(*нумерация глав в книжном варианте изменена)

Рецензию на роман «Maxximum exxtremum» читайте здесь. Первая из неопубликованных в книге глав — здесь. Вторая — здесь.

Этот день напомнил мне тот – далёкое 17 мая – в третьем часу я, не зная зачем, выдвинулся в центр. Пахнет весной, все куда-то идут… Зашёл в И-нет – тогда ещё мне писали письма издатели, друзья и девушки – сами по себе, я их к этому не подначивал; вышел и пошёл в магазин – тогда ещё у меня были часы (вскоре я потерял их – а с ними и последние навыки социального поведения…), и я хотел поменять в них батарейку…

Конечно, на улице лицом к лицу я столкнулся с ней. Она – как на той фотографии: в той же жёлтой кожанке, какая-то растрёпанная, косметика словно размазанная, и вся вообще не то что не в фокусе, а как будто изрядно пьяная… И с матерью (!), позитивное влияние которой налицо: расклешённые джинсы коричневатого цвета, туфли с длинными острыми носами – всё по последней идиотической моде, которую она всегда так проклинала…

Сказала: надо зайти в институт, в отдел кадров. На входе нас еле пустили – спасибо, что я захватил с собой аспирантское удостоверение и начал представляться, что здесь работаю (она, улыбаясь, словно расплываясь в своём тающем воске, лепечет, что недавно её не пустили сдавать экзамен: «Девушка вы, говорят, куда?! Вы же пьяны! Идите, говорят, домой, а то сейчас милицию вызовем!») Я-ясненько…

Но главное – вместе с мамочкой пригласили в гости. На пирог. Всё так цивильно, как будто мы только вчера мирно расстались, а «белый» – это, бля, вообще сахар!

Конечно, попёрся! (…Я вообще-то не верю в Интернет, в сотовый телефон (в любой момент времени в любой точке пространства ты на связи – это же невозможно, это убивает всю сложившуюся веками систему коммуникации – ни письма не написать, ни посылку не послать, ни на словах не передать, ни историю порассказать, ни на копейку не приврать, ни ратиретов наискать и этим круче стать – ведь можно тут же обратиться к первоисточнику!), а также и в то, что фильмы можно записывать на диск (если бы вам об этом сказали в начале 80-х?! – вот я с тех пор и не верю…), и даже в то, что электронные часы (которые не тикают и в которых нет ни одной шестерёнки – сам проверял!) работают целый год за счёт малюсенькой плоской батареечки – объебаловка, да и только!..)

На кухне. На окне, на столе, рядом с незабываемыми предметами сакральной роскоши – быком-пропедевтикой, ключами с микросхемой — новые, ещё более удивительные и чужеродные диковинки: живой цветок-мухоловка из Голландии, перечница в форме короткого, но внятного фаллоса – с мошонкой и с надписью «HOLLAND», но расписанного почему-то под гжель… И угощает она меня какими-то «мюсли» и непонятным ежевичным «низкокаллорийным» чаем – я этого не выдержу!..

Зельцер сначала была занята, и некоторое время мы с её мамочкой вели довольно презабавный разговор.

— Ну, как там бурёнки?

На той неделе дочка мне звонила, меня не было – я пас коров – ей так и передали. (У нас их стерёгут по очереди – 1 день за 1 корову, то есть в месяц я два дня обычно провожу в чистом поле в окружении этих милых животных…) И вот её маман что-то перепутала и решила, что я, так сказать, пастушок…

— Извините, не совсем понял… – Прошло уже несколько дней, и я уже думать забыл про них, родимых.

— Ну, коровы… Интересно их пасти?

— Что ж тут интересного…

— А чем они сейчас там питаются?

— Травой наверно.

— Да травы-то ещё и нет, только старая, сухая — им сейчас наверно не хватает витаминов?..

— А я откуда знаю?..

— Гм, — она покачала головой — видно было, что она только что открыла для себя, что Лёшечка – даже не то что Толя или Псих с их неисправимыми недостатками, а полный олень и дебилок. Стали молчать и улыбаться.

Тут зашла наша Зельцер и недвусмысленно раскрыла род моих занятий принесённым сборником. Мать рассмеялась, восклицая: «Ах, это этот Лёша!»

— А есть ещё какой-нибудь? – я вперил злобный взгляд в Эльмиру.

Мать завела видно уж заготовленную заранее речь о Сорокине, выпростав заготовленную заранее немецкую газету с письмом всяких русских литераторов в защиту оного.

— Мы в Германнии, как люди цивилизованные, возмущены этим, — объявила она с придыханием.

— То есть, простите, чем? Его произведениями?

