В конце ноября на российском книжном рынке появился новый роман Мишеля Уэльбека «Покорность». По трагическому совпадению, некоторые элементы вымышленного сюжета книги недавно стали реальностью…

Пожалуй, «Покорность» — самый скучный роман Мишеля Уэльбека. Он скучен настолько, насколько может быть скучна схематичность предопределенных исторических процессов, имеющих свое начало, стадию процветания и завершающий этап декаданса. Роман напоминает скорее доклад филолога, чем художественное произведение. Между тем, даже в этом изнуряющем формате Уэльбек остался самим собой – жестоким, циничным, откровенным до неприличия и очень, очень печальным автором.

Как известно, именно в день появления романа «Покорность» на прилавках книжных магазинов Франции, а именно 7 января 2015 года, в редакцию сатирического журнала «Шарли Эбдо» ворвались неизвестные и расстреляли двенадцать сотрудников скандального издания. После этого чудовищного происшествия в отношении Мишеля Уэльбека со стороны государства были предприняты особые меры безопасности из-за угрозы покушения на его жизнь террористами-исламистами. Выход же российского варианта романа «Покорность» ознаменовался парижской бойней, случившейся накануне, 13 ноября. Окружающая реальность и автор самых убедительных современных антиутопий словно соревнуются в рейтинге популярности: кто выдумает сюжет покруче.

Исламские экстремисты и обычные мусульмане недовольны романом «Покорность». Они посчитали его оскорбительным. Действительно Уэльбек дал повод для такой реакции, изобразив современный активно интегрирующий в Европу ислам, так сказать, некорректно. Однако гораздо большую обиду на Уэльбека должны испытывать сами европейцы, конкретнее, французы, а еще конкретнее – французские интеллектуалы, ставшие излюбленной мишенью для изуверской критики популярного автора. Если называть вещи своими именами, по романам Уэльбека кочует неприкаянное окультуренное, но очень слабовольное животное с высшим образованием, а иногда и с научной степенью. С одной стороны, это существо стремится к элементарным удовольствиям, прежде всего, к плотским, а с другой, панически боится грядущей всеразрушающей старости и неизбежных болезней; этот субъект вроде чувствует себя прямым носителем великих культурных традиций Западной цивилизации, и в тоже время он не может устоять перед соблазнами насквозь инфантилизированного общества потребления. Homo houellebecqus – «человек уэльбековский» — иногда пытается, да не может поверить в Бога, так как он слишком умён для того, чтобы принять веру без сомнения и слишком слаб, чтобы эти сомнения преодолеть. При этом его душу точит панический страх смерти и одиночества. Конечно, Уэльбек пишет о себе, ибо выкладывая собственные фобии на бумагу, можно на время от них отделаться. Трудно поверить, что этот автор, столь убедительно изобразив пугающее рефлексивное брожение, к нему непричастен.

Разумеется, «Покорность» — это еще один удар под дых европейской либеральной сказке под названием «Свободное демократическое общество». Изредка выпуская романы, Уэльбек разрушает европейские святыни одну за другой. Вернее, отпевает их. Культ вечной молодости низвержен («Платформа»), атеизм и научный прогресс помогают человеку смастерить ад на земле («Возможность острова»), современное искусство перерождается в кровавую бойню («Карта и территория»). И вот теперь Уэльбек добрался до толерантности — святая святых западного гражданского общества.

Сюжет романа незамысловат. На выборах 2022 года во Франции побеждает вымышленный лидер партии «Братство мусульман» Мохаммед Бен Аббес, а социалисты и националисты во главе с Мари ле Пен, так и не сумевшие найти между собой согласия, с треском проигрывают. Начинается стремительная, но не насильственная исламизация Франции. А о каком насилии может идти речь, если мусульмане пришли к власти демократическим путем? Времена арабских военных завоеваний остались в далеком прошлом. А нынче все решается цивилизованно и добровольно. Исламизация Франции по Уэльбеку гораздо мягче и цивилизованней, чем тот же процесс, описанный в романе Елены Чудиновой «Мечеть Парижской Богоматери (2005 г.). Примечательно, что российская писательница опередила Уэльбека на целых десять лет, создав ту же самую антиутопию, только из других более прямолинейных и наглядных деталей. Оказавшись в условиях нового порядка, главный герой «Покорности», сорокачетырехлетний литературовед Франсуа, окончательно лишается смысла жизни: он теряет преподавательское место в Сорбонне, университете, купленном саудовскими миллионерами. Эта неприятность лишает его доступа к телам молоденьких студенток, которые раньше периодически оказывались в его постели. Ситуация патовая. В отчаянии он бросается в объятия дорогих проституток и на одном дыхании пишет предисловие к новому собранию сочинений французского писателя Жориса Карла Гюисманса. Но все тщетно. Роскошные сотрудницы эскорт-агентства не приносят удовлетворения, а творческая работа — радости. Франсуа с ужасом думает о своем незавидном будущем. Панику усугубляет смерть родителей, с которыми Франсуа не разговаривал несколько лет даже по телефону (излюбленный мотив Уэльбека, явно доставшийся ему в наследство от Альбера Камю: «Сегодня умерла мама. А может быть, вчера – не знаю»). Ощущая кромешную пустоту, которой в итоге обернулись родительские жизни, Франсуа понимает: ему уготована еще более страшная доля. Друзей у Франсуа нет и быть не может. Единственный человек, которого он с большой натяжкой может считать своим другом, – писатель Гюисманс, умерший в самом начале прошлого столетия. Именно подражая ему, невидимому «другу» и герою своих научных изысканий, Франсуа отправляется погостить в знаменитый католический монастырь. Но его попытка обрести душевный покой и уверенность в завтрашнем дне в лоне церкви заканчивается фиаско. Рациональный современный интеллектуал, склонный к умеренному пьянству, неумеренному курению и разнообразной насыщенной сексуальной жизни, буквально сбегает из древней обители. В итоге он оказывается пришпиленной холодной безысходностью «к подушечке», как мотылек булавкой энтомолога.

