ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО — ЗДЕСЬ.

В спортзале холодно, мужчины сидят с термосами, каждый сам по себе, они сидят, как Чен Ман Тины или Джеки Чаны. Никто не обязан ни с кем разговаривать. Даже в перерыве. В раздевалке еще собачатся о политике, мужчины должны иметь убеждения. Только с мужчинами мужчина доказывает, что он мужчина. Еврей Серж давит русского Жеку. «Сталин хуже Гитлера!» «Нельзя сравнивать!» Сонм ангелов или расплавленный камень? Слова, чтобы защититься от других, или напасть, что на самом деле одно и то же, подлежащее, сказуемое, дополнение, но когда… когда Олег возвращался с ней с концерта и видел мелкие движения ее лица, что такое лицо? часть тела? нечто большее? ее тело, скрытое под одеждой, под пальто, было так близко, Хопипо и ее лицо, и что-то еще, что? кто? нет, нет, всё вместе, и что-то другое, и кто-то другой, и это, и то, и лицо и…

Хопипо растягивается у шведской стенки, ставя ногу на перекладину, которая еще на одну перекладину выше ее головы. Тянет носочек, нагибает голову, разноцветная заколка в виде дракона туго схватывает ее пепельно белые волосы. За всю тренировку она даже ни разу не посмотрела на Олега, она жадно ловила каждое слово Мастера, она старалась попасться ему на глаза. Олег видел ее лицо, когда Мастер работал с Алисой в паре.

* * *

Олег смотрит, как Хопипо растягивается, — как кошка, собака, самка хищного экзотического животного. Не только он один, взгляды всех мужчин жадно устремлены на Хопипо. Она не спеша опускает ногу, и вдруг несколько раз легко бьет мыском в висок воображаемому противнику. При чем здесь тарантул? Это женщина Мастера, а ты просто щенок, иглоукалывание, массаж, прижигание полынными сигарами, ты умер семь лет назад, Олег, на кушетке, где было вырезано отверстие для головы, чтобы лежать лицом вниз, чтобы дышать лицом вниз, глядя на паркет и на перекладину в виде креста между ножками кушетки, слушая индуистские мантры, бог Шива любит танцевать, разрушая и создавая миры, а ужик совсем не ядовитая змея, это на гадюках красивые завораживающие узоры, у ужиков же два желтых пятнышка, как от иглоукалывания, как от точечного массажа или прогревания полынными сигарами, только надо знать на какую точку нажать, это называется актопунктура, боксы пустоты, Олег, гранитные боксы пустоты…

Они все же становятся в пару. Лицо Хопипо непроницаемо, как у арийца.

— Хай.

— Хай.

Перед Олегом юноша-спартанец. Где Хопипо? Локоть ломается на откате, да, надо бить вот сюда, слегка вытягивая.

Мастер рядом, он показывает ей на теле Олега, как ломать. Они говорят на беглом английском, и Олег не понимает почти ни слова. Но он понимает, что это на нем, на его теле сейчас отрабатывают, еще и еще раз, как будто у него, у Олега, тысяча рук, как у Шивы, как у Вишну. Мастер показывает, куда бить и как бить, проводя волну смертоносной энергии ци, используя момент импульса тела Олега, чтобы расколоть тело Олега. Сначала локоть, а потом, когда Олег упадет, вот здесь, где выпирает его шейный седьмой позвонок.

Хопипо серьезно кивает, она снова тянет, растягивает и… легкий щелчок, от которого должен сломаться сначала локоть. Ее безжалостные раскосые глаза, бесстрастный юноша-убийца. Где Хопипо? Они же вроде занимались тайцзи? Она же так смешно, так весело отпрыгивала?

Мастер показывает на теле Олега, как его – тело Олега – надо безжалостно разрушать. Вот сюда, потом сюда, и вот так. Теперь Хопипо стоит рядом, а в пару с Олегом… становится сам Мастер. Его большая красная рука и маленькие беленькие пальцы Олега. Олегу кажется, что он касается тела коня, через красную руку Мастера он чувствует чудовищную скрытую силу. Он боится смотреть Мастеру в глаза. Он же хотел его победить?! Олег знает, что Мастер знает, что Олег хочет его женщину, что он ходил с ней на концерт. Не надо было ходить с ней на концерт, Олег. Зачем ты ходил с ней на концерт, Олег? Как ты посмел пригласить на концерт женщину Мастера? А-аа, ты думал, что Мастер не догадается, ты думал, что Мастер теперь с Алисой! Так вот запомни, Олег, заруби себе на носу, Олег, что у Мастера может быть много женщин, а у тебя, Олег, как и у Жеки, да как и у Сержа может быть только одна. На твоем теле четырнадцать точек, Олег, четырнадцать смертельных точек, куда даже не надо бить, куда достаточно просто нажать и твое тело будет само ждать своей смерти, завтра, послезавтра или когда-нибудь. Священная энергия ци в такое-то время, в таком-то месте, пройдет через такой-то меридиан, — так движется по небу Луна, Венера, Марс и Меркурий. Мастер знает карту планет и карту созвездий, Мастер знает знаки Зодиака. Все исчислено на небесах, Олег, и — каждому свое.

