Олег Зоберн. Автобиография Иисуса Христа. — М.: Эксмо, 2017

…Христианство, по определению — нелегкая религия.

Веру надобно вырастить в себе, причем не обязательно с участием ее официальных институций. Другими словами, чтобы полюбить того же Христа, нужно взрастить его в душе, понять и объяснить его жертву. Писатель Олег Зоберн и понял, и взрастил — как раз в себе, по-своему, — написав автобиографию Спасителя от первого, понятно, лица.

До этого не додумалась ни русская классика, жаловавшаяся на жизнь устами бедной лошади у Льва Толстого и вилявшая собачьим хвостом у Саши Черного, ни даже постмодернизм, который, помнится, вещал у Пелевина голосами насекомых. А замечательный поэт Татьяна Щербина из концептуалистского круга Сорокина-Монастырского нынче соглашается, что идея романа «Автобиография Иисуса Христа» великолепна.

Действительно, вжиться в образ героя такого исторического и духовного уровня — задача не из простых, автор перелопатил тысячи документов, и вот что оказалось. «Зови меня своим именем» — фильм с таким названием уже есть, а теперь им стоит назвать, например, премию литературного лицедейства.

По сюжету — перед нами известная история Иисуса Христа в альтернативном изложении очередного «маленького человеке», которым он был, по мнению автора.

«Что-то изменилось в природе мира, и у меня получалось все, за чтобы я ни брался, — удивляется герой романа. — Небо приблизилось ко мне настолько, что я мог ткнуть в него посохом».

Именно это «небо становится ближе» из репертуара «Аквариума», по мнению автора, словно «закат солнца вручную» и прочие самодельные богословские практики самообразования, и стало причиной того, что история Христа недостаточно глубоко пережита нами. Хотя бы для того, чтобы понять, насколько мы ошибались. Или наоборот, слишком верили — например, в модели приобщения имени Христа к разным общественным движениям нашего времени.

Скажем, национальность. Ведь многие языческие бесы в разгар гласности, перестройки, ускорения и оплодотворения мыслей в духе «Розы мира» Даниила Андреева заглядывали нам в глаза и душу, спрашивая: «А зачем нам бог из евреев?» Сомневаться, если помните, начинал еще Розанов, изумлявшийся пирогам с требухой в контексте «Бога в мелочах», мол, и это все Он?

Впрочем, книжка у Олега Зоберна получилась честная, хоть и трудная, словно упомянутое перелопачивание первоисточников — что-то сродни переписанной вручную (а как иначе?) «Войны и мира», коим грешили герои прошлого, чтобы узнать, «каково это».

Евангелия, конечно, учтены в первую очередь, но небольшие разницы, о которых, пардон за постмодернизм, предупреждал еще Винсент Вега в «Криминальном чтиве», дают право автору сомневаться, ловить на слове, хватать за полы и заглядывать в рот. Иными словами, словно настоящий писатель вкладывать пальцы в рану.

По его словам, Христос был человеком, и это главное, что стоит вынести из книги, и поэтому ничто человеческое ему, понятно, не было чуждо. Есть, пить, целовать женщин и смеяться над грубыми шутками своих учеников. Сомневаться, наконец.

«Кому нужны мои откровения? Толпе, которая носит проповедников на руках, а потом, по наущению левитов, требует распять или забросать их камнями?.. Сначала евреи обмывают какому-нибудь несчастному пророку ноги слезами, а потом бегут в Иерусалиме за носилками префекта, умоляя казнить лжеца, потому что чуда не произошло».

Роман, конечно, прочитают, будут хулить автора, и получит он, естественно, какую-нибудь большую премию. Если, конечно, все снова забудут, что это отнюдь не ересь — «возрождать» в себе образ Христа, дабы понять и полюбить еще больше.

Интересно другое, а именно — то, как синхронно приходят к нам подобные веянья и мысли. Кристофер Бакли пишет своего «Мастера реликвий» о торговце святыми артефактами Дисмасе (его еще, кажется, не перевели), а Олег Зоберн интерпретирует историю Христа. У одного в романе подделывают плащаницу, у другого — голос ее хозяина. В обоих случаях имеем адаптацию ценностей в эпоху, когда они стали явно тускнеть, отыграв свое даже в поп-культуре, и имена разбойников на кресте и подле Христа становятся нарицательными.

Постмодернизм здесь упомянут недаром, он был костылем для иных забытых ценностей, глумясь над ними, но и напоминая о них, и роман Олега Зоберна вполне мог бы стоять в одном ряду с «Веселой библией» Лео Таксиля и рок-оперой «Иисус Христос — Суперзвезда».

Экзистенциональным евангелием уже успели назвать эту книгу, по определению, что «любая весть — изначально благая», хотя благими намерения — по перелопачиванию и ревизионизму — мы мостим себе дорогу далеко не в рай.

В райком комсомола на проработку, бывало, а теперь, за неимением оного, и этого нет. Остались лишь жюри литературных премий, да своя собственная душа. Не супер, вы правы.

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>