Джулиан Барнс. «Единственная история»

Новая книга Джулиана Барнса — всегда сенсация в литературном мире Британии. Барнс, автор 13 книг — отважных открытий смыслов в самом себе, вокруг себя, искренних признаний постоянства и изменчивости природы человека, отягчённого то тревожным сознанием финальности, то зыбким предчувствием счастья.

Джулиан Барнс, писатель высокой и разносторонней культуры в развитии собственного оригинального стиля, который, парадоксально, нельзя назвать уникальным, поскольку Барнс делит присущее британцам чувство абсурда с большинством коллег англо-саксонского литературного мира. Его ирония, мягкая, элегантная, необидная, порой обнажает убийственную правду. За британским трезвомыслием, сдержанностью и показным безразличием к чужому кроется сомнение в себе, недоверие Острова к Континенту, неизбывное любопытство понять и полюбить это иное. И быть любимым! Так за британским сознанием/ бытием вечно маячит, как двойник, тень Франции. От неё невозможно избавиться. С ней невозможно слиться. Как двум берегам Ла-Манша.

«Единственная история» — это роман о единственно плодотворном чувстве — любви. Любви первой, всепоглощающей, а значит, опасной, то есть обречённой. Любви молодого человека, студента 19-ти лет к замужней женщине средних лет, о которой мы мало знаем. Роман строится вокруг первого любовного опыта, который неизбежно приведет героя к краху веры в бескорыстие любви, к отрицанию, определит его жизненное кредо.

В своём интервью TLS, неизменно обостряющем интерес публики к литературным высказываниям писателя, Барнс ссылается на своего предшественника Тургенева и на его повесть «Первая любовь», герой которой — 13-ти летний подросток — без памяти влюблён в 20-летнюю женщину — тайную, как выясняется, любовницу отца. Повесть основана на реальных фактах, определивших драму жизни великого писателя. Тургеневский menage a trois — был ли это «безопасный» исход? Конец любви — сулит ли он «безопасность»? Так ли необходима человеку память о любви, путеводитель по его эмоциональному прошлому?

Повествовательная ткань романа делится на три части.

В первой части рассказ ведётся от 1-го лица в настоящем времени. Для Первой любви нет другого времени, кроме Настоящего. Нет другого примера, кроме собственного случая. Единственной истории, отвергающей клише, вроде принятого обществом сюжета о связи молодого искателя любовных уроков и стареющей куртизанки, описанной в романе «Cherie» французской писательницы Colette.

Книга Колетт, высоко оценённая публикой в 1912 году, во времена золотого Belle Epoque, благополучно дожила до наших времен, многократно воплощаясь на голубом и серебряном экране.

Вторая часть романа, в которой повествование ведется от второго, и даже третьего лица, переходит к главной теме, звучащей во всех последних книгах автора. Теме разрыва между остро пережитым личным горем и возможностью его передать. Можно ли к концу жизни сохранить неискаженной память о любви и её потерях?

Полю потребовалось продолжительное время, прежде чем он начинает сознавать, что вокруг существуют другие лица, другие времена. Когда приходится скрывать и находить другие слова. Для Сьюзен в её связи с Полем важнее всего сохранить постоянство. Её ключевым словом было «утаить»; Поля же привлекало ощущение опасности, его словом было «облагородить». Болезненно чувствительный к слову Поль не мог и помыслить, чтобы к его уникальному чувству были применимы фразы из вторичного любовного словаря, еженощно произносимого миллиардами на Земле.

В третьей части романа тон Поля становится отчаянным. До него доходит, что в сексе он ищет не утешение, а непризнание того, что они оба несчастливы. Плохой секс лучше, чем отсутствие секса, но это безрадостный секс. В конце романа, уже в другом времени, Поль, чья память о любви к Сьюзен стёрлась, приходит к вечным мыслям о браке, как о «старом, заброшенном плавучем доме, оснащённым двуместным каноэ, неспособным держаться на воде, с дырявым дном и без одного весла».

Склонный к афоризмам Барнс возвращает читателя к собственным переживаниям, завершая роман рассуждением, высказанным прежде в его романе Levels of Life, о том, что «несчастливый брак, заслуживает той же доброй памяти, что и счастливый», вновь подтверждая известную истину о том, что лучше быть любимым и потерять, чем не быть любимым вовсе.

«Я не верую в Бога, но скучаю о Нём» — этими словами кончается роман Барнса The Sense of an Ending.

«Я не верю в Любовь, но я скучаю о Ней» — так перефразирована та же мысль в романе «Единственная история».

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>