Хопипо усмехается, Мастер что-то сказал ей по-английски. Да-да, Хопипо кивает, теперь она поняла, как оттягивать, как достаточно лишь слегка, да, оттягивая, и слегка. Просто легкий щелчок…

Мантры Шивы, мантры Вишну, Олег лежит на кушетке лицом вниз. Сладкий дым от полынной сигары. Бурятский врач прижигает, но не касается, точки — цзи-цюань, цин-лин, шао-хай… Иисус Христос был распят на кресте. Иисус Христос был распят семь лет назад на иудейской горе названием Голгофа. Странная оптика, мнимый фокус, как говорил еще Леви-Стросс. На стене медицинский плакат. Человек без кожи, линии меридианов, точки актопунктуры, вены и капилляры, по которым течет кровь.

Бурятский врач нажимает на позвонки, проводит ладонями, проминает пальцами, разглаживает, поднимает руки Олега, прожимает, гонит к ладоням кровь, давит на «да-чжун» и — переходит к иглоукалыванию. Тонкие иглы встают вдоль позвоночника, усеивают поясницу, укалывают локти, входят под колени. И еще два тихих укуса там, где у ужиков желтые пятнышки. По которым их можно отличить от гадюк.

Жена ждет в коридоре. Она такая хорошая, милая, маленькая. Потом они пойдут в фито бар и будут пить там имбирный чай.

— Знаешь, однажды в детстве я играла в футбол…

На следующий год они купят домик в деревне. Олег будет красить забор, а жена – кормить с руки чужую собаку. Чужую добрую собаку.

* * *

В машине Жека говорит, что они живут втроем — Мастер, Алиса и Хопипо.

— Это называется шведская семья, — вздыхает Жека.

Он всегда все узнает первым. Слесарь он только на земле. Олег едва не врезается в фольксваген-гольф.

— Хопипо, Мастер и Алиса — втроем?!

— Да, — говорит Жека, — это мы русские дураки…

В четверг из пустоты появляется старый друг, нет, не итальянец, не Антонио. Даже не друг, а скорее приятель, который должен стать старым новым другом, или новым старым приятелем. Они случайно встречаются на выставке книг. Книги теперь не читают, а разглядывают, вертят в руках. Автор известный или неизвестный? Сколько стоит? И покупают, или не покупают. Старый приятель выглядит плохо, бледный, маленькое лицо, раньше лицо его было больше, а теперь он чем-то напоминает кролика, от него ушла жена, он перенес инфаркт. Да плюс этот небольшой флюс, старый приятель намекает купить ему в буфете пятьдесят грамм.

«Вот видишь, кому-то хуже, чем тебе, Олег».

А ведь когда-то они были соперниками. Олег даже вонзил нож в его фотографию, когда случайно открыл на кухне модный журнал. А теперь надо пожалеть, искупить вину, ведь это из-за ножа. Нет, не флюс из-за ножа, а инфаркт… Олег покупает приятелю пятьдесят грамм, а потом еще пятьдесят. Больше после больницы нельзя. Ну, разве только еще пятьдесят. Олег рассказывает про тайцзи. Да толкается в спортзале с молодыми конями, они младше его, все занимались лет по десять, но ничего, знаешь, как-то так ничего, по крайней мере, чувствуешь себя мужчиной. А с работой? С работой нормально, хоть и офис, но есть еще и заказы, да есть и заказы для себя. Конечно, Олег не говорит про деньги жены, и про то, как тяжело общаться с этими самодовольными менеджерами. Но ведь он пожалел приятеля, а мог бы высокомерно пройти мимо, а он вот купил ему пятьдесят, а потом еще пятьдесят, и еще пятьдесят, и ни чего-нибудь, а Хеннеси. Да, с некоторых пор Олег пьет только Хеннеси. Олег совсем не помнит, что когда-то они были соперниками, что старый приятель все же стал известным художником, в отличие от него, от Олега. Но Олег благороден, он настоящий христианин. Конечно, он может посмеяться над самим собой в глубине души, как Иисус Христос. Они договариваются выпить как-нибудь еще. Да, пожалуй, Олег сможет поделиться кое-какими заказами. Работа, в общем, нехитрая, работа, в общем-то, дрянь, да, обычная оформительская дрянь.

