Начало — здесь.

Гипноз

К сожалению, то что называется гипнозом мало походит на исторические сеансы Кашпировского по перестроечному TV. Действие проходит в просторной комнате, по периметру обставленной уютными глубокими креслами. Аквариум действительно есть, но предназначается он, очевидно, для самого врача-гипнотизера, так как смотреть на него с любой другой точки можно только вывернув шею. Да и рыбы обычно не показываются.

Кроме меня на процедуру приходят, во-первых, старушки. Приходят, как будто только чтобы вздремнуть лишних полчасика, но если сеанс задерживают, они проявляют ощутимое беспокойство и ходят взад-вперед около дверей, как кошки, обеспокоенные задержкой выдачи корма.
Во-вторых, появляется несколько мужчин разного возраста. С виду они относятся к мероприятию индифферентно, с некоторой скукой, но после гипноза просят врача переписать им на диск фоновую музыку.

Также есть черноволосая красивая девушка, которая выглядит всегда раздраженной и подчеркнуто не замечает ни «контингент» ни персонал, отгораживаясь плеером и книгами. Правда, никто к ней, кажется, и не лезет. Есть немного восторженная блондинка, читающая книги психологов в ярких обложках. Она будто хочет, чтоб кто-нибудь с ней заговорил, но тоже безуспешно. Есть полная девушка с толстой косой и доброй улыбкой, она прячет ото всех взгляд. И девушка из восьмидесятых – с диско-прической, в леопардовых лосинах и туфлях на платформе.  Она самодостаточна.

Сеанс начинается  с заполняющей зал заунывной музыки из трех тягучих нот на синтезаторе, перемешанных с «природными» звуками. Женщина в белом халате зачитывает вроде бы наизусть нехитрую мантру-инструкцию о расслаблении мышц, органов и «каждой клеточки Вашего организма». Голос у нее как у матери, которая рассказывает ребенку знакомую сказку на ночь, а сама глядит в окно на падающий снежок и думает, что завтра купить к обеду, и не забыть бы починить куртку, и достать зимние ботинки.

В общем, хороший голос, я бы может даже загипнотизировался, но меня раздражает фраза про мысли, которые «подобно облакам в безветренную погоду плывут куда-то далеко-далеко». Безвоздушное плавание облаков меня сбивает, и я тихонько приподнимаю веки, пытаясь угадать, кто вокруг меня спит, кто действительно под гипнозом, а кто тоже приоткрыл глаза.

**

Старушка с сиреневыми волосами  рассказывает:

— …не следят за обувью. Сейчас на молодежь посмотришь, у всех обувь, ну, в ужасном состоянии. Стоят люди где-нибудь на остановке – ботинки грязные, пыльные. Еще из лужи водой кто-нибудь обдаст, проезжая. Разве что у тех, кто где-нибудь в фирме работает, где в костюмах ходят, у тех бывает вычищенная.

— А такие и на остановках не стоят. – Поддакивает кто-то.

— Вот когда я преподавала экономику в университете, у нас была девочка, никакая, в общем. Сама симпатичная, сидит, что-то старается. Я взяла тетрадь после лекции, а там две строчки записаны. Из всего материала. И на экзамене, естественно, все видят, что сказать она ничего не может. Ну, вообще не в теме, это как? В общем, после приходит ее отец. Красивый – я никогда таких не видела. Актер просто. А обувь – я такую тоже никогда не видела. Просто английский стиль. Вот он садится, ножкой покачивает эдак и говорит: «Я вам деньги плачу, а вы учите. Я знаю, что она у меня такая. Была бы не такая – училась бы не здесь».

— Правильно, в каком-нибудь Оксфорде, небось, училась бы.

