…Тогда мы с несколькими знакомыми журналистами, уже поздно вечером, вернувшись из посольства, решили просто дождаться утра – наш рейс уходил в пол шестого… Слушали мои старинные записи – музыка просто магическая… Bот хотя бы „Мэми Блю“ в исполнении незабвенной Кати Ковач… Тогда каждый думал, будто виделось и слышалось это Нечто вместе с песней – ТОЛЬКО ему, ей… оказалось – всем… Неужели Катика тогда была уже достаточно взрослой, чтобы осознать происходящее, а не просто запомнить… Да пережила ли она это или же родилась уже потом, или «просто» открылся Канал Времени и Силы именно сквозь эту песню, именно в её исполнении…

…В Назрани, в том месте, что лишь русские могут использовать как аэропорт, в тот день произошло самое обычное убийство – никто и не заметил, как, хрипло всхлебнув воздух, скрючился и завалился медленно, словно нехотя, немолодой (хотя и не старый) мужик в форме… не совсем обычной – что называется «Спец»… Кому кaкoe было дело – кто, почему, чем убил, когда это давно стало будничным явлением, а тут всё так тихо по-домашнему вышло… Время тёплое весеннее, позднепутинская пора… смеркалось…

Кто-то рассказывал, дескать, некий странный, непонятно по-каковски, но фольклорно одетый тип маячил в аэропорте, но только «компетентные» намерились проверить-выяснить – буквально как растворился… Дьявольщина да и только…

Зато убитый оказался непростецкий – кроме прочего, стаж свой, так сказать, отматывал ещё с 1956.г. – Будапешт, если кто помнит… Там ведь похоже всё было… Не даром, видать, говорили и говорят многие – не простая земля Мадьярская… да и Кавказская не проще… Но сейчас о ней, о Венгрии

В ту пору тоже было тепло… или так казалось всем разгорячённым и опьянённым яростной и окровавленной своею Свободой… Но на краткий Миг сверкнула она – Европа показала в который уж раз всю гнилостную свою суть, склизкенькое двуличие, преподлейшую трусость и продажность. Запад, как в памятном 1939-м, а затем и в 1956-м и в 1968-9-м – лишь НАБЛЮДАЛ, как с Востока пришла армада недавних «избавителей, освободителей человечества», пришла, как к себе домой, в «крышуемый» ими кабак, как царившие в тех краях несколько сот лет назад турки – и растоптала, раздавила, надругалась, «умиротворяя» своё новое «неблагодарное» колониальное владение…

Ну да и об этом немало уж сказано – речь несколько об ином – сразу после… Как водится, положив немало мирного люда, многих и многих увозили – туда, на Восток, «исправляться-лечиться»: от Свободы, от Родины, от Европы… И вот, на одном вокзале, конечно не на главном перроне – картина, удивительно напоминaвшая и карателям и местным жителям эшелоны, набитые «человеческим материалом» товарные вагоны конца 30-х — начала и середины 40-х…

Ho здесь, в середине 50-х, под вуайеристским подглядом «просвещённо-корректных натовских очков» (во всех смыслах) и прицелом пролетарских «Калашей» творилось ТО ЖЕ САМОЕ… только подлее, грязнее, свирепее!

В суматохе, однако вполне сознавая ЧТО творят, несколько бравых молодчиков с беснующимися псами, лихо орудуя прикладами, загоняли в вагон толпу студентов и немолодых, благостного вида женщин и мужчин – не то университетскую профессуру, не то прихожан какого-тo городского храма… Tе хоть и не безропотно, но податливо по-европейски подчинялись, грузились, чему способствовало полное отсутствие вещей и детей…

Но вдруг несколько пожилых дам и мужчин вскрикнули и повалились на рельсы, на лицах и седых волосах отчётливо и обильно проступила кровь… Раздался грозный басовитый лай взахлёб, взвизгивающие матюки и трое в шинелях готовы были растоптать невесть чем не угодивших им «врагов-бандитов-контрреволюционеров» и всего такого прочего…

Пугающе неожиданно – так, что матёрые людоедские собаки шарахнулись скуля, а солдатня, ошалев, застыла на какое-то время безмолвно – молниеносно возник, как ниоткуда, тип… явно не в городской одежде: лохматые патлы из-под заломленной шляпы, каковые даже в романтических фильмах редко увидишь, в высоких крепких подкованных сапогах, широким роскошным поясом, что гуцулы зовут «чэрэс»… Ручищи его сжимали Нечто воинственное, однако не разглядеть было ЧТО – он, как заправский воин, лишь намекал на присутствие своего грозного оружия, не раскрывая тайны врагу… Глаза его было невозможно видеть – посаженные невероятно глубоко, они скрыты были шляпoй, надвинутoй, что называется, на самый нос… НО именно от взгляда его попятились краснозвёздные «удальцы», а псы их, хоть и за спиной у Незнакомца очутились – позатыкались и лишь сопели тяжело и хлюпали носом, как простывшие школьники…