— Ты же замечательный художник, — почти вскрикивает старый приятель, благодарно пожимая Олегу на прощание руку.

Старый приятель не в меру искренен.

* * *

Холодная постель, туманная голова, триста грамм Хеннеси, завтра опять оформлять офисные панели, препираться с менеджерами, каждый из которых просто хочет настоять на своем, самоутвердиться за твой счет, а интересы фирмы — только предлог… А вечером тренировка. Чудовищное тело Мастера, тело коня. Может, не ходить, может, лучше бассейн? Там проще — не касаясь и по соседним дорожкам.

А как же Хопипо?

* * *

У каждого мага свой ритуал, как это сказано в какой-то книге. Олег вспоминает тело Мастера. Белый хуй поднимается в его воспаленном воображении. Нет, это не Мастер, а Олег с Хопипо полетят на Гавайи, и будут жить на Гавайях в бунгало из тростника. Олег будет работать простым слесарем, они будут жечь костер под пальмами и смотреть на звезды…

Хопипо тянется у шведской стенки, тело Хопипо растягивается, удлиняется, кожа на ее спине становится все темнее, и постепенно на коже проявляется фантастической красоты узор. Олег спит, Хопипо скользит в его раскрытый рот, проникает в горло, и, извиваясь, движется там, в темноте его тела.

«Где сердце Олега?»

Хопипо быстро поднимается по перекладинам, висит, спрыгивает, и, заметив, что Мастер выходит покурить в коридор, перестав разговаривать с Алисой, быстро бежит вслед за ним в коридор. Олег просит термос у Чен Ман Тина, у Джеки Чана, у Майкла Тайсона, и чемпионы тайцзи, карате и американского бокса благородно предлагают ему перед поединком чай. Олег должен победить Мастера!

* * *

Во вторник Хопипо неожиданно приветлива. Она улыбается, начинает его учить, как правильно переносить вес на заднюю ногу.

— Ньет, не так, а вот так.

Она улыбается.

— Вот так?

— Ты должен отклоняйся, чтобы побеждать своей слабость.

* * *

Он ждет ее у выхода из спортзала, он нервно курит. Они выходят втроем, Хопипо с Мастером, чуть сзади скользит Алиса. Мастер что-то импозантно рассказывает, вне спортзала он светский в общем-то человек, как никак американец, сын богатых родителей, акции нефтяного концерна, лучший ученик Чен Ман Тина, прямая линия Ян Чен Фу. Мастер изучал дзен у Судзуки, а легендарный гитарист Рэнди Роадс его лучший друг. Да он и сам неплохо играет на тибетском бубне, у него было много, очень много женщин. Мастер добр, как Иисус Христос. Спускаясь по ступенькам, он светло, чисто улыбается Олегу. Но ведь Иисус Христос — Олег?! Не может же быть два Иисуса! Царство, разделенное само в себе, обречено на гибель. Олег знаками показывает Хопипо, что он хочет ей что-то сказать. Мастер делает вид, что не замечает его бестактности. Увы, всех и всегда выдает лицо. Голая незащищенная часть тела. Хопипо не может скрыть своего удивления. Олег видит какую-то странную радость на ее лице. И, оглядываясь на Мастера (тот все же деланно улыбается), она подходит к Олегу.

— Почему ты позвать меня?

— Я подумал… может, мы как-нибудь сходим в кафе?

— А ты не мог говорить мне об это на тренировка?

Она учит его считать деревья. Ее раскосые глаза, совсем другая сейчас, как лань, которая дрогнет и вот-вот побежит к своему охотнику, который будет камлать на бубне, пока лань не опустится перед ним на колени и тогда охотник что-то быстро вонзит ей в грудь, а потом будет есть ее тело, пить ее тело, сосать ее тело, поедать медленно, запивая красным вином… сосать через белый хуй.

— Ну, так мы идем? — говорит Олег, как будто Мастера нет рядом, и до Мастера не доносятся его слова.

Хопипо усмехается, она молчит и, быть может, в первый раз разглядывает Олега с интересом. Мастер подождет у ворот. Алиса заводит мотор «тойоты».

Чего ты хочешь, Олег? Это же нелепо. Тебе действительно нужна Хопипо или… Каждый раз прорваться становится все труднее. Ловушки для снов. Ни шага в сторону. Но у тебя еще есть шанс, Олег, последний, но шанс. Если бы не эти менеджеры…

— Хорошо, — говорит быстро она, усмехаясь куда-то в сторону. — В четверг на следующая неделя.

