ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО ЗДЕСЬ. ПРЕДЫДУЩЕЕ ЗДЕСЬ

Отметим, что традиция, согласно которой Николай I строил свои отношения с женщинами, сложилась при дворе русских императоров с самого начала. Мы назовем эту традицию гвардейской. Хотя бы потому, что у истоков ее стоял первый (и по времени, и по положению) гвардеец Петр Первый, который сам называл себя Kaptain Piter.

Вот известная история женитьбы Петра на Екатерине I (до коронации Марте Скавронской) в современном изложении: «во время войны в Ливонии при взятии Мариенбурга Марта попала к некоему капитану Бауеру в качестве подарка от солдата, который таким способом надеялся выслужиться в унтер-офицеры. А потом сам Бауер, движимый теми же мотивами, подарил красивую девушку самому фельдмаршалу Шереметеву. У престарелого по тем временам пятидесятилетнего Шереметева Марта прожила не меньше полугода, числясь в прачках, но фактически выполняла роль наложницы. В конце 1702 года или в первой половине 1703 года она попала к Александру Меншикову. Как получил ее любимец Петра, достоверно неизвестно, однако, скорее всего он попросту отнял миловидную девушку у фельдмаршала. У самого Меншикова Марта прожила тоже недолго. К этому времени светлейший князь надумал остепениться, и у него появилась невеста из приличной дворянской семьи — Дарья Арсеньева. Случилось так, что Петр, бывая в доме у своего фаворита, познакомился с Мартой и забрал ее себе». История дошла до нас в нескольких вариантах, которые различаются лишь количеством переходов Марты из рук в руки. Оставим за скобками вопрос: не является ли эта история, относящаяся к временам легендарным, вымыслом? Главное в другом: никто ее не опровергал. То есть если всего этого и не было, то оно вполне могло произойти при утвердившихся при дворе Петра нравах.

Следующая же история задает образец поведения, которому исправно следовал Николай I: « Одной из подруг Петра до его женитьбы была Авдотья (или Евдокия) Ржевская, которую царь выдал замуж в 1710 году за своего денщика Чернышева. . В приданое от Петра I Авдотья получила 4 тыс. душ крестьян, что весьма обогатило жениха, не имевшего собственного состояния. Но встречи с Авдотьей Петр не прекратил и после ее замужества и своей женитьбы. У Авдотьи родилось от царя четыре дочери и три сына; по крайней мере, его называли отцом этих детей. Муж Авдотьи Ржевской стал родоначальником графского рода Чернышевых».

(Пушкин, кстати, был дальним родственником Авдотьи Ржевской).

Судя по всему, Чернышев, как и Петр, бал гвардейцем: «у 14-летнего Петра появились в Преображенском селе денщики из числа «потешных»… Денщики обычно проходили по спискам одного из гвардейских полков (чаще всего, Преображенского), и через определенное количество лет государь отмечал наиболее отличившихся из них, возводя в высокие чины и поручая ведать государственными делами». (Григорьев Б. Н., Колоколов Б. Г. , «Повседневная жизнь российских жандармов», М., Молодая гвардия, 2007).

У отца Николая I Павла одной из любовниц была камер-фрейлина Анна Лопухина. После многолетней связи он выдал ее за Павла Гагарина, которого то такому случаю перевел в Преображенский лейб-гвардии полк и произвел из майора в генерал-адъютанта при Особе Его Императорского Величества. Дальнейшие отношения императора с Лопухиной описываются так: «После замужества княгиня Анна Петровна Гагарина осталась при дворе, и Павел Петрович продолжал оказывать ей царские милости».

И напоследок о Д.Л. Нарышкине, упомянутом в дипломе рогоносца. Он являлся мужем Марии Антоновны, которая на протяжении пятнадцати лет своего замужества была любовницей императора Александра I. После женитьбы император пожаловал Нарышкину придворное звание гофмейстера и обширные земли в Тамбовской губернии. Отец Дмитрия Нарышкина Лев, которого жаловали Петр III и Екатерина II, начал свою службу в гвардейском Преображенском полку. Брат Дмитрия Александр также начинал службу в гвардии. Так что Дмитрий Нарышкин происходил из гвардейской среды и был продолжателем гвардейской традиции.

Гвардейцем был и Жорж (или, как его именовали в полку, Егор) Дантес. Лермонтов так написал о нем:

«На ловлю счастья и чинов
Заброшен к нам по воле рока».

В 1834 году Дантес был зачислен в Кавалергардский полк, сразу получив офицерское звание корнета, хотя полагалось до этого несколько лет прослужить в унтер-офицерах.

