ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО — ЗДЕСЬ. ПРЕДЫДУЩЕЕ — ЗДЕСЬ.

В 1839 году на одном из литературных вечеров у Карамзиных Лермонтов познакомился с молодой вдовой княгиней Марией Щербатовой. По воспоминаниям Аким Шан-Гирея, “зимой 1839 года Лермонтов был сильно заинтересован княгиней Щербатовой (к ней относится пьеса “На светские цепи”). Мне ни разу не случалось ее видеть, знаю только, что она была молодая вдова, а от него слышал, что такая, что ни в сказке сказать, ни пером написать”.

Возникшее между ними чувство было глубоким и взаимным. Не испытывавший особого желания читать свои произведения в светском кругу, поэт делал исключения для общества, где присутствовала княгиня. Д. А. Столыпин вспоминал, как “княгиня М. А. Щербатова после чтения у ней поэмы сказала Лермонтову: “Мне ваш Демон нравится: я бы хотела с ним опуститься на дно морское и полететь за облака”.

По свидетельству О. Н. Смирновой, “его стихи “Молитва” (“В минуту жизни трудную” — Д. С.) посвящены княгине Щербатовой… княгиня Щербатова его спросила (он за нею ухаживал), молится ли он когда-нибудь? Он жаловался, что ему грустно… Он отвечал, что забыл все молитвы. Смирнова сказала ему: “Какой вздор, а молитва успокоит вашу грусть, Лерма”… “Неужели вы забыли все молитвы, — спросила княгиня Щербатова, — не может быть!”… Княгиня Щербатова тут же прочла Лермонтову Богородицу.

К концу вечера он написал стихи, всем известную “Молитву”, и показал Смирновой, она сказала ему, что стихи дивно хороши и что следует их переписать и поднести княгине…”

Ответное чувство любви к Лермонтову Марии Щербатовой не осталось незамеченным и ее светскими ухажерами. Так, в “Памятных заметках” Н. М. Смирнова повествуется о том, что Лермонтов “влюбился во вдову княгиню Щербатову … за которою волочился сын французского посла барона Баранта. Соперничество в любви и сплетни поссорили Лермонтова с Барантом… Они дрались”.

О соперничестве поэта и французского повесы сообщал и А. Шан-Гирей: “Немножко слишком явное предпочтение, оказанное на бале счастливому сопернику, взорвало Баранта, он подошел к Лермонтову и сказал запальчиво: “Вы слишком пользуетесь тем, что мы в стране, где дуэль воспрещена”. — “Это ничего не значит, — отвечал тот, — я весь к вашим услугам”, и на завтра назначена была встреча…”

О ходе дуэли Лермонтов рассказал Шан-Гирею несколько позже: “Отправился я к Мунге, он взял отточенные рапиры и пару кухенрейтеров, и поехали мы за Черную Речку. Они были на месте. Мунго подал оружие, француз выбрал рапиры, мы стали по колено в мокром снегу и начали; дело не клеилось, француз нападал вяло, я не нападал, но и не поддавался. Мунго продрог и бесился, так продолжалось минут десять. Наконец он оцарапал мне руку ниже локтя, я хотел проколоть ему руку, но попал в самую рукоятку, и моя рапира лопнула. Секунданты подошли и остановили нас; Мунго подал пистолеты, тот выстрелил и дал промах, я выстрелил на воздух, мы помирились и разъехались, вот и все”.

После дуэли поведение Лермонтова по отношению к его возлюбленной изменилось коренным образом. Во избежание слухов Мария Щербатова покинула Петербург и отправилась в Москву. Поэт же по какой-то неведомой причине начал избегать ее общества. Навестивший Щербатову в Москве А. И. Тургенев записал в своем дневнике 10 мая 1840 г.: “Был у княгини Щербатовой. Сквозь слезы смеется. Любит Лермонтова”.

Комментируя эту запись, Алла Марченко совершенно справедливо отмечала: “Причин для слез у Марии Алексеевны Щербатовой в мае 1840 года было более чем достаточно. Она только что потеряла маленького сына, а вместе с этой смертью и право на наследство. Для сироты и бесприданницы это было не просто неутешным горем, но и жизненной катастрофой. Но Тургенев, а он не склонен к романтическим преувеличениям, твердо называет причину слез: “Любит Лермонтова”.

Тургенев был не только разносчиком новостей, но и хранителем тайн, что было его призванием, его талантом. Но даже это не объясняет вполне поведения княгини Щербатовой, нарушающего все правила светского приличия. Объяснение только одно: жест отчаянья, реакция сильной и простой души на непонятное поведение Лермонтова”.

Письма Марии Щербатовой проливают свет на ее бегство из Петербурга, но отнюдь не на его “бегство от любви”. Трудно не разделить недоумение Аллы Марченко: “Словом, поведение (и состояние) М. А. Щербатовой в последуэльные дни понять нетрудно. Понять Лермонтова труднее. Может быть, вообще невозможно.

Он настойчиво добивался ее любви.

Он открыто ездил к ней в дом.

Он посвятил ей полные самого серьезного чувства стихи.

Он стрелялся из-за нее.

И он избегает ее, даже теперь, когда она в таком отчаяньи. Было отчего потеряться и более опытной и искушенной женщине”.

И все же понять поведение Лермонтова вполне возможно. Дуэль из-за любимой женщины стала для него “подтверждением” его “пророческой тоски”, “доказательством” того, что за любовью неизбежно последует гибель. Характерная для поэта устойчивая бессознательная связь любви со смертельной опасностью получила в инциденте с де Барантом весомое “подтверждение”. И Лермонтов снова бежал от любви.

