ЭССЕ 1. см. ЗДЕСЬ

3. ЖЕНЩИНА ТРАНСГУМАНИЗМА

Как бывают тургеневские девушки или девушки Гиббса, женщины Боттичелли и Рафаэля, или прерафаэлитов, женщины Феллини или Антониони. Мой интерес скорее эстетический, но без этической составляющей никакая эстетика невозможна. Оскар Уайльд без мизантропии не стал бы Уайльдом. А мизантропия входит в область этических понятий.

Известная, но ныне самими трансгуманистами слегка подзабытая, троица британцев первой половины двадцатого века Джулиан Хаксли, Джон Холдейн и Джон Десмонд Бернал (работавшие почти параллельно) создали довольно устойчивое поле исследований, которое поначалу не дало всходов популярности, но со временем оказалось невероятно плодородным, что мы и видим в окружающем нас мире: эко, выращивание органов человека для трансплантации и разные другие технологии. Например, замена слуховых или зрительных нервов, установка искусственного хрусталика глаза, да и просто кардиостимуляторы. Писатель-фантаст с конанд-дойлевским именем Стэплдон довольно бойко описал будущего человека, но в двадцатые и тридцатые годы это не вызвало должного внимания, а зря.

Однако книга Джулиана Хаксли “Религия без откровения” в анналах истории и науки заняла прочное место, и, вероятно, никакой Айн Рэнд по значительности в формировании (или наоборот) современного человека с этим древним трудом рядом не лежать.

Взгляд на трансгуманизм как на религию мне видится обоснованным. Ибо, по слову апостола Павла, “вера есть вещей уповаемых извещение и обличение вещей невидимых” (Евр. 11, 1). Это полностью применимо к трансгуманизму. Сам термин, как полагает история трансгуманизма, британцы взяли у Данте, и означает он совершенного и имеющего полноту раскрытых способностей в своем совершенстве человека — нечто богоравное. Однако, в отличие от Данте, трансгуманизм отрицает откровение, а религия без откровения невозможна. Так что трансгуманизм можно назвать “религией”.

Трансгуманизм в начале своего существования только уповал на некие огромные изменения, а современные технологии многие из них уже реализовали. Современный человек, без всякого чипа в голове, уже обладает экзокортексом, то есть — дополнительными возможности памяти, в виде смартфона и компьютеров, пусть и не встроенными в кору его головного мозга. Кстати, опыты с вживлением чипов в мозг по большей части проходили неудачно. Вероятно, вскоре появится и еще нечто более совершенное, чем интернет. Упомянутые британцы послужили хорошими медиумами.

Работы трансгуманизмов много говорят о возможностях человека, но довольно мало говорят о функциях женского и мужского полов в будущем. Впрочем, в той перспективе, которую видят трансгуманисты, и смена пола, и рождающий мужчина возможны. Но пока что это единичные явления, и результаты не обходятся без постоянной и сильной медикаментозной поддержки (хотя бы психопракитами нового поколения и элементарными препаратами для адаптации), не говорю уже об антидепрессантах и других психоактивных препаратах. Существо, возникшее в результате перемены пола, как бы не настаивали трансгуманисты, обладает определенной генетикой, которой манипулировать уже научились — но не так, как хотелось бы. Генетика все равно выдаст, кто перед вами: женщина или мужчина.

Место мужчины в трансгуманизме понятно, так как мир, если отбросить завиральные идеи, остается мужским и останется таким до своего конца. Мужчина — исследователь, творец, начало жизни и опытов. Женщина, несмотря на довольно сильную степень раскрепощения, останется существом подопытным. Она помощник, секретарь. Вовсе не потому, что женщине изначально присуща несамостоятельность. Трансгуманизм знает, что в природе есть партеногенез, и не только у бабочек. А потому, что мужчина пока что просто не может представить, что есть кто-то еще, кроме него. Впрочем, отсюда можно вывести и желание поменять пол. Потому что женского мужчина просто не видит. Но хочет быть другим. Если мужчине интересен другой, то он сам его и создаст. Женщина тут — на десятом месте. Игнорирование женщины как другого существа в трансгуманизме очень интересно. Возникает новый орнамент строго мужского мира, в котором незащищенность и униженность женщины видна едва ли не сильнее, чем в самом диком патриархате.

Совокупляться для осуществления физического желания можно и с собакой, и с овцой, и даже с самкой гуся. Все это тоже входит в концепцию трансгуманизма — лишь бы не было насилия. Двуногая самка так же привлекательна, как породистая сука с пластической операцией на морде. Это контейнер с биологическим материалом и отличный донор, если двуногая самка здорова. Либо это материал для опытов, если двуногая самка больна. Я больше, чем уверена, что женщины, всерьез занимающиеся опытами трансгуманизма в области трансплантации, именно так и думают. Возникает довольно любопытный психологический эффект надсмотрщицы в лагере, женщины — начальницы над женщинами. Но при первом столкновении с коллегой-мужчиной самоуверенность уходит на дно, и возникают отнюдь не трансгуманистические чувства соперничества, ревности и зависти. Чувство ущемленности провоцирует женщину, адептку трансгуманизма, на довольно радикальные заявления. Это может радикалка-феминистка или художница, заявляющая, что до патриархата человечество жило при матриархате. Одно другому не мешает. Радикальность провоцирует на новые исследования, которые снова сведутся к достраиванию человека до совершенного существа, не знающего болезней и смерти. Однако женщина никуда не денется.

