругательствами, одни из которых я прежде даже не слышал ни в одной бильярдной. Самым приличным оскорблением было, пожалуй, «жирный ублюдок», что прозвучало довольно-таки глупо, ведь лишнего веса у меня ровно столько же, сколько у спортсмена-тяжелоатлета. Скорее всего, одержимая крикнула это в сильном запале. А потом она и вовсе стала апеллировать к монахам, якобы я на самом деле клоун и шут, который сейчас просто, как бы помягче сказать, выделывается. Видимо, эта тварь надеялась, что монахи немедленно стянут меня за ноги вниз и без разговоров вытолкают из монастыря, закончив на этом обряд. Этого, конечно же, не произошло. Никто не собирался верить лживым словам сатаны и поддаваться на его жалкие провокации. Между прочим, там, откуда я родом, не принято терпеть оскорбления, но я собой уже не управлял, прямо как та бедная девушка, так что мне не удалось постоять за свою честь, хотя я висел в воздухе и вполне мог сбить одержимую с потолка своим фирменным ударом с ноги. Благо, дьявол был обречен: вскоре с великим грохотом поразбивались все стекла, да не только в келье, но и во всем монастыре, и одержимая благополучно рухнула на пол. А следом и я. В общем, девушка пришла в себя только под утро. Чувствовала она себя в целом нормально, только совершенно не помнила события последнего месяца. Как вы могли догадаться, никаких демонов в ней уже не осталось… Вот так-то. Выходит, твоя ледяная глыба – это еще ничего, бывает и не такое.

— С девушкой той потом познакомился? – спустя некоторую паузу спросил курьер. Стасик довольно резко закончил свое повествование, и мы с пареньком ждали, что он продолжит. Мой добрый товарищ, зевая, ответил:

— Нет. Я же сказал, я постился. С ней, думаю, все хорошо. Ведь неспроста говорят: «Чтобы дереву достигнуть верхушкой райских кущ, корнями оно должно прорасти глубоко в ад».

Неизвестно, придумал ли Стасик свою историю на ходу или же только слегка приукрасил, а приукрасить он мог любой, даже самый невероятный и фантастический случай. Летописцы расходятся здесь во мнениях. Также трудно сказать, поверил ли этому рассказу курьер. По его лицу определить было сложно, но понятно было одно: в первую очередь паренька заинтересовала любовная линия, которая, пусть проступила в истории едва заметно, ведь я, поторопив Стасика, грубо ее оборвал, но все же курьер уцепился именно за нее, что и предопределило ход наших последующих обсуждений. Дела сердечные особо заботили курьера в тот день, и когда мы продолжили путь по бульвару, Стасик с удовольствием сменил свою роль, чтобы шутки ради поддержать эту тему.

Мой добрый товарищ снова шагал впереди, и его переполняли идеи. Он говорил пареньку:

— Обязательно сообщи, когда у тебя появится здесь подруга – мы с Маратом организуем на вас фальшивое нападение, а ты как бы героически отобьешься. Могу тебя заверить, что эта инсценировка в кратчайшие сроки принесет свои плоды. Я видел такое во многих молодежных комедиях. Согласно теории вероятности, хотя бы одной из них стоит верить. Так что успех гарантирован ровно на сто процентов. С погрешностью, примерно, процентов в пятьдесят.

— Не знаю, не знаю, — ответил курьер, — вряд ли это будет выглядеть правдоподобно. Ты в два раза больше меня.

— Это понятно, я один стою сотни. Но я подскажу тебе свои слабые места. При должном старании у тебя получится вполне правдоподобно меня одолеть. Нападение будет таким реалистичным, что твою подругу хватит инфаркт.

Надо заметить, в будущем Стасик еще не раз предлагал пареньку участие в различных инсценировках и в некоторые ему даже удавалось его втянуть. Но не в тот день.

— Лучше одолжи ему на вечер свою машину с водителем, — не удержался я, — это произведет большее впечатление.

— Точно, — подхватил Стасик, — мы инсценируем ограбление автомобиля. Правда, мой водитель – славный боец. С ним мне придется повозиться. К тому же у меня в бардачке лежит заряженный пистолет. Но и без пистолета водитель доставит проблем: я своими глазами видел, как он однажды метнул обычную отвертку, и та вонзилась в дерево, словно остро наточенный нож. Отвертка!

— Зря ты так сомневаешься в своих силах, — обратился я к пареньку, — вспомни миниатюру Тургенева про смелого воробья. Отправился, значит, Тургенев на охоту в сад, и его собака вскоре нашла выпавшего из гнезда птенца. Тургенев уже радостно потирал руки, как вдруг, защищая птенца, на собаку бросился взъерошенный воробей. Собака крайне испугалась такого напора, а вместе с ней испугался и ее хозяин. Они оба пустились от страха наутек и бежали до тех пор, пока их не остановили жандармы. Но и в участке писатель еще долго не мог прийти в себя, а собаку даже пришлось усыпить.

Примерно в таких пустых разговорах мы перешли с Тверского бульвара на Никитский, а затем вдруг оказались в одном маленьком, уютном кафе. Стасику срочно потребовалось выпить чего-нибудь крепкого – крепкого, как его воля. Он потерял много сил, тщетно пытаясь вправить мне с курьером мозги, и теперь хотел немного передохнуть перед последним рывком. На возражения паренька Стасик ответил:

— Ты же сам сказал, что у нас останется уйма времени, если мы поедем на такси. Тем более, я угощаю. ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>