Любовь к “другому” старательно прививалась русскоязычной культуре последние несколько десятилетий. И когда на западе слово “другой” стало почти сатирическим, отечество наше классически трепетно охраняло “другого”. Его замашки и вкусы (которых и не было). Такова русская литература с ее “кто виноват” и “что делать”. И выводом: никто не виноват и ничего делать не надо. Эти выводы мы сами сделали под руководством “другого”. Но что такого скверного или нечистого в этом “другом”.

По сути “другой” — это эксперт. Приглашенное на некоторое время для проведения исследования лицо, которому нужно платить за работу. Если заказчик статусный, то эксперт может поработать бесплатно и повысить свой статус. Если дело юридическое или судебное, то и здесь работа эксперта может быть бесплатной — важен скорый и качественный результат. В любом случае, эксперт — лицо со стороны, появляющееся по приглашению. Как оценщик в городском ломбарде. К эксперту обращаются. Он сам не назначает себя экспертом, не занимается саморекламой и не говорит о своих достоинствах. Он служит. Тихо и аккуратно, как герои пьесы Евгения Шварца.

“В серьезных делах я тих,” — говорит трактирщик Пьетро. Он людоед.

Я далеко не поклонница пьес Евгения Шварца, хотя читала большую часть из написанного им. И люблю многое. Но порой море житейское становится на вид таким странным, что из него поднимаются образы, которые невольно напоминают нечто уже знакомое. Людоеды из “Тени”, например.

Забегая вперед: возлюбленный нами “другой” это далеко не людоед с островов Тихого океана, которого надо защищать от вымирания и у которого надо учиться большой политике. “Другой” это тень. Очень агрессивное явление.

Но вернусь к нашим людоедам. Их много, они разговорчивы и любят что-то такое написать, скажем, в Дзене, с фотографиями и видео. Не говорю уже о так называемых сетевых журналах. Будь то театр, кинематограф, скульптура или дизайн. Поскольку я в плотных отношениях с литературой, мне ближе литературные эксперты, которых за небольшое количество последних лет расплодилось что-то слишком много. И они молодеют. Уже лет десять назад были ситуации на литературных вечерах, когда некая умная и опытная здоровая тетя сидела со слезами на глазах, выслушивая насмешки парня, который считал себя центром вселенной, потому что знал английский и прочитал пару сомнительных книг. Парень прав, тетя — нет. Потому что парень уже эксперт, а тетя — уже нет. Вот парень и парился вовсю прилюдно. И это было нечто большее, чем простое хамство. Это было проявление какой-то странной второй сущности. В общем, парень потом пристроился в городской ломбард при ВШЭ, да и девочка тоже. Да, там еще и девочка была.

Зыбкость и сомнительность самого института экспертов, возникшего в сетевой реальности, мне ясна была уже давно, но по малодушию моему я доверяла паре-тройке приятелей — ныне ушедших в тень литературных звезд. А один из них был настоящим экспертом. И начинал как раз с того, что его приглашали. На круглые столы, на вечера, на презентации. Сам он экспертом себя называл редко. Но люди меняются, и эта звезда тоже изменилась.

А эксперты возникали из мутноватой пены дней в окружении довольно извращенной чувственности и начинали с невероятной скоростью писать и издаваться. Пространство-время только хрустело у них на зубах, да и благодарные их читатели тоже. Но в социальных сетях и в личном общении то были милейшие люди. Одна из них безвозмездно подарила мне четыре тысячи на рождество. И мило попросила никому и никогда об этом не говорить. И я не говорила, пока море немного не отступило. Вот только сейчас и сказала.

Порой во мне просыпались клыки, и я с непривычным от холода внутренним ревом говорила себе: я тоже могу быть экспертом! Но что-то меня останавливало. Клыки уходили внутрь, а потом и совсем разрушились. Так я и не стала экспертом. Хотя несколько раз, невзирая на мой скверный характер и еще более скверные (с точки зрения оценщиков) убеждения, меня приглашали поучаствовать как эксперта там и сям. Потом перестали. Но еще раньше я сложила лапки неудержимых желаний и самоизолировалась.

Потом многое поменялось. Я стала уделять внимание не ломбарду ВШЭ и иже с ним, а другому полюсу. Этот другой полюс был мне знаком — я довольно долго работала автором-составителем книг на определенные темы. Как выяснилось, у меня крепкая голова и психика, потому что возле противоположного ВШЭ полюса водились довольно грозные чудовища. И тоже очень приятные на вид. На другом полюсе мне пару раз дали безденежные премии, но денег уже не давали. Однако поведение людей с другого полюса мне очень напоминало молодых и зрелых экспертов, расплодившихся в период кульминации журнала “Воздух”, и прочего с ним.

Как я не люблю сравнивать величины по модулю. Но модуль никуда не денешь. Он — зеркало, которое покажет оборотную сторону твоего глаза. Враги, как и бесы, врут во многом. Но зеркало покажет, где они говорят правду. И эту правду нужно принять к сведению. И начать некие действия, чтобы не ходить на службу оценщиком в городской ломбард.

Но что лучше, чем быть экспертом. Ведешь себе блог. Порой он хорошо монетизируется. А перед тобой лежит весь город, с его спящими красавицами, принцессами, мальчиками-с-пальчик, маскарадами и воюющими партиями. И вероятно через некоторое время у оценщика получится открыть свой ломбард. Хотя нет, тогда его людоедская сущность станет слишком заметной. Лучше просто служить оценщиком. Их много. “Почти все”, доверчиво отвечает Аннунциата Христиану Теодору. Да, экспертов много. Почти все. И никто не отвечает за качество экспертизы. Хотя к чему качество. Важно служить.

Отличие современных экспертов от персонажей пьесы Евгения Шварца в том, что персонажи пьесы понимают, что они несвободны. Современные эксперты просто уверены в своей свободе. И тем очень похожи на кукол.

Тем временем Тень занимает новые пространства и увеличивается в размерах. Как и все тени на закате.

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>