Александр Иличевский. Воображение мира. СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2019. 336 с.

Эта книга эссе Александра Иличевского, вышедшая одновременно с его романом «Чертеж Ньютона», логически продолжает линию «Справа налево» (2015). Хотя просто ли это эссе? Структуру хочется сравнить чуть ли не с «Домом дневным, домом ночным» недавней нобелиатки Ольги Токарчук: наблюдения, кусочки прозы, сны, мысли. И – полная свобода композиции, маленькие и большие эссе связаны не петлями, но скорее броском лассо, перекидывающими смысловые отсылки от одного текста в начале к другому. Свобода эссе и мысли.

Маленькие чаще всего, крохотки, как сказал бы Солженицын, эти эссе летят и тянут за собой. Но при этом – чтение это очень густое и крепкое, как самый старый португальский мускат. Уже в первом же тексте «Книга и сад», буквально на одной странице встречаются Толстой и Бродский, Пастернак и Блаженный Августин. А тематические переклички – медитация в саду у японцев и каббалистов – объединяют и ткут свое полотно, паркам подобно. Поэтому книга не распадается, а, наоборот, увеличивает вес, имплозивно, центростремительно стягивается. Книга обо всем – садах, сурьме, Ф. Искандере, мегалитах, космосе, биоинформатике, Галилее, Унгерне, птицах, сумасшедших, Тургеневе и сказке о топоре.

Или же парки варят кофе – самый крепкий ристретто, в котором отношение массы напитка к массе перемолотого зерна ниже, как сказал бы лирический физик-технарь Иличевский. Ведь Бог с ним, тематическим разбросом, приличествующим сборнику эссе, так ведь и жанры тут меняются, как наряды у записной модницы. Вот блестящие эссе – что идеализм есть форма отчаяния и что воспоминания помнят нас. Вот призывы – мы должны стать детьми своей мысли. В «Воображении мира» присутствует политика, биология, да и вообще все точные науки. И настоящая философия: «Метафора бывает точной и неточной и тесно связана с категорией истинности, участвующей в создании (творчестве) нового смысла. Воображение не могло возникнуть из личностной нормы. Личность развивается, только находясь в неравновесном состоянии. Чтобы сделать шаг, тело должно Выйти из равновесия и начать контролируемое мышцами и скелетом падение». А также те учения, что, вырастая из словарно определяемых наук, выпадают из них, ибо сами определяют и глаголют что-то совсем новое – большое личное спасибо автору за не единожды упомянутого Пьера Тейяра де Шардена!

Есть в имаджинариуме Иличевского и блестящие наблюдения – например, что перекати-поле, тот rolling stone, что давал названия песням и имя журналу, это камень, отваленный от той Иисусовой могилы, что пуста. В книге есть и парадоксы: «математика… имеет самое непосредственное отношение к вере, а, значит, и к надежде» и «похоже, у ангелов и людей одна математика» (нет-нет, в тексте все обосновано, да и еще как!). И более того – в книге явлены, иначе и не скажешь, настоящие прозрения: «Современная физиология доказывает, что от особых микротрубочек в нейронах, на которые Роджер Пенроуз возлагает ответственность за квантовую природу сознания, зависит и погружение человека в глубокий сон при анестезии. <…> Микротрубочки переключают нас между реальностью и виртуальным миром снов, бессознания, и, скорее всего, посмертного существования. Посмертное существование тоже принадлежит таким мирам. Они насыщены нашим воображением и созданы нашими словами (и словами Данте, Сведенборга), влившимися в Язык-вообще вместе с образами идей».

Единственное, пожалуй, что немного царапает, как пенопласт по стеклу, в этой восхитительно умной книге, так это страновая аллергия. Если живущий последние годы в Израиле Иличевский нашел себя в этой стране, а в ней – все основания (современные теории находят подтверждения в талмудической литературе и «без понимания того, что собой представляла эпоха Второго Храма, невозможны некоторые события в будущем») и примеры («…формулируется задача иудаизма: подобно тому, как когда-то Израиль стал колыбелью западной цивилизации, в будущем он должен стать ее оплотом»), то в современной нашей стране не находится абсолютно ничего хорошо. Да, относительно недавнее прошлое подернуто романтической дымкой, детство вообще по-набоковски прекрасно, но сейчас в Москве только дым пожаров, воронья тоска, холод власти, грязная медведица и прочие гадости, несть им числа. Да, в блогах под этим подпишутся многие (хотя под чем там не подпишутся…). Да, мы и сами в этом виноваты. Но ведь глаза осени помнят и те прозрачные камни, что видят и сейчас вокруг.

«Что помнят глаза осени? Они помнят, как море рождает солнце, как бухту рассекает лучистый клинок, как рассвет озаряет угол стены: камень отполирован в двух местах—на уровне опущенной детской руки и повыше — руки старческой. На панели проснувшаяся кошка прогибается струной трамплина от самых коготков. Из-за окна, забранного решеткой, раздается всхлипывание водопроводного крана, пение дверных петель».

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>