Антон Секисов. Зона отдыха. Петербургские кладбища и жизнь вокруг них. СПб.: Все свободны, 2023. 164 с.

Начну с признания, которое равно расписыванию критика в собственной профнепригодности: у писателя Антона Секисова я до этого не читал ничего. Продолжу не за упокой, а за здравие – теперь читать буду. Звучит банально, зато честно.

В предисловии к книге Сергей Мохов упоминает «Кладбищенские истории». Как что-то, задающее вектор подобных книг, видимо. Да, очень многие, знаю, были очарованы в свое время этой книгой, был и я, отмечал себе потом, какие кладбища видел сам (в Нагасаки и Лондоне, моя не то что гордость, но это было интересно). Перечитывая же Акунина, понимаешь, что автор он, при всем блеске и профессионализме, несколько поверхностный.

Таковой кажется поначалу и эта книга. Идут такие травелоги, короткие – хотя это плюс, чувствуется, что автор много говорить не любит, а если говорит, то по сути, ничего лишнего – путеводители по погостам. Такие-то известные похоронены, так-то это выглядело когда-то, так-то сейчас (что перекопали или убрали большевики, что осталось). Но все это можно найти не то что на сайте собственно кладбища, но в «Википедии», вообще в любой статье: уж похвастается кладбище своими известными постояльцами сразу… Как выглядело и как выглядит сейчас – тоже не секрет, поисковик выдаст уйму фотографий. Или целый ряд экскурсий на выбор – и в Москве такие водят (и по монастырям, при которых, и собственно по кладбищам), и в Петербурге (сам был на Лютеранском кладбище с очень знающим молодым гидом Никитой, хотя в целом эта экскурсия была по балабановским местам).

Перемежается все это рассказами о похоронных традициях евреев, армян, мусульман и старообрядцев – и тем, как это применяется на практике (скажем, изображения в исламе запрещены, но общемировые, скажем так, традиции вмешались, портреты на могильных камнях встречаются). Совсем эксклюзивной информацией не назовешь и это.

А еще тексты перебиваются парочкой того, что инсайтами сейчас зовется. Привиделось, явилось. Впрочем, Секисов не акцентируется на этом. Он вообще, судя по признаниям, что джин в заднем кармане, денег не очень много, а писатель Роман Сенчин учителем – человек крепкий и суровый даже. Таким представляется, во всяком случае. Может, и поза, лимоновская шинель, судить не берусь.

Городские легенды? Это уже лучше. Вот, говорят, кто-то отпилил, хотел унести ноги от статуи Иисуса, украсть – и потом упал под трамвай, ноги и отрезало. Или даже не байки, а быль – кого-то убили на кладбище, труп положили в трико на яркой тряпке. Это уже «мясо», то, что тоже найдешь и прочтешь, но может и не найдешь – а только от местных и услышать.

Или случаи. Случаи – это тоже интересно. Как один прохожий на кладбище спросил автора, как пройти к Иисусу: после первой оторопи он понял, что речь о том самом, у которого ноги отрезали. Или вот уточнил у женщины с бультерьером и видом похожей на Патти Смит, как ему попасть на кладбище, – та начала смеяться, порывалась проводить его, собака не хотела на кладбище, а женщина очень хотела. И еще на какую-то, как сейчас говорят фамильярно и нежно, «заброшку».

А что меня совсем очаровало – кроме симпатичного в общем-то путеводителя, после которого, конечно, еще несколько кладбищ себе к осмотру добавляешь – так то, как книга разгоняется к концу. То есть, наоборот, замедляется. Становясь настоящим эссе. Ибо тексты о смерти и упокоении Иннокентия Анненского и Елены Гуро – это то, каким эссе о писателях (известных людях, просто людях) и должно быть. Выверенная смесь фактов, и уже не просто ярких, а этих людей парой черт передающих и объясняющих. Факты, размышления, обобщения и мысли воспарение. Каприччо.

«В интервью журналу “Роллинг Стоун” Егор Летов сказал, что человек – это аквариум в океане, и когда приходит смерть, аквариум разбивается. Вероятно, это определение очень понравилось бы Гуро. Предчувствуя свою смерть, она пыталась проделать дыры в аквариуме еще при жизни: чтобы это разрушение аквариума происходило плавно, по возможности незаметно. То, что могила Гуро разрушена и смешалась с ландшафтом, кажется выражением ее загробной воли. При жизни она стремилась к полному растворению в природе».

Мысль, как мы видим, воспаряет в области метафизические, где толкутся рядом жизнь, смерть и их смысл. А где и возноситься к горнему, как не на кладбище?

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>