— По шляпку нас закопал. Я преподаю экономику, Нина, подруга моя, вместе окончили институт, философию там же преподает. А мы для него – мусор. По шляпку нас закопал. «Я плачу, вы учите». Ему на нас тьфу и стряхнуть, и ничего. – Рассказчица хихикает после каждой фразы и обводит аудиторию торжествующим почему-то взглядом. – А деньги, ну, деньги всегда нужны. Я двоих детей поднимала, коллеге моему сорок тысяч нужны были на диссертацию. Вот так. А мы для него пыль. Я уж не буду говорить, сколько мне, но за семьдесят лет пожила, узнала. Каким-то опытом могу, так сказать, поделиться. – Продолжает она без всякого перехода, — И вот моя подруга все говорила: «Как белый свет все-таки прекрасен!». Я всегда молодежи говорю, они все ограждаются, а ведь белый свет действительно… Вот ты вышел на крыльцо, ты стоишь сам, на своих ногах. Можешь пойти, куда хочешь, можешь что-то сделать. Если у тебя проблемы, ты не ной, пока здоров, молод. Все ведь в твоих руках. Или вот говорят про оптимиста и пессимиста — пессимист смотрит: «Эх, всего полстакана!». А оптимист: «Ах, еще полстакана!». Ну, что-то заговорилась я. Надо начинать, наверно. Но если хотите, я продолжу.

— Продолжайте!

Черноволосая девушка напротив рассказчицы, забравшись в кресло чуть ли не с ногами, пытается спрятаться за книжкой.

— Нет-нет, ладно. – Старушка прячет взгляд и поправляет кофточку. – Но молодежи это надо знать, я считаю.

Начинается сеанс и через пять секунд от ее кресла доносится тихое похрапывание.

**

— Ты хочешь быть успешным? – спрашивает доктор, откинувшись назад и перекатывая авторучку в пальцах.

— Нет.

— Нет. А зарабатывать прилично?

— Да мне чтоб хватало.

— Ну, знаешь, кому-то «хватает» — это когда концы с концами свести, а кому-то хочется порой в ресторан сходить. Или в кафе. Ну, не каждый день, но зайти в кафе, кофе взять или поесть, что тебе понравится, тебе бы хотелось?

— Ну, наверное.

— Но для этого нужно ходить куда-то каждое утро, что-то делать. – Леонид Михайлович смотрит мне в глаза и молчит. Он так минутами может. Тут звонит телефон, он, подобравшись, перегибается через стол и со второй попытки достает трубку. Вероятно, специально поставил так телефон, чтобы побольше работать.

**

Однажды в разгар сеанса у девушки с косой случился приступ кашля. Она кашляла сухо, надрывно и очень громко, со свистом втягивала воздух и пыталась задержать дыхание, непроизвольно стонала, не выдерживала и вновь заходилась в припадке кашля. Врач, не меняя тона и темпа, продолжала наговаривать о «ровном, спокойном и несколько замедленном» дыхании. Сама неслышно встала и подошла к девушке. Положила руку ей на лоб. Девушка дрожала в кресле, вцепившись пальцами в подлокотники, лицо ее скривилось как от боли, а по покрасневшим щекам текли слезы.

Через сеанс это повторяется вновь.

**

Старая медсестра молодой: надо уметь благословлять. Благословлять врага особенно: и не хочется, а через «не хочу», через силу. Плюнь и благослови. Я вот сама не умею, сердце противится, но благословляю. И там это все зачтется.

**

На вахте слышу голос: «…получал наслаждение от мучений своей жертвы…». Сестры смотрят передачу про маньяка, в телевизоре под потолком – инсценировка удушения юной девушки грязным белым носком.

**

К врачу в очереди мужчина в костюме, тихий, интеллигентного вида. Где-то здесь достал горячий чай в стаканчике и несет осторожно в руке, но проливает немного на скамейку у стены. Извинившись, достает носовой платок и вытирает разлитое. На следующий день он ложится. Приходит в камуфляже и с орденами, в темных очках. Ощущение, будто вышел из фильма с оранжевыми скалами, рокотом вертолетов и пулеметными очередями. Девятая рота в кукушкином гнезде.

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>