О романе Валерия Былинского «Адаптация» на Переменах было уже много всего. Если вы еще не читали предыдущий выпуск Неудобной литературы, как раз связанный непосредственно с «Адаптацией» и посвященный Вадиму Левенталю, то прочитайте его, вот он (там, в частности, идет речь о том, почему литературные критики предпочитают Прилепина и Елизарова Валерию Былинскому).

Есть ли среди Ваших знакомых писатели, чьи тексты отказываются издавать, хотя эти тексты вполне достойны быть изданными и прочтенными публикой? Если возможно, назовите, пожалуйста, примеры. Каковы причины отказов?

Таким моим знакомым писателем был Фарид Нагим, книгу «Танжер» которого долго отказывались издавать (а часто и просто читать) издательства и журналы. Через несколько лет после написания этот роман все же вышел книгой. Я думаю, что при определенном упорстве автора – и если он убежден, что в его произведении есть что-то стоящее – рано или поздно броня издательств проламывается. Можно, по крайней мере, начать с издания книги за свой счет, как это делал Хэмингуэй в Париже (он даже сам печатал на издательском станке свой первый сборник рассказов). Многое зависит от личности автора. Джек Лондон однажды подрался с редактором журнала, который не хотел ему платить, и получил свои деньги. Писателю необходимо иметь побольше знакомств в литературной среде: это сильно повышает шансы встретить профессионалов, которые поймут тебя и то, что ты пишешь, и возможно, помогут напечататься.

Я думаю, не печатают часто и тогда, если мировоззрение твоего романа чуждо издателю. Однажды, после полуторагодичных попыток издать роман «Адаптация» я позвонил в издательство «Ad Marginem» и случайно трубку взял сам главный редактор Александр Иванов. «Присылайте на мой адрес, — приветливо сказал он мне, — я обязательно прочту и, если меня заинтересует, с вами свяжусь». Не связался. Через какое-то время я написал письмо Льву Пирогову, с которым был незнаком, но он нравился мне как критик. Пирогов мне ответил, и в результате оказалось, что в чем-то наши взгляды на жизнь сходны. А потом и роман (не во всем, правда) ему понравился, он помог мне его издать. Но следует сказать, что до Пирогова я писал и звонил в десятки издательств, встречался с редакторами журналов, которые раньше меня печатали – но никому мой новый роман не нравился, а многие его даже читать не хотели.

Чаще всего по идеологическим причинам отказывают литературные журналы. Например, роман Валерия Осинского «Предатель», который должен был выйти этой весной в одном из московских журналов, запретили печатать. Как пояснили автору: идеология романа в последний момент не понравилась главреду журнала.

И вот еще что. Я полагаю, в конце концов последнее слово все-таки остается за Тем, кто нас всех создал, или, если угодна – нас всех написал (и, вероятно, пишет и правит до сих пор). Именно вот этот Главный Редактор по каким-то своим причинам в последний момент решает, вписывать или не вписывать книгу такого-то автора в свою Книгу. Можно, конечно, потом на том свете спросить у Него, почему не вписал, а? (не смайл).

В чем я твердо убежден – так это в том, что вопрос о личной ответственности за каждое написанное слово должен задавать себе каждый писатель.

А какую книгу считать достойной быть изданной, а какую нет… Об этом трудно судить, несмотря на то, что собственные этические и эстетические предпочтения у меня, конечно же, есть. Например, книгу «Танжер» Фарида Нагима я считаю не очень удачной. Но мне хочется, чтобы на этого писателя обратили внимание, потому что то, что он писал и пишет до и после «Танжера» – сильно, пронзительно, честно.

Вообще, в России дело с изданием книг обстоит особенно плохо. Нет налаженной системы литературных агентств, нет ни прав, ни нормальных гонораров у начинающих авторов, которых практически покупают в рабство минимум на пять лет. Моя знакомая болгарская писательница Мона Чобан за свою первую книгу в мягкой обложке получила гонорар в восемь тысяч евро. Норвежец Питер Хёг (не производитель интеллектуальной лапши типа Акунина и не книгострочитель типа Донцовой, а нормальный писатель) со второй книги получает гонорары в миллионы евро. У нас так возможно? У нас возможна толстенная глухая стена под названием «своя тусовка», в которой не любят чужих. Но на то мы и русские, чтобы штурмовать чужие рейхстаги и менять ход истории. В бой!

Есть ли в литературном произведении некая грань, за которую писателю, желающему добиться успеха (например, успеха, выраженного в признании читателями), заходить не следует? Может быть, это какие-то особые темы, которые широкой публике могут быть неприятны и неудобны? (Если да, то приведите, пожалуйста, примеры.)
Или, возможно, существует какая-либо особая интонация, которая может вызвать у читателя отторжение и из-за которой весь потенциально вполне успешный текст может быть «самоуничтожен»?
Если такие темы и интонации, по Вашему мнению, существуют, то держите ли Вы в уме эти вещи, когда пишете? И насколько это вообще во власти писателя – осознанно управлять такими вещами?