Этот в шляпе, негромко, но ясно именно рявкнул, «бросил в морду» что-то – никто ни среди мадьяр, ни среди русских толком не разобрал ЧТО… Только что-то вдруг случилось со стоящими прямо перед ним вооружёнными злыми, разгорячёнными «боевым жидким пайком» и своим беспределом, псами в погонах и красных кокардах – они уже почти по-человечьи глядели в глаза Лохматого… Цыгана (потом многие так и называли его)… Те из них, кто стоял к нему ближе всех, отступили несколько шагов, опустили стволы, иные отвернулись, уткнувшись лицом в плечо… Он же, сняв старинный свой, точно гусарский полушубок-ментик – сильно поношенный, однако вполне пристойный – нежно обернул им поднятую коллегами худющую пожилую даму, чьё элегантное старенькое полупальто было всё в грязи и кровавых потёках. Сделал он это без суеты, но ловко, и сказал быстро только ей, но слышали это все: «не побрезгуйте, добрая госпожа, возьмите это – вам сейчас нужнее, а мне и так привычно…»

На удивленье вояки успокоились, как минимум прикинулись таковыми… Как и следовало ожидать, вскоре, урча и фыркая, неподалёку притормозили несколько машин: транспортёр, «козёл» и одна зловеще-вальяжная – по всему видать «комитетская». Вышедшие остались подле авто, к ним подошли старшины, лейтенантик-скороспелка и несколько солдат.

«Цыган»… или он впрямь был цыганом – стоял с теми, спасёнными им. Все были уверены, однако, что этот сумасброд лишь едва отсрочил их и свой невесёлый конец… Разговор же приехавших был краток – после едва слышного доклада сурово и тихо прозвучало: «так… разберёмся мы с вами… НО ЧТОБ ОБ ЭТОМ (был сделан неопределённый жест в сторону венгров и цыгана… или так, вообще…) – чтоб об этом НИ ОДНА СОБАКА!!! И мигом прекратить издевательства, мудилы, фрицы вы что-ли!!!» Хлопнули дверцы машин, вернулись к «исполнению интернационального долга» товарищи с собаками и «Калашами»… Однако и впрямь дело пошло много тише; вежливее – язык не поворачивается сказать.

И престранным образом группа, так недавно бывшая на волосок от мясницкой расправы и ещё несколько раненых были отведены сначала в дальнюю часть вокзала, а затем, незамеченные почти ни кем, сопровождены красноармейцами в ближайший монастырь, чудом уцелевший, нетронутый, не занятый оккупантами…

Иные потом спорили, мол, видели цыгана то до момента отправки последнего эшелона на вокзале, то сопровождавшего ту группу к монастырю… И уж совсем невероятное – выходившим из здания в центре Будапешта… Того самого, откуда едва кто выходил живым, хотя приводили многих… Он же, де, выходил оттуда ОДИН, вооружённый до зубов, и исчезал за углом первого же перекрёстка…

На Северном Кавказе немало очень старых, часто сильно разрушенных построек – в основном военных и храмовых. Они скрывают в недрах своих подземелья. В одном из них в давнюю пору сам Великий Имам Шамиль – предводитель воинства свободолюбивых (прямо как те венгры…) кавказских мусульман, практиковал суффийский Зиккр – медитативный танец, безмолвный разговор со Всевышним… Не для всех это занятие – вопреки модным нынче завлекаловкам бизнес-«учителей» всевозможных «практик»! Восток, как известно, штука тонкая… Вот с чего бы сам Кемаль Ататюрк строго запретил в Турции Орден крутящихся дервишей и их легендарный Зиккр… если это «просто оригинальная релаксация, безобидное упражнение…»?!

Не очень уж далеко от Назрани, от того самого «аэродрома», где при обычных «невыясненных обстоятельствах» убит был некий федеральный спец-служака, была такая древняя не то часовня, не то замковая башня – что от неё оставалось… Как вы догадались, подземелье в ней было. Хотя местные полагали: если когда и был «подвал» — сто раз завалили, взорвали… «Подвал» же не просто присутствовал – на расстоянии метров 15-ти под поверхностью уходил вглубь, притом в породах редкой твёрдости…

В тот вечер в нём практиковался Зиккр – это ведь может делать и один… чело… АДЭПТ-Посвящённый… Даже несмотря на пышную бороду и усы, крепкие кожаные сапоги немодного фасона, оружие на широком поясе – странно для мусульманина, тем паче странствующего дервиша, выглядел Он… И широкая, непонятным образом заломленная и низко надвинутая шляпа вряд ли является кавказским, мусульманским головным убором…

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>