Сам поэт нисколько не боялся смерти. Он спокойно принял выстрел француза, сам же стрелял в воздух. Поединок не омрачил его, скорее наоборот — привел в состояние возбуждения, куража. По словам В. Г. Белинского, “Лермонтов слегка ранен и в восторге от этого случая, как маленького движения в однообразной жизни… Душа его жаждет впечатлений в жизни”.

Но он всерьез опасался за свою возлюбленную. Он не мог позволить себе подвергнуть ее смертельной опасности. Его “пророческая тоска”, “сбывшаяся” в его случае, не должна была осуществиться по отношению к ней. Его “проклятие”, его гибельная участь не должны были коснуться ее. Поэтому Лермонтов “бежал” от Щербатовой. Не для того, чтобы оставить ее в беде, но для того, чтобы отвести от нее несчастье.

Марии Щербатовой Лермонтов посвятил удивительное стихотворение, которое Виссарион Белинский справедливо относил к “драгоценнейшим перлам созданий … поэта”:

На светские цепи,
На блеск утомительный бала
Цветущие степи
Украйны она променяла,
Но юга родного
На ней сохранилась примета
Среди ледяного,
Среди беспощадного света.
Как ночи Украйны,
В мерцании звезд незакатных,
Исполнены тайны
Слова ее уст ароматных,
Прозрачны и сини,
Как небо тех стран, ее глазки;
Как ветер пустыни,
И нежат и жгут ее ласки.
И зреющей сливы
Румянец на щечках пушистых,
И солнца отливы
Играют в кудрях золотистых.
И следуя строго
Печальной отчизны примеру,
В надежду на Бога
Хранит она детскую веру;
Как племя родное,
У чуждых опоры не просит
И в гордом покое
Насмешку и зло переносит;
От дерзкого взора
В ней страсти не вспыхнут пожаром,
Полюбит не скоро,
Зато не разлюбит уж даром.

Размышляя над этим стихотворением, Петр Перцов очень точно подметил: “Серьезная нота врывается вдруг в светский мадригал — столь же нежданная, как этот странный эпитет “печальная” в применении к Украйне, которая никому другому из поэтов не казалась такой”.

Почему Украина казалась Лермонтову печальной? Он прекрасно знал фольклорно-смеховую, ярмарочную Украину и любил рассказывать украинские анекдоты. Так, князь А. В. Мещерский вспоминал: “Лермонтов хорошо говорил по-малороссийски и неподражаемо умел рассказывать малороссийские анекдоты. Им, например, был пущен известный анекдот (который я после слышал и от других) о том хохле, который ехал один по непомерно широкой почтовой малороссийской дороге саженей во сто ширины. По обыкновению хохол заснул на своем возе глубоким сном, волы его выбились из колеи и, наконец, осью зацепили за поверстный столб, отчего остановились. От толчка хохол вдруг проснулся, спросонья осмотрелся, увидел поверстный столб, плюнул и, слезая со своего воза, сказал: “Що за бiсова тиснота, не можно и возом розминутця!”

И тем не менее Украина в стихотворении “М. А. Щербатовой” представлялась Лермонтову печальной. Причина такого отношения поэта к Украине кроется в чувствах Лермонтова к самой Марии Щербатовой. В стихотворении она уподобляется своей родине и печаль — “пророческая тоска” — Лермонтова по отношению к ней, как и это знаменательное “у чуждых опоры не просит”, переносятся им и на Украину. Печаль присутствовала в его чувствах к возлюбленной, оттого печальной казалась ему и Украина, уподоблявшаяся ей.

Сущность этой печали, его “пророческой тоски”, выражена Лермонтовым в другом стихотворении, связанном с именем Щербатовой, — в стихотворении “Отчего”:

Мне грустно, потому что я тебя люблю,
И знаю: молодость цветущую твою
Не пощадит молвы коварное гоненье.
За каждый светлый день иль сладкое мгновенье
Слезами и тоской заплатишь ты судьбе.
Мне грустно… потому что весело тебе.

В “Лермонтовской энциклопедии” это стихотворение охарактеризовано следующим образом: “… один из шедевров его зрелого творчества. Стихотворение представляет собой монолог, в котором поэт предсказывает возлюбленной ее будущее. Лирическая ситуация, лежащая в основе стихотворения, глубоко знаменательна (как отметил еще В. Г. Белинский) для творчества Лермонтова; “цветущая молодость” прекрасной женщины, увиденная в “светлый день” веселости и счастья, парадоксальным образом вызывает у лирического героя вместо ощущения полноты и радости жизни горестные и мрачные предчувствия…

Эта трагическая парадоксальность выступает одновременно и как характеристика действительности, определяющей судьбу героини, и как решающее свойство самого лермонтовского мироощущения (ср., например, “клевету друзей” и “отраву поцелуя” в написанном вскоре стихотворении “Благодарность”); в “Отчего” она становится поэтической идеей произведения, формирующей всю его художественную структуру. Мысль, заданная уже в зачине (“Мне грустно, потому что я тебя люблю”), развертываясь и наполнившись конкретным содержанием, закрепляется афористической концовкой — оксюмороном: “Мне грустно… потому что весело тебе”. Кольцевая композиция становится здесь своего рода метафорой, знаменующей безысходность”.

Именно так: в стихотворении “Отчего” выражен характерный лермонтовский мотив ожидания смерти в любви, страдания — в счастье, горя — в веселости. Такова его пророческая тоска, которую он неизменно переживал в любви и счастьи. Такова лермонтовская грусть, заставлявшая поэта бежать от любви и счастья, бежать, пытаясь найти успокоение в … яростной буре, действительно грозившей гибелью, “как будто в бурях есть покой”. ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ.

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>