Грань, за которую заходить не следует… Для меня такая грань существует, безусловно. Не хочу ее озвучивать, чтобы не поминать кое-кого без всяких всуе. Общими словами: это граница, за которой начинается соблазн и безнравственность, то, что может травмировать, унизить, развратить человека, особенно молодого. Надо все же думать о «малых сих». Если не отвечаешь за написанные самим собой слова, то тогда зачем вообще писать? Развлекуха, что ли? Способ погордиться? Бред… Писательство – это поступок. Это такое же серьезное дело, как и все остальные человеческие дела. Несем же мы ответственность за выполняемую работу в своей профессии, за воспитание ребенка, за свои слова в разговоре с другими людьми, наконец. Писать надо для того, чтобы постичь в жизни что-то новое, важное – то, что делает тебя лучше, мудрее. И чтобы потом рассказывать в книге об этом тем, кто тебя хочет услышать. Но не только умно и изысканно рассказывать, а с любовью и честью.

Да, в том, что ты пишешь, может быть много неприятных и неудобных вещей для читателя. Или мало – неважно. Причем без всяких заходов за грань. Но если ты чувствуешь, что несмотря на это, в твоем тексте просвечивает что-то по настоящему трогающее сердце – пиши. Пусть тебя пинают, презирают, осуждают – пиши. Пиши и верь. Но помни, что после смерти экзамен сдавать придется. Последний, самый серьезный экзамен. Сам понимаешь, кому. Я не шучу.

Что приносит писателю (и, в частности, лично Вам) наибольшее удовлетворение:

— или более всего Вас удовлетворяет метафизический и психологический факт самореализации – т.е. тот факт, что произведение написано и состоялось (благодаря чему Вы, например, получили ответы на вопросы, беспокоившие Вас в начале работы над текстом)? Достаточно ли для Вашего удовлетворения такого факта или Вы будете всеми силами стремиться донести свое произведение до публики, чтобы добиться первых двух пунктов?

Трудно разделить эти три вида писательского удовлетворения – все они, в общем, важны. Переиначив, можно спросить так: хотели бы вы любить и быть любимым, но совсем не зарабатывать денег? Нет, мясо от души не отдерешь, пока мы живы и живем в городах. Другое дело, что третий пункт – о метафизическом и психологическом факте самореализации – наиболее важен, без него написанное и опубликованное, пусть и признанное произведение, вообще теряет свой смысл. При этом я лично понимаю, что по гамбургскому счету вообще не важно, пишешь ты или нет, признан или не признан. Важны поступки, и необязательно на бумаге, и даже лучше, если не на бумаге. Вообще, пробиваться, как писатель, лучше с молодости. Потому что если к старости не успеешь, то неминуемо начнешь задумываться: а на фига это нужно?

Что Вы думаете о писателях, которые активно себя раскручивают – как лично, так и через друзей и знакомых? Должен ли писатель заниматься этим не совсем писательским трудом?
Если да, то почему?
Если нет, то почему?

Я думаю, в наших условиях заниматься самораскруткой очень даже полезно. Хотя бы еще потому, что в звериных капиталистических условиях писатель просто обязан быть бойцом, воином – иначе его раздавят. Но важно не переборщить и не выглядеть агрессивным болтуном, который на каждом углу громко себя рекламирует и заявляет, что он самый лучший. Тут, даже если ты талантлив, от тебя точно отвернутся. Потому что люди не любят, когда их не любят. А не любя людей – сколько не пиши, признанным не станешь.

* * *

Дальше: Точка бифуркации в литературном процессе («литературу смысла не пущать и уничтожать», – Лев Пирогов)

* * *

Предыдущее:

— Новый Опрос. Вопросы к писателям
— Курьезный Левенталь
— ответы Олега Павлова
— ответы Сергея Шаргунова
— ответы Андрея Иванова
— ответы Владимира Лорченкова
— Где литературные агенты
Более ранние части Хроники (Оглавление) — здесь.

* * *

КНИГИ ПРОЕКТА НЕУДОБНАЯ ЛИТЕРАТУРА:

ВАЛЕРИЙ ОСИНСКИЙ. «ПРЕДАТЕЛЬ»
ОЛЕГ СТУКАЛОВ «БЛЮЗ БРОДЯЧЕГО ПСА»
ОЛЕГ ДАВЫДОВ. «КУКУШКИНЫ ДЕТКИ»
СУЛАМИФЬ МЕНДЕЛЬСОН «ПОБЕГ»
ДИМА МИШЕНИН «МОТОБИОГРАФИЯ»
УШЛЫЙ ПАКОСТНИК. «ДРОМОМАНИЯ»
ПАВЕЛ ТЕРЕШКОВЕЦ. «ДЖАЗ НА ОБОЧИНЕ»

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>