— Да нет же! – травлей. Хотя его творчество конечно остаётся весьма и весьма спорно…

— Н-да-да, куда ж без порно-то?.. Я тоже его не чужд, но всё ведь должно быть более духовно, правда? (блять, залез на её текст!).

— Вот именно!
Подоспел пирог – он был не в русском смысле «пирог» – из какой-то тёртой тыквы, тонкий, горячий и непропечёный. Опять пили чай.

— Эля очень талантливая девушка, – зачем-то сказал я, и сказано сие было не в качестве профанации, о которой все вы подумали, дорогие, – это было нечто иное – я почему-то захотел сугубо от себя выразить некоторое одобрение этому Зельцеру (!) – назвать её умной язык не поворачивается, потому что она наделала много глупостей, сказать, что красива – выглядит она сейчас довольно условно, доброй – этот эпитет сам по себе в наше время «не катит» — и особенно на фоне её грубого мата чуть ли не через каждое слово! – а отметить талантливость человека – для меня давно самый привычный комплимент.

— Да?! – неподдельно удивилась мать. – И в чём же её талант – красить губы и ресницы?..

— Ну да, ну да, — как бы спохватился я, усмехаясь.

— Вы, Алексей, как человек культурный и образованный, повлияли бы на Эльмиру…

— Ну так я и пытался. Не сказать, правда, что она схватывает на лету, но кой-чему она от меня научилась…

— Вы, наверное, слишком мягкий…

— Да я очень мягкий, но не в этом дело…

Короче, какие могут быть «отцы и дети», когда сами дети, играясь между собой, запутались в бляцкие сети. А талант её прост и не назван – просто быть такой равнодушной и дрянной — типовая инфернальная женщина для неприкаянного гения…

Она опять размалёвывалась у меня на глазах, собираясь куда-то на улицу.

— Ты простишь меня, Лёшь, Лё-ша-а? — словно спотыкаясь и шатаясь языком, выговорила она, сама спотыкаясь на ровном месте и пошатываясь.

— На колени! – профански произнёс я, указав перстом на пол.

— Я скоро выздоровлю.

— Смотря от чего.

В недалёком будущем, в которое мы так ослепительно-слепо (?????!) верим, в организм женщины будут вживлены нано-датчики, исполняющие специфические функции пояса верности (или памятки для самих этих забывчивых существ) – каждая пенитрация будет фиксироваться наподобие отметки при проходе в метро, и вернувшийся из командировки муж может «снять отчёт» как на кассе, или как будто просматривая распечатку телефонных звонков: допустим, «1.01.78 0:37 М. Сидоров А. П. Неполн./полн. ваг. интр., анал, орал, выход: out. Интенсив-ть (потоотд.) – 34 %. Оргазм (эндорф.) – 52 %. Вероят-ть зач. – 0, 2%. Вирусы и поврежден. – нет. Сбалансир. оценка – 6 из 10» Представляете?! — Сидоров, Сидоров, Сидоров, Сидоров, Сидоров и вдруг – Петров!

Она заулыбалась, подошла ко мне.

— Собачку себе наколола, – глуповато улыбаясь, молвила она и отняла пучок волос, обнажив сзади шею, нагнув головку. – Вот здесь, чтоб мама не увидела… только тсс!

— Это не собачка, доченька, это сфинкс.

— Свинка?

— Сама ты, блять, свинка! Выходит, правду говорят, что сделав раз, человек не успокоится, пока, блять, весь не посинеет!..

(Её руки уже украшают несколько шедевров, самый заметный из которых – змея с цветком и кинжалом).

Конечно, «х-гы-гы», только несколько натужное.

Всё-таки, подумал я, накачивание транками для неё зря не прошло, причём такое ощущение, будто и для мамаши тоже!

Ей кто-то всё звонил на сотовый, мужской голос и что-то говорил порциями по несколько секунд. Её это очень раздражало.

— Значит, у тебя свидание, – сказал я, когда мы вышли в темень и запах весны, агрессивный, как дешёвый парфюм. – А я тогда зачем?

— Ну-у…

— Ладно, желаю удачи.

А я то, блин, всё думал: как же она будет, когда совсем придёт весна?!

— Подожди… — Голосок её дрогнул, глаза вдруг заблестели, подбородок задёргался, и она расплакалась, как девочка — никому она не нужна, никто её не любит…

Я, конечно, не в счёт. Я не смог уйти, стоял около неё, не зная, что сделать. Наконец приобнял её за локти, приговаривая, что «ты ещё молодая, и всё у тебя будет хорошо». Докоснуться до её лица и не тянуло. Я дал ей платок, она, утираясь, выпростала из кармана зазвонивший телефон…

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>