ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО ЗДЕСЬ. ПРЕДЫДУЩЕЕ ЗДЕСЬ

Каким бы не был курьер проницательным малым, но его сомнения на счет Стасика оказались беспочвенны: наш с ним уход все же заставил моего бесценного друга вспомнить о долге, вспомнить о нашем важном задании, в чем мы с пареньком убедились, вновь приоткрыв дверь в галерею – мы увидели, как величественная фигура Стасика движется прямо на нас, оставляя недовольных художников позади. Стасик был уже совсем близко, когда нестареющий душой металлист сказал ему в спину: «Мудак!» — теперь мой добрый товарищ не мог так просто уйти, не исполнив целый театральный этюд.

Стасик замер на месте с приподнятой рукой, которую он, не оборачиваясь к толпе, дерзко вскидывал в знак прощания и секунд пять просто стоял, вглядываясь куда-то вдаль. На его лицо драматично падал свет, затеняя глаза, отчего мне казалось, что само солнце сейчас подыгрывает моему доброму другу, да и художники вдруг перестали шептаться – должно быть, не хотели мешать. Выдержав паузу, Стасик, наконец, опустил руку, опустил резко, как будто дав этим отмашку эмоциям, ведь он неожиданно рассмеялся – так смеется сгоревший внутри человек над грубостью и ударами в спину. Вскоре Стасик затих, а его смех остался налетом в виде бесконечно горькой усмешки, которая так и не сходила с его губ, пока он просто кивал головой, вперев взгляд в пол. Только потом мой добрый товарищ счел нужным повернуться к обидчику, сделав это как можно более медленно, словно герой боевика.

— Если ты достал в драке нож, — сухо произнес он, — то назад пути уже нет: нужно ранить либо врага, либо себя.

Поделившись этой философской мыслью, Стасик вроде как снова повернулся уходить, теперь уже окончательно, но на деле он просто готовился к очень странному номеру, который ему вдруг вздумалось выкинуть: он напоследок продемонстрировал художникам свой фирменный удар с ноги, как он сам называл тот прием, но постаравшись при этом никого не задеть (не задеть физически, только морально), для чего мой добрый товарищ, собственно и отошел на пару шагов, подальше от зрителей. Думаю, этим жестом он хотел поселить в их сердцах страх и трепет, хотел показать им свои способности, которые он мог бы вполне применить на оскорбившем его мужчине, но из благородства не стал; а может, он этим смертельным приемом рассчитывал убить воздух, чтобы художники задохнулись – кто его знает. Так или иначе, Стасик, скорее всего, сам не ожидал, к каким сокрушительным последствиям приведет его демонстрация сил.

Если сам удар ему вполне удался, – Стасик ловко развернулся в прыжке и со свистом рассек ногой ни в чем не повинный воздух – то с приземлением у него уже вышло не очень. Будто бы поскользнувшись, Стасик попросту рухнул на пол, да с таким грохотом, что можно было только удивиться, как еще паркет не провалился под его тушей. До землетрясения дело к счастью не дошло, но деревянные полки со скульптурами все-таки покачнулись, обратив на себя напряженные взгляды художников. Видимо, глиняный самовар стоял на самом краю, поскольку он упал первым. И черт бы с ним, с самоваром, но следом за ним обрушилась и целая полка, третья с низу, похоронившая под собой еще множество скульптур.

Не нужно быть тонким психологом, чтобы представить реакцию собравшихся в зале людей: сначала все дружно схватились за головы, потом каждый стал отпускать громкие замечания касательно инцидента – замечания, преимущественно нецензурные – и больше всех в этом, конечно, усердствовал полу-металлист полу-байкер.

— Руки бы оторвать тому, кто ставил вам эти полки, — между тем изрек Стасик. Он сидел на полу и вставать пока не спешил. Изображая гримасу боли, Стасик держался за колено правой ноги, намекая тем самым на то, что он получил новую серьезную травму.

— Так, все, я вызываю полицию, — сказала женщина в черном пальто. Но Стасик был с ней не согласен:

— Да какую полицию, давайте поскорее врачей. Через неделю у меня баскетбольный турнир.

— Будут вам и врачи, будут вам и турниры. И белка, и свисток, все будет! — не удержался саркастичный молодой человек, уже вступавший в полемику с моим близким другом, — в полицейском участке вас быстро поправят.

