14 июля, накануне дня памяти А.П. Чехова, в залах Государственного центрального музея современной истории России, бывшем Музее революции, а до этого дворце графов Разумовских, состоялось открытие театрально-художественного проекта «Чехов», осуществлённого Министерством культуры РФ и Государственным центральным театральным музеем им. А.А. Бахрушина.

Получив приглашение на открытие театрально-художественного проекта «Чехов» в залах Музея современной истории России, что на Тверской, в бывшем здании Английского клуба во дворце Разумовских, я задался вопросом, мог ли быть приглашён в своё время в этот дом А.П. Чехов? А если и был бы приглашён, то наверняка чувствовал бы себя не в своей тарелке… Впрочем, мои сомнения в правильности выбора места проведения выставки вскоре были развеяны.

Многолюдность. Звуки чудесного струнного квинтета. Толчея и суета. Вопреки пожеланиям устроителей выставки практически все одеты вопреки дресс-коду: «творчески белый и творчески чёрный» отметены большинством посетителей в угоду комфорту и лёгкости… Лишь немногие посетители и кураторы выставки — чеховеды А.П. Кузичева и Т.К. Шах-Азизова — отнеслись к просьбе с пониманием, предполагая смысловое содержание этого требования.

Чисто символическое открытие. По словам директора Музея современной истории России С.А. Архангелова, это первая выставка после ремонта, которая продлится до конца года. Выставка, которая вобрала всю жизнь А.П. Чехова, все места, где бы он ни был.

Это, конечно, не совсем так. Выставка ограничена уголками тогдашней России, где бывал Чехов, да и то не всей. Сахалин и Цейлон, Аббация и Ницца, к примеру, не представлены. Но это оставим заметками на полях. Важнее, безусловно, другое. Об этом на открытии говорил советник президента РФ по культуре Ю.К. Лаптев: «Чехов уходит в вечность. Потом уходят люди, которые с ним общались. Затем и те, кто общался с современниками Чехова. И постепенно в сознании людей возникает не Чехов-человек, а его образ, монумент, символ. Наверное, в этом нет ничего плохого. Образ в памяти транспонируется в то, что важно в данную эпоху. Важно отойти от того памятника, монумента, который остался нам в наследство. И устроителям выставки удалось найти нужную ноту: мы становимся свидетелями пути, по которому прошёл Чехов».

Ленточка изящно перерезана. И в одно мгновение мы оказываемся среди тех, с кем на протяжении всей жизни Чехов общался, дружил, кого, быть может, любил: коллеги по перу Л.Н. Толстой, И.А. Бунин, К.Д. Бальмонт, Н.А. Лейкин, В.А. Гиляровский, И.Л. Леонтьев-Щеглов, А.С. Лазарев-Грузинский, Н.С. Лесков, М. Горький, А.С. Суворин, В.А. Гольцев; врачи И.Н. Альшуллер, П.Ф. Иорданов, П.И. Куркин, Г.И. Россолимо, художники К.А. Коровин, И.И. Левитан, Ф.О. Шехтель, А.А. Хотяинцева, люди театра К.С. Станиславский, В.И. Немирович-Данченко, В.Ф. Комиссаржевская, М.Г. Савина, подруги чеховской семьи Н.М. Линтварёва, Л.С. Мизинова и другие…

Переулками и улочками (так, кажется, и задумана экспозиция) движемся по чёрно-белому (здесь стало понятно пожелание соблюдение дресс-кода) городу чеховского детства — Таганрогу. Пахнет солью и рыбой. Над гладью Азовского моря взмахнула крыльями чайка (этот чеховский образ-символ нам встретится ещё дважды: в «Ялте» и на занавесе МХТ). Вот и порт с рыболовными сетями, чуть дальше — дом, где он родился, а вот городской театр, с которого началось знакомство будущего писателя с музыкой и драматическим искусством. Рядом лавка отца — П.Е. Чехова — «Чай, сахар, кофе и другие колониальные товары». Двери лавки открыты, можно зайти внутрь. Кажется, что хозяева или мальчики-лавочники только на мгновение покинули свои места.