И поворачивается, и спешит. Как ни в чем не бывало подбегает к Мастеру, как кошка, собака, самка леопарда, а теперь еще и как лань, улыбается, лжет, нет, ничего не случилось, конечно же. Они отъезжают на «тойоте камри», шикарная огромная машина Алисы, не то, что какой-то драный «хундай», на котором отъезжает минут через пять Олег. По-французски это называется — любовь втроем, по-шведски — шведская семья. А по-русски? Алиса, Хопипо и посередине Мастер. Или сбоку Мастер. Или сзади… Олег будет спать со своей маленькой женой, представляя, что спит с Хопипо, что под ним Хопипо. И тогда у него получится подряд три раза. Он станет Мастером. Главное, не терять чувства юмора, Олег, как говорили старые учителя тайцзи.

Лифт опускается вниз, лифт опускается все ниже и ниже. Шахта бездонна, она ведет в центр Земли, она проходит насквозь, теперь лифт поднимается и снова выходит на поверхность, но совсем в другом доме, на другом первом этаже, другом втором.

— У тебя было… с Машей? – спрашивает старый приятель, новый друг.

Флюс прошел, но друг по-прежнему похож на кролика. Они слегка выпивали у Олега дома. Новому другу очень понравилась Олегова жена, он с нескрываемым интересом разглядывал ее маленькие груди, проступающие из-под маечки. В общем-то, они чем-то похожи, Олег и его новый друг, наверное, поэтому Олег его и пожалел. Получается, что Олег пожалел не друга, а себя? У друга мама, а у Олега, хоть и маленькая, но жена. Олег явно христианин, он любит самоуничижение, а друг, конечно, язычник, он любит преувеличивать, он считает себя гораздо более известным, чем он есть на самом деле. У каждого своя психотерапия. Похоже, Олег преследует в себе маленького мальчика, он хочет сделать ему больно, только вот непонятно, за что он хочет заставить мальчика умереть? Чтобы самому стать мужчиной? Всегда нужна чья-то смерть, и если ее не находишь рядом, то приходится искать в себе.

— У тебя было с Машей? – снова спрашивает старый новый друг.

Они стоят у лифта или уже опускаются, какая разница, вверх или вниз, вперед или назад. Олег молчит. Друг отвечает, не дождавшись ответа, рассказывает сам себе, как-никак четыреста грамм Метаксы. Оказывается, друг хорошо знает Машину мать, он познакомился с их семейством семь лет назад и с тех пор часто бывает у них дома.

— Маша, конечно, была красивая девушка, — продолжает друг, — но ведь они все так быстро стареют.

Он рассказывает, что она, увы, тоже так и не стала художницей, ей не повезло с мужем, но ведь она фригидна, хотя это же лечится, это же психологическая проблема, сколько раз он обсуждал это с ее матерью, у него есть знакомые доктора, да он и сам когда-то лечился, пардон, учился на доктора…

— Так у тебя с ней было? – спрашивает в третий раз друг. – Как… она?

Лифт останавливается, они выходят в открытом космосе, среди звезд, мусорных баков, пролетает какая-то колокольня, облёванная Венера, мальчик хочет заплакать, мужчина не может ударить в лицо.

Почему Олег не сказал, что он любил ее?!

Он помогает другу спуститься по ступенькам, осторожно придерживая за локоть, он сажает друга в вагон метро. Он всегда заботится о других, не о себе. Настоящий христианин.

— Слушай, у тебя такая красивая жена, — говорит друг, покачиваясь. — У нее нет какой-нибудь подруги не замужем? Может, мы как-нибудь соберемся…

Двери закрываются, клетка с другом медленно уходит в туннель. Друг будет дрочить вечером в туалете, вспоминая жену Олега, а Олег будет трахать в постели свою жену. Только вот кого он будет вспоминать на этот раз? Хопипо или Машу?

* * *

Красная шапочка, она выходит вместе с медведем. Медведь бьет себя лапами в грудь, как Кинг Конг. Медведь ревет, разламывает небоскребы, растягивает поезда, разрывает вагоны, раскалывает скалы, в которых проходят туннели. Медведь хочет снова найти Красную Шапочку. А Маша ест мёд и улыбается, как птица. Она летит, даже если и не движется, она падает, даже если и не летит. Кто знает предлоги, пусть назовет, а потом спросит, куда ведут части речи? Туда, где всё должно быть приобретено? Или туда, где всё должно быть потрачено? Семь лет назад, когда они с Олегом спускались по тропинке с горы Карадаг, когда снимали домик в Коктебеле, где еще, помнишь, было затмение солнца.

Но ведь ей было с тобой хорошо, Олег, ей было с тобой хорошо… ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>