Сказать, что мы живем в эпоху развитого трансгуманизма, было бы верно, но торопиться не стану. Хотя трансгуманизм уже давно является господствующим настроением, и не только элит. В каждом доме есть та или другая умная бытовая техника. А дома, где ее нет, надеются ее получить. Смартфоны сейчас — третья рука человека и третья половина его мозга. Искусственные органы (печень, рука) выращиваются если не в промышленных масштабах, то активно, и есть люди, пережившие удачный опыт такой трансплантации. Лечение расстройства мыслительных и координаторных функций вышло на новый уровень — почти оккультный, но и здесь есть удачные опыты.

В среде трансгуманизма женщина похожа скорее на идеальный рабочий инструмент. Она более контактна, более восприимчива к окружающему. Мозг женщины лучше различает принятые импульсы, и у нее лучше реакция. Это все объясняется генетикой женщины. Она носит, растит, кормит, ухаживает.

Функции заботы и труда, возложенные на женщину с момента грехопадения, никуда не делись, но теперь они применимы к очень странным и порой опасным вещам. Наверняка операции по смене пола, сделанные женщиной, удачнее, чем операции, сделанные мужчиной. Однако это “удачнее” в мужском мире не значит ничего, как и генетические особенности женщины. Трансгуманизм, голосом мужчины, требует от женщины выполнять определенные задачи. И она соглашается, порой, в процессе исполнения делая поразительные открытия, которые мужчине в голову бы не пришли.

Мне сложно представить, чтобы Софья Ковалевская или Мария Кюри, жившие в традиционном и патриархальном мире, согласились бы на выполнение задач, о которых мечтает современная адептка трансгуманизма.

Хеди Ламарр вместе с Джорджем Антейлом открыла “скачущие” или “плавающие” частоты, и это открытие стало основой дистанционного управления, созданного намного позже. Феминистский дискурс приписывает открытие именно Хеди Ламарр, но имя Джорджа Антейла все равно стоит рядом. Возникает много разных вопросов. И к кинодеятельности Хеди Ламарр тоже. Ее знают в основном по трехминутной сцене в фильме 1933 года “Экстаз”, где она прелестно нагая плывет в красивых волнах.

В ВВС версии 2012 года рассказов Конан Дойла “Шерлок” (эпизод “Пес из Баскервиля”) Стэплтон — женщина. И она далеко не главный герой, каким в повести Конан Дойла “Собака Баскервилей” предстает умный и смелый авантюрист Стэплтон. Доктор Стэплтон в “Шерлоке” говорит: “Обожаю все смешивать и скрещивать”. Не знаю, насколько создатели фильма верят в трансгуманизм, но доктор Стэплтон как персонаж — скорее сатирический. И настолько точно передает то, как видит женщину трансгуманизм, что я поначалу глазам и ушам своим не поверила.

Теперь, в заключение, горячий пример. Камала Харрис пока что кандидат на пост президента от демократической партии. Демократическая партия в Штатах, если посмотреть назад, есть партия Юга. И конституция Штатов ассоциируется именно с демократами. Аристократические семьи времен, предшествовавших гражданской войне, в которых чернокожая кормилица была уважаемым членом, вероятно были бы рады, увидев во главе истерзанной неурядицами страны “черную мамку” — залог процветания и стабильности. Но дело в том, что демократия Штатов уже много лет как новая, и ее этика ничего не имеет общего с этикой великолепного Юга. Эстетика, впрочем, тоже. Забежим вперед и представим, что, несмотря на удачливость Трампа, олицетворяющего мужской мир, президентом стала бы Харрис. Это не было бы победой женского мира, наоборот. Власть в стране перешла бы к спецслужбам. Конкурирующие конторы смогли бы на время договориться. Спецслужбы, с уверенностью можно сказать, являются первыми потребителями продуктов трансгуманизма. Камала Харрис стала бы идеальным донором для новых трансгуманистических опытов. Уже над всей страной.

Современная женщина, даже условно небольшого среднего достатка, не может представить себя без косметологических процедур. А так же без стиральной машины, системы отпаривания одежды и робота-пылесоса. Не говорю о смартфоне, планшете и ноутбуке. Ее интеллект больше опирается на списки, чем на базовые знания. Она хорошо помнит даты и имена, но в целом проблему описывает с трудом, если вообще может это сделать. Она вечная девочка. А слово “девочка” стало чрезвычайно популярным. “Я девочка, я хочу на ручки”. Есть и супердевочки, но они недорого стоят, и при первом серьезном конфликте оказываются недалекими инфантилками.

Женщина трансгуманизма действительно напоминает робота. Не то куклу, не то биологический клон. Кстати, тема медицински созданного двойника в современном западном кинематографе разработана уже довольно неплохо. Престарелая звезда Деми Мур сыграла в одном таком фильме. По мере того, как трансгуманизм растет в одной отдельно взятой женщине, изменяется и ее плод. Смотря на ухоженных современных мам, начинаешь сомневаться в натуральности их детей. Да и дети ведут себя как-то странно. Это не те, о которых говорил Иисус Христос, что “будьте как дети” — покорные, вовремя наказанные, вдумчивые дети древности. Это абсолютные эгоцентрики, знающие, что им задолжал весь мир.

Не факт, что отказ одной приходской аленушки от косметики и особых процедур приведет к рождению ребенка в евангельском понимании. И так же не факт, что целая община своеобразных отказников что-то изменит, каждый в себе. Здесь нужно смотреть на явление в целом, и не бояться его. Как смотрят на зверя, идущего на тебя: не в глаза, а наискось, замечая, как изменяется его походка.

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>