«Дворяне поступали на службу в войска сразу унтер–офицерами (первые 3 месяца они должны были служить рядовыми, но в унтер–офицерском мундире), затем они производились в подпрапорщики (юнкера) и далее — в портупей–прапорщики (портупей–юнкера, а в кавалерии — эстандарт–юнкера и фанен–юнкера), из которых на вакансии производились уже в первый офицерский чин… На офицерскую вакансию командир полка представлял обычно старшего по службе из унтер–офицеров — дворян, прослужившего не менее 3 лет… В конце 20–х гг. XIX в. срок выслуги в унтер–офицерском звании для дворян был сокращен до 2 лет» (С. Волков, «Русский офицерский корпус», М., Центрполиграф, 2003).

Именно об этом Пушкин написал в своем дневнике 26-го января 1834 г.: «Барон д`Антес и маркиз де Пина, два шуана, будут приняты в гвардию прямо офицерами. Гвардия ропщет». (Шуаны – это французские монархисты).

И вот этот ловец чинов Дантес мог отважиться перейти дорогу самому императору? Ему что, про судьбу Безобразова не рассказали? Нет, поверить, что Дантес без указания императора мог демонстративно ухаживать за женой Пушкина, никак нельзя.

Потому-то русская аристократия и продолжала привечать Дантеса после дуэли и его высылки из России. 29 января 1837 года императрица Александра Федоровна записала в дневнике: «… разговор с Бенкендорфом, полностью за Дантеса, который, мне кажется, вел себя как благородный рыцарь…»

«А вот … свидетельство об отношении к Дантесу и Пушкину государева брата, великого князя Михаила Павловича. Это свидетельство принадлежит князю Одоевскому и извлечено из его дневника: «Встретивши Дантеса (убившего Пушкина) в Бадене, который, как богатый человек и барон, весело прогуливался с шляпой набекрень, Михаил Павлович три дня был расстроен. Когда графиня Соллогуб-мать, которую он очень любил, спросила у него о причине его расстройства, он ответил: «Кого я видел? Дантеса! — Воспоминание о Пушкине вас встревожило? — О, нет! туда ему и дорога! — Так что же? — Да сам Дантес! бедный!- подумайте, ведь он солдат» (Щеголев П.Е., «Анонимный пасквиль и враги Пушкина», 5).

Встреча Михаила Павловича с Дантесом в Баден-Бадене произошла летом 1837 года. О Дантесе сообщается и «в письмах Андрея Николаевича Карамзина к матери Е. А. Карамзиной, писанных летом 1837 года из Баден-Бадена… Русская аристократия по сезонам всегда переполняла его; так было и в летний сезон 1837 года… И среди этого русского общества царил Дантес. .. «за веселым обедом в трактире, подстрекаемый шампанским, он довел нас до судорог от смеха. На балу в присутствии семьи герцога Баденского Дантес предводительствовал мазуркой в паре с графиней Борх… А вот и русский бал у Полуектовой… «Странно было, — писал Карамзин, — мне смотреть на Дантеса, как он с кавалергардскими ухватками предводительствовал мазуркой и котильоном, как в дни былые»» (там же).

Изложим теперь наиболее вероятный, на наш взгляд, ход событий, приведший к гибели Пушкина.

Весной-летом 1836 года в жизни Пушкина наступает некоторое затишье. Начинается оно с печального события: 17 марта 1836 года в Петербурге умирает его мать Надежда Осиповна. Однако из-за траура Наталья Николаевна не выходит в свет и не ездит на балы. Вдобавок она ждет ребенка. На лето Пушкин снимает дачу возле Петербурга на Каменном острове и там 23 мая рождается его младшая дочь Наталья. «Я приехал к себе на дачу 23-го в полночь, и на пороге узнал, что Наталья Николаевна благополучно родила дочь Наталью за несколько часов до моего приезда, она спала. На другой день я ее поздравил и отдал вместо червонца твое ожерелье, от которого она в восхищении. Дай Бог не сглазить, все идет хорошо» (Пушкин – Нащекину).

