Злой, разрывающийся от ярости, серый в коричневых пятнах молодой пёс, впервые в жизни увидевший на своей территории чужака, жилистого черного кабеля, размером чуть меньше него, изо всех сил рвался к нему на встречу, готовый порвать его в клочья. Но туго обвитая вокруг шеи железная цепь передавливала артерии и не давала приблизиться к незваному гостю. Без тени страха, представляя себе, как чужие клыки вопьются в его мясо, он заводился еще сильнее, еще сильнее рвался в бой, и лаял, лаял, словно сумасшедший, как будто этим криком можно было разорвать цепь. А черный кобель, не спеша, пометив территорию, спокойно сел напротив него, на расстоянии нескольких сантиметров от его залитой пеной пасти и, издевательски ухмыляясь, презрительно его разглядывал.

– Смотри, смотри на меня внимательней. Вот он я, – говорил своими глазами чужак, – сижу перед тобой, на твоей территории, на священной земле, а ты не можешь даже вырвать один единственный волос из моей темной как бездна шерсти. Ты думал, что ты владыка этого двора, но теперь тебе понятно, как легко может любой пес, если захочет, пролезть под этим надежным, как тебе казалось, забором, и спокойно опорочить своей мочой всю твою горячо любимую землю. Ты бессилен что-либо изменить. Ты ничтожен.

Он отвел взгляд, и принялся медленно вылизывать бедро своей правой задней лапы, искоса бросая взгляд на прикованного к цепи пса.

– Так твоя ли это земля? – продолжил свою безмолвную речь черный кобель. – Почему ты решил, что она твоя? Кто тебе дал право ей распоряжаться?

Лай начал срываться на визг, вой, как будто прикованный терпит невыносимую боль, от понимания безысходности своего положения, как будто от этого лая разрывается его сердце, и его кусочки вылетают из пасти вместе с этими страшными звуками. Он чувствовал, как будто весь его мир рушится, и не хотел этого принимать, надеясь каким-то образом разорвать цепь, или хотя бы растянуть ее на несколько сантиметров, чтобы вцепиться в нос этой черной твари, и, притянув ее к себе, перегрызть поганую глотку, и выцарапать эти чудовищные глаза, иначе, чувствовал пес, он просто умрёт от этой раздирающей душу тоски.

– Я знаю, о чем ты сейчас думаешь. Надеешься растянуть цепь, – черная псина на секунду оскалила правый клык, – ты не первый, и не последний. Вы все теряете рассудок, когда я сажусь вот так, перед вами, и смеюсь вам в лицо. Скоро ты выдохнешься, и начнешь молить о том, чтобы пришел хозяин и спустил тебя с цепи, – в его глазах появилась ненависть, – но хозяин не придет. И есть ли он вообще, этот твой хозяин, думал ли ты об этом, жалкий пёс? Видел ли ты его хоть раз?

«Не видел», – вдруг осознал прикованный, и словно подкошенный упал на вытоптанную годами счастливой жизни землю.

– Кто же тогда впустил меня в этот двор и приковал к этой цепи? – без злобы с надеждой вопрошало животное у пса, которого минуту назад было готово съесть живьем.

– Не твое собачье дело, – ответил черный кобель, и медленной рысью побежал прочь, через мгновенье скрывшись за забором.

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>