Андрей Шарый. Дунай: река империй. М.: КоЛибри; Азбука-Аттикус, 2017. 464 с.

Работающий в пражском офисе «Радио Свобода» Андрей Шарый очень удачно инвестировал свое местопребывание в книги. Где научные изыскания переплетаются с травелогом, теория — с озарениями имени Эрнста Юнгера. Оно и хорошо, ведь что Австро-Венгрия, что балканские страны — на виду, но тайные, нагружены стереотипами, и кто точно знает, что там происходит…

В очередном издании книги автор взялся за в полной мере сравнительное исследование — пройти, проплыть по Дунаю, второй по размеру реке Европы, «наколовшей на себя — словно кусочки мяса на шампур — обычаи, навыки, традиции, языки, уклады многих народов Европы» (раньше, из доступного на русском, по этому маршруту плавал Клаудио Магрис в «Дунае»). Протекает она по территории 10 стран — а сколько народов, судеб и вдохновений затрагивает?

«У тысячелетнего Панчева типичное дунайское прошлое сербско-болгарской торговой гавани, мадьярского укрепления, османской крепости, австро-венгерской провинции и, наконец, югославского индустриального узла. Новейшая история города, увы, тоже типична: нацистская оккупация, двенадцать тысяч расстрелянных в окрестных оврагах евреев, сербов, цыган и, как следствие, послевоенное изгнание примерно такого же количества немцев» (болгарское и сербское в Панчеве немного под вопросом, но не будем спорить, действительно все в регионе переплетено).

Вот и в книге есть специальные врезки — «Дунайские истории» и «Люди Дуная». Известно, например, что «Дунайские волны», как тот же «Миллион алых роз», перепевали по всему миру, от Кореи до Израиля. Но не все, возможно, знают, что автор самой известной румынской композиции Йон Иванович — серб. А. Шарый излагает историю создания вальса, слушает его в 153 вариантах, рассказывает про судьбу в кинематографе и, конечно, в нашей стране:

«В России этот вальс всегда очень любили, — цитирую рецензию советского музыковеда. — Долгое время он даже считался старинным русским вальсом и под такой рубрикацией публиковался в нотных изданиях и сборниках».

И не устает напоминать то, что контаминируют даже те, кто могли Дунай воочию наблюдать: волны дунайские совсем не голубые, а зеленые, серые, синие, грязные даже. Да и специальную науку про поймы, течения, процент ила и взвеси в речных водах он тоже читал и изучал…

Тут, кажется, уже ясно с большими плюсами книги: все эти истории, факты и фактоиды «на полях дунайского визита», точнее, — на берегах, а ее красивейшее издание, иллюстрации, бумага и обложка не столько для московского метро, сколько для венских старинных полок. И небольшими минусами: библиография в конце вроде бы имеется, но функциональна примерно в той же мере, что список из 300 книг на санскрите и древнегреческом в конце школьного реферата — в тексте сносок на них нет, а цитируются авторы уже вообще в духе «один писатель сказал». А вот кто такие Януш Корчак и валькирии, объясняется, — приметы популярного издания или редакторских требований, видимо.

Возможно, автор просто избавляется от лишнего балласта в своем и так весьма нагруженном культурологическом заплыве — его интересуют истоки.

«Жизнь империи сводится к войне и расширению пределов, так же как сводится к течению смысл реки» (про Османскую империю — да и любую другую), а «немецкая Австрия — нервный центр, сердце и мозг нарисованной Якобом Альтом страны, а Дунай — ее флейта-позвоночник».

Опять же выводимы, если говорить в скобках, и политические взгляды автора: осуждает сербов в войнах после распада СФРЮ, советские войска за бомбардировки Будапешта (сохранение тех же памятников Вены не упоминается), а «государство Османов, как считают многие историки, до поры до времени было и либеральнее, и просвещённее государства Романовых».

Все это можно услышать отнюдь не только на либеральном радио и вообще дело вкуса (предпочтение миниатюрнейшей в плане каких-либо достопримечательностей, мягко говоря, Братиславы историчнейшему, сложному, но теплому Белграду), а вот дунайские истории прочесть можно, пожалуй, только тут: про китайского краба в Дунае, реку в 18 метров, про местный район Люблино в Братиславе (вспоминается недавний перевод книги про Любляну — «Чефуры, вон!» Г. Войновича), первую русскую ракету и что же это такое, лещадь.

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>