«Все идет хорошо» до сентября, когда Пушкины возвращаются в Петербург. За исключением одного события. Летом сестер Гончаровых нередко посещает Дантес: Кавалергардский полк стоит неподалеку в Новой деревне на летних учениях. Из воспоминаний сослуживца Дантеса А.В. Трубецкого:

«Нередко, возвращаясь изъ города къ обеду, Пушкинъ и заставалъ у себя на даче Дантеса. Такъ было и въ конце лета 36-го года. Дантесъ засиделся у Наташи; пріезжаетъ Пушкинъ, входитъ въ гостиную, видитъ Дантеса рядомъ съ женой и, не говоря ни слова, ни даже обычнаго «bonjour», выходитъ изъ комнаты; черезъ минуту онъ является вновь, целуетъ жену, говоря ей, что пора обедать, что онъ проголодался, здоровается съ Дантесомъ и выходитъ изъ комнаты. «Ну, пора, Дантесъ, уходите, мне надо идти въ столовую», — сказала Наташа … Когда Дантесъ пришелъ къ себе въ избу, онъ выразилъ мне свое опасеніе, что Пушкинъ затеваетъ что-то недоброе… Все это Дантесъ разсказалъ, переодеваясь, такъ какъ торопился на обедъ къ своему дяде. Едва ушелъ Дантесъ, какъ денщикъ докладываетъ, что Пушкинская Лиза принесла ему письмо и, узнавъ, что барина нетъ дома, наказывала переслать ему письмо, где бы онъ ни былъ. На конверте было написано tr?s press?e. Съ т?мъ же денщикомъ было отправлено тотчасъ-же письмо къ Дантесу… Спустя часъ, быть можетъ съ небольшимъ, входитъ Дантесъ. Я его не узналъ, на немъ лица не было. «Что случилось?»— «Мои предсказанья сбылись. Прочти». Я вынулъ изъ конверта, съ надписью tres pressee, небольшую записочку, въ которой Nathalie извещаетъ Дантеса, что она передавала мужу, какъ Дантесъ просилъ руки ея сестры Кати, что мужъ съ своей стороны тоже согласенъ на этотъ бракъ. Записочка была составлена по-французски, но отличалась отъ прежнихъ не только vous вместо tu, но и вообще слогомъ, вовсе не женскимъ и не дамскимъ billets doux.

— Что все это значитъ?

— Ничего не понимаю! Ничьей руки я не просилъ» («Разсказъ объ отношеніяхъ Пушкина къ Дантесу. Записанъ со словъ князя Александра Васильевича Трубецкаго 21-го іюня 1887 года»).

Ситуацию эту трактуют следующим образом. Пушкин требует у жены объяснений, что у нее делает Дантес. Наталья Николаевна отвечает, что Дантес приходил свататься к ее сестре Екатерине. Тогда Пушкин заставляет супругу под его диктовку написать Дантесу записку с согласием на этот брак.

Возникают два вопроса.

1) Отчего Пушкин в этот раз так среагировал на присутствие «нередко» бывавшего у него на даче Дантеса?

2) Отчего Наталья Николаевна прибегла к столь странному объяснению присутствия Дантеса, не принимая во внимание, что Дантесу это объяснение покажется диким?
(Добавим: «Письма Екатерины Николаевны (сестры Н.Н.) за этот период совершенно не говорят о ее увлечении Дантесом» (Ободовская И.М., Дементьев М.А., «Наталья Николаевна Пушкина: По эпистолярным материалам», М., Советская Россия, 1985, К истории гибели Пушкина).

Думаю, наша версия не будет слишком смелой: Дантес был связным между женой Пушкина и императором. Поэтому Наталья Николаевна была уверена, что Егор проглотит любую ее «отмазку».

Почему Пушкин вдруг так среагировал на очередное посещение Дантеса? Видимо, каким-то образом узнал, что Дантес – связной.

В ряде не очень скрупулезных заметок говорится, что Дантес был ординарцем императора. Правильнее сказать – бывал.

«Во время маневров и учений при императоре неотлучно дежурил офицер-ординарец». (Л. В. Выскочков, « Будни и праздники императорского двора», СПб. : Питер, 2012).

К примеру, 9 октября 1836 года «Дантес был назначен ординарцем при особе императора, причем назначен сразу после суточного дежурства» (Я. Л. Левкович, «Новые материалы для биографии Пушкина, опубликованные в 1963—1966 годах», Пушкин: Исследования и материалы. Т. V. Л.: Наука.1967).

Установивший это Михаил Яшин «вновь пересмотрел камерфурьерские журналы и приказы по Кавалергардскому полку» (там же). Яшин полагает, что Дантес был назначен ординарцем по желанию императора. Таким образом, император мог отдать Дантесу указания (или записку для передачи) не только на балу во дворце, но и с глазу на глаз, как своему ординарцу.

В сентябре семейство Пушкиных возвращается в Петербург в снятую внаем квартиру в доме княгини Волконской (ныне Мойка, 12). Гром грянул в конце октября, когда Пушкин узнает о свидании Натальи Николаевны на квартире Идалии Полетики. (Идалия – незаконнорожденная дочь графа Строганова и жена полковника Кавалергардского полка).