— Я недавно оттуда, так что у меня двухчасовой иммунитет. Это я вам как юрист говорю.

Стасик также успел немного поспорить с отважным мужчиной в бандане:

— И с чего это я должен за все платить? – резко позабыв о боли, возмущался мой добрый товарищ, – я собирался купить лишь ту картину, где написано «Нет времени рисовать», да и то я уже передумал. Разве я разбил все эти скульптуры? Я их и пальцем не трогал! Из-за неровностей вашего паркета я оступился и неудачно упал, повредив себе, между прочим, колено, что само по себе неплохой повод для возбуждения дела. Затем, произошли определенные колебания, опять же связанные с низким качеством ваших полов. Плохо скроенные полки затряслись, вследствие чего одна из скульптур поддалась на грязные провокации сил притяжения и рухнула вниз. И так далее. Вы сами всё видели. И Господь тоже видел!

— Оступился?! Так не надо было скакать! А вот о Боге… вот о Боге… Даже не начинай!

Я тем временем хотел было поделиться с курьером очередной мудростью, пришедшей мне на ум, но его уже рядом не оказалось – спина паренька стремительно удалялась в сторону офиса, куда нас отправили доставить документ. Я тихо сообщил Стасику об этом неприятном событии, и он сразу поднялся, как будто и не было никакой травмы колена.

— Ладно, пора мне запрягать коней, – кряхтя сказал он, – удачи вам с вашей выставкой, а у меня дела. Завтра я передам результаты обследования, если, конечно, вам не плевать.

Гибрид металлиста и байкера бросился к дверям, чтобы, как недавно меня, заслонить своей грудью выход, будто бы защищая от Стасика теперь уже город и всех его жителей.

— Никуда ты не пойдешь, пока не приедет полиция, – заявил он, – юриспрундент чертов…

На сей раз Стасик не спорил. Мой добрый товарищ просто прошел сквозь мужчину, сделав едва уловимое движение телом, от которого тот отлетел на тротуар. Меня же Стасик грубо задел плечом. Стасик двинулся вниз по улице (тоже по направлению к офису), ну а я, вспомнив все то добро, что немолодой металлист сделал для меня за сегодня, помог ему встать. К его чести надо сказать, что мужчина не собирался симулировать всевозможные травмы и даже на затрудненное дыхание жаловаться не стал. Как и не стал бездумно бросаться на Стасика с кулаками, хотя желанием мести явно горел; у него был совсем другой план, которым, все еще думая, что я тоже из числа участников выставки, мужчина поделился со мной: он предложил идти следом за Стасиком, идти до тех пор, пока не узнаем, где он живет или хотя бы работает.

— Тогда мы с тобой весь район обклеим такими плакатами, от которых ему уже не будет житья, – зловеще шепнул мне мужчина, – у кого-то из ребят осталась его фотография, еще с прошлой зимы.

— Звучит очень здраво, – откликнулся я, – но я также могу попытаться хитростью выведать у него точный адрес, задавая наводящие вопросы.

— Лучше не надо. Пока что следуем первоначальному плану.

Успокоив художников – тех, что выскочили посмотреть, как там пожилой байкер, – мы двинулись за преступником; жаль, у нас не было шляп и коней. Стасик никак не препятствовал слежке, к слову, совершенно открытой – мы держались от него буквально в двух метрах, и только наши с мужчиной холодные лица говорили о том, что мы ему вовсе не компанию составляем, но коварно преследуем. Мой добрый товарищ оглядывался время от времени, как бы намереваясь что-то сказать, но все никак не решался. Вероятно, его отпугивала наша суровость.

Впрочем, наше преследование продлилось недолго; мы даже до офиса не успели дойти, как мужчина вдруг встретил каких-то своих старых друзей, с которыми он так и остался о чем-то беседовать посреди улицы; как я уже говорил, он был здорово пьян, что лишало его дисциплинированности, без которой в таких серьезных делах не обойтись. Зато Стасик теперь мог обратиться ко мне, не разрушая легенду:

— Как бы курьер не забрал все лавры себе. Потом, чего доброго, получит раньше нас повышение. А он и так с нами по блату. ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>