«Впервые в жизни я задумался о Боге, — размышляет Франсуа, — всерьез рассматривая возможность существования некоего Создателя, наблюдающего за каждым моим поступком, и моя первая реакция была вполне определенной: я просто испугался. Понемногу мне удалось успокоиться, призвав на помощь ром и убеждая себя, что я, в общем, личность весьма незначительная и у Создателя хватает других дел и т.д., но все-таки я никак не мог избавиться от кошмарной мысли, что, заметив внезапно мое существование, он протянет карающую длань, и у меня, например, обнаружится рак челюсти, как у Гюисманса, курильщики вообще часто ему подвержены, вот Фрейд тоже, кстати, да, именно, рак челюсти, очень похоже на правду. И что я буду делать, когда мне удалят челюсть? Как я выйду на улицу, отправлюсь в супермаркет, как буду что-то покупать, выдерживая сочувствующие и брезгливые взгляды? А если я сам уже не смогу выйти за покупками, кто сделает их за меня? Ночь предстояла долгая, и я чувствовал себя трагически одиноким. Хватит ли у меня элементарного мужества покончить с собой? Совсем не факт».

Выход у Франсуа один – стать мусульманином. Ведь ислам сулит французскому одаренному неофиту не столько духовное и душевное блага, сколько блага материальные: щедрая зарплата в мусульманской Сорбонне и (главное!) узаконенная полигамия. И, хотя Уэльбек не ставит в романе точку, литературовед, похоже, принимает предложение ректора-мусульманина, принявшего ислам. Интересно, что акт соблазнения ректором Франсуа выполнен по классической схеме охмурения циничным ловеласом целомудренной женщины. Наверно именно так литературовед в свой доисламский период и соблазнял студенток, а теперь сам оказался в роли невинной ломающейся девушки, стоящей перед сложным выбором. Ректор-мусульманин сулит Франсуа разные блага, ради того, чтобы он отдался, покорился новой религии.

Иначе говоря, современный свободный европейский человек вынужден пожертвовать своей свободой (а по Уэльбеку, ислам – это каскад суровых воинственных ограничений) ради сохранения привычных удовольствий и продолжения дальнейшей стабильности. Мышеловка захлопнулась! Великая христианская цивилизация шмякнулась с кровати в доме престарелых и начался мусульманский ренессанс — беспощадный, энергичный, прямолинейный, как удар лома, против которого, говорят, нет приема.

Так за что же французские мусульмане так рассердились на Мишеля Уэльбека? Он же не обвиняет их в деградации Европы. Может быть, за то, что в одном из своих интервью Уэльбек назвал ислам «Самой тупой религией»? Так в тот момент он был, по свидетельству некоторых очевидцев, просто пьян. Кроме того «тупая» не значит, слабая или немощная, каковой сегодня является религия гражданских прав и свобод, мягко обволакивающая острые умы её западных последователей.

Мишель Уэльбек подарил миру одну из самых истошных антиутопий, оскорбив в первую очередь Запад. Однако события тринадцатого ноября сего года, похоже, ставят на этой кошмарной антиутопии крест (точно не полумесяц… хотя, как знать…). Не исключено, что террористические акты, совершенные недавно в Париже, закончат затянувшийся период толерантности, и направят исламизацию (или деисламизацию Франции) по другому, недемократическому сценарию. А цивилизованный вариант развития европейской истории останется на страницах пронзительного, грустного, созерцательного, страшного романа «Покорность», название которого можно воспринимать, как один из переводов термина «Ислам».

19.11.15

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>