С кем было свидание? Припертая мужем к стенке, Наталия Николаевна использовала ту же увертку, что и на даче, и поведала, что свидание было с Дантесом.

«Мадам (Полетика), по настоянию Гекерна (Дантеса), пригласила Пушкину к себе, а сама уехала из дому. Пушкина рассказывала княгине Вяземской и мужу (выделение наше – А.П.), что, когда она осталась с глазу (на глаз) с Гекерном, тот вынул пистолет и грозил застрелиться, если она не отдаст ему себя. Пушкина не знала, куда ей деваться от его настояний; она ломала себе руки и стала говорить как можно громче. По счастию, ничего не подозревавшая дочь хозяйки дома явилась в комнату, и гостья бросилась к ней» (П.А. и В.Ф. Вяземские, «Рассказы о Пушкине, записанные П.И. Бартеневым»).

Мы должны (вслед за Пушкиным) поверить, что Дантес настолько сошел с ума от любви, что затеял непристойный скандал с угрозой самоубийства на квартире своего гвардейского начальника. На Дантеса это совершенно не похоже. Нет, вся эта история – плод напуганного воображения двадцатичетырехлетней Наталии Николаевны. Более того, вот еще одна деталь этого свидания, о которой сообщает дочь Наталии Николаевны и П.П. Ланского: «В числе ея (И.Полетики) поклонников самым верным, искренно влюбленным и беззаветно преданным был в то время кавалергардский ротмистр Петр Петрович Ланской. Хорошо осведомленная о тайных агентах, следивших за каждым шагом Пушкиной, Идалия Григорьевна, чтобы предотвратить опасность возможных последствий, сочла нужным посвятить своего друга в тайну предполагавшейся у нея встречи, поручив ему, под видом прогулки около здания, зорко следить за всякой подозрительной личностью, могущей появиться близ ея подъезда» (Арапова А П., «Н. Н. Пушкина-Ланская», Приложение к газ. „Новое время». 1908. 2(15) янв. с. 2).

Непристойный скандал Дантеса охраняет старший по званию гвардейский офицер? Арапова говорит «ротмистр», но Петр Ланской 6 января 1834 года был произведен в полковники. Кроме того, 23 апреля того же года Ланской был назначен флигель-адъютантом императора («История кавалергардов и Кавалергардского Ее Величества полка, с 1724 по 1-е июля 1851 года», СПб.: Военная типография, 1851. — С. LXV), то есть состоял в свите Николая I.

Вот это «флигель-адъютант императора» все и объясняет.

На квартире полковника-кавалергарда в казармах Кавалергардского полка под охраной другого полковника-кавалергарда, флигель-адъютанта императора (плюс упомянутых Араповой тайных агентов) с кем могла встречаться Наталья Николаевна? С молодым офицером Дантесом? Не много ли чести?

Нет, это был император.

(Еще в 1938 году в книге «Жизнь Пушкина» версию об интимных отношениях Натальи Николаевны с императором «после смерти Пушкина» выдвинул Г.И. Чулков. В 2000 году появилась статья Игоря Ефимова «Дуэль с царем» (Звезда, 2000, №6), само название которой говорит о позиции ее автора. То же утверждал и Николай Петраков в книге «Последняя игра Александра Пушкина» (2003). Он также обратил внимание на то, что только свиданием Пушкиной с императором можно объяснить охрану квартиры Полетики Ланским. Мы согласны с их выводами).

Добавим еще несколько слов о Петре Ланском, Наталье Николаевне и Николае I. В начале 1843 года тридцатилетняя красавица Наталья Николаевна возвращается ко двору. В конце того же года П.П. Ланской производится в генерал-майоры, а в 1844-м Николай I, по старой гвардейской традиции (см. выше), выражает желание быть посаженым отцом на свадьбе Наталии Николаевны и своего флигель-адъютанта. Сразу после свадьбы Петр Ланской назначается командиром Конногвардейского полка. «Когда исполнилось двадцатипятилетнее чествование шефства императора Николая Павловича конногвардейским полком (1849 г.), – П. П. Ланской, бывший в то время полковым командиром, испросил у государя разрешения поднести альбом в память этого события. Государь дал свое согласие, выразив при этом желание, чтобы во главе альбома был портрет Наталии Николаевны Ланской, как жены командира полка. Желание его было исполнено. Портрет Нат. Ник. был нарисован известным в то время художником Гау. С тех пор этот альбом хранится в Зимнем дворце» (А. П. Арапова. Новое Время, 1908, № 11446, иллюстр. Прил). ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>