Выставка сделана по европейским канонам, аскетично. Наше сознание привычно к другому: непременно нужен предмет, какой-нибудь раритет, подлинная вещь, рукописи… Ничего подобного здесь нет, если не считать фотоизображений этих предметов, личных вещей и раритетов. Но главное — есть атмосфера чеховской России, которую ощущаешь и находясь «внутри» интерьеров чеховских домов, и разглядывая современные фотографии чеховских мест. Даже играющие во дворе таганрогские мальчишки тоже почему-то воспринимаются соотнесёнными с творчеством писателя. Ну разве не могли бы они, наши современники, подобно чеховским мальчикам из одноимённого рассказа, так же готовиться к побегу в Америку? Или писать письмо мифологизированному дедушке Константину Макаровичу? Хотя, может быть, Чехова они ещё и не читали даже в школе…

Чеховская Москва — за окнами музея… Недалеко от Тверской, в Газетном переулке располагалась редакция журнала «Будильник», в котором писатель сотрудничал в начале 1880-х, на Малой Дмитровке — редакция «Зрителя» и дома, где Чехов снимал квартиры. Видимо, поэтому, на выставке практически отсутствует чеховская Москва.

Зато можно ощутить себя среди гостей Мелихова, за обеденным столом главного усадебного дома, или у церкви Рождества Христова, памятника деревянного зодчества 1757 года, со строительства которой, по сути, началась история села, или очутиться в земской школе, организованной писателем в этом селе в 1899 году. Можно побывать в чеховском кабинете ялтинской «Белой дачи» или на скалистом обрыве во время прилива…

К каждой фотографии подобраны подписи из чеховских писем или произведений, связанных с тем или иным местом, с той или иной ситуацией. А на колоннах-деревьях (так во всяком случае задумывалось авторами выставки) — цитаты из записных книжек писателя. Многие из его фраз стали крылатыми, вошли в современное языковое пространство или по праву должны быть актуализированы современным поколением. Знали бы сейчас своеобразную чеховскую молитву: «Боже, не позволяй мне осуждать или говорить о том, чего я не знаю и не понимаю». Или жизненный афоризм: «Если боишься одиночества, то не женись»! И совсем уж актуальное: «После осмотра здания комиссия, бравшая взятки, завтракала с аппетитом, точно это был поминальный обед по чести».

Жаль только, что эти крылатые выражения разлетелись по разным уголкам чеховской географии и биографии вне всякой связи с конкретными явлениями прошлого. Впрочем, это объяснимо. И замысел экспозиционеров был связан, вероятно, с желанием таким образом создать и чеховское языковое пространство, показать, насколько язык писателя может быть полезен уже нашему современнику.

Нередко, бродя по улочкам чеховской жизни, встречаешь и самого Антона Павловича: его увеличенный образ — в полный рост — с ялтинской фотографии 1901 года обнаруживаешь в различных географических точках выставки. Понятно, что это единственная фотография Чехова в полный рост, которую можно было использовать создателям проекта «Чехов». Но как же тогда быть с попыткой приближения образа писателя к современности? Неужели и в Мелихове, и в Таганроге Чехов носил бородку, пенсне, ходил с палочкой? Конечно, нет. Пенсне постоянно он стал носить только в 37 лет! А ведь есть немало фотографий, запечатлевших Антона Павловича сидящим в мелиховском саду… И было бы уместно в Мелихове, например, посетителям столкнуться именно с таким Чеховым.

Из ялтинского пространства неожиданно попадаешь в пространство театральное. На огромной — во всю стену — фотографии зрительного зала петербургского Александринского театра можно даже рассмотреть кресло, в котором 17 декабря 1896 года Чехов присутствовал на премьере «Чайки», потерпевшей, как известно, «странный неуспех». И рядом — совершенно изумительно — отражённый в зеркале лестничный пролёт дома редактора-издателя газеты «Новое время» А.С. Суворина в Эртелевом переулке, где зимой 1896 года жил Чехов и откуда он бежал после первого представления своей пьесы. А напротив — занавес Московского Художественного театра, на котором чеховская птица уже узаконена как символ новой драмы, нового искусства, нового театра.

И в заключение выставки — зал с эскизами декораций театральных художников к чеховским спектаклям, среди которых работы В.А. Симова, Б.М. Кустодиева, И.М. Рабиновича, А.Л. Бакста, Э.Г. Стенберга, В.Я. Левенталя и многих других.

Здесь же демонстрируется смонтированный фильм «Театр Чехова. Избранное». Фрагменты спектаклей по произведениям А.П. Чехова чередуются с кадрами хроники, запечатлевшими К.С. Станиславского и В.И. Немировича-Данченко. И снова звучит удивительная струнная музыка… Ведь мир Чехова представить без неё невозможно.

Фотографии: Тони Милано. Текст: Эрнест Орлов

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>