От редакции: Алан Уотс (Alan Watts, 1915-1973) – культовый британский философ, значительно способствовавший проникновению восточной философии и духовной традиции на Запад. Предлагаем вашему вниманию перевод одной из его лекций. «Миф о Себе» — лекция из цикла «Дао философии» (1972 год). Она посвящена глубинным тайнам того, что мы считаем своим «я», ощущению эго, и того, кто мы на самом деле; дается сравнение Западной и Восточной мифологии о том, что такое «я». Был ли мир (и мы) создан Богом в соответствии с определенным планом? Или же человек — просто побочный продукт действия слепых сил вселенной?
Перевод выполнен Александром Конопко. Оригинальная аудиозапись лекции – под текстом.

Я считаю, что мы, в случае если честны с собой, можем сказать, что самая увлекательная проблема в мире заключена в вопросе «Кто я?» Что вы имеете в виду, что вы чувствуете, когда произносите слово «Я»? Я сам. Я не думаю, что существует более захватывающая проблема. Это так таинственно, так неуловимо. Потому что то, кто я есть в своей глубинной сущности, ускользает от моего взгляда почти так же, как я не могу смотреть прямо в свои глаза без использования зеркала, не могу прикусить свои зубы, не могу ощутить вкус своего языка. Именно поэтому в вопросе о том, кто мы есть, всегда есть элемент глубокой тайны. Эта проблема очаровывала меня много лет, и я много думал об этом. Что вы подразумеваете под словом “я”?

Существует определенный консенсус по этому поводу, соглашение, особенно среди представителей западной цивилизации. Большинство из нас чувствуют, что я это “я” — мой собственный источник сознания. «Я – центр осознания и источник действия, который находится в середине кожаного мешка». Поэтому у нас есть представление о себе как об эго, заключенном в кожу.

Забавно отметить, как мы используем слово “я”. В повседневной речи мы не привыкли говорить «я — это тело», мы скорее говорим: «у меня есть тело». Мы не говорим «я бью свое сердце» так же, как мы говорим: «я хожу, я думаю, я говорю». Мы чувствуем, что наше сердце бьется само по себе, и это не имеет отношения к моему “я”. Другими словами, мы не считаем себя идентичными своему физическому организму, мы считаем себя чем-то внутри него. Большинство западных людей обнаруживают свое эго внутри своих голов. Вы находитесь где-то между вашими глазами и между вашими ушами, а остальные части тела болтаются, привязанные к этой точки отсчета. Это не так в других культурах. Когда китаец или японец хочет определить местонахождение своего центра, он указывает здесь [сердце / грудь], а не здесь [голова]. Здесь то, что японцы называют kokoro, или китайцы называют xin — ум сердца. Некоторые люди указывают свое местонахождение в солнечном сплетении.

Но, по большому счету, мы находимся за глазами и где-то между ушами, как будто внутри купола черепа находится штаб-квартира, как в SAC в Денвере. Там сидят люди, окруженные экранами радаров и всевозможными устройствами, наблюдающие за движениями самолетов по всему миру. Таким же образом, мы думаем о себе как о маленьком человечке внутри своих голов, у которого есть наушники — то есть уши — и у кого есть телевизор перед ним — то есть глаза — и всевозможные электроды, которые управляют руками, ногами и так далее. Перед ним панель с кнопками, циферблатами и прочим, поэтому он более или менее контролирует тело. Но он и тело это разные вещи, поэтому я отвечаю только за то, что называется преднамеренными действиями. В отличие от непроизвольных действий тела, которые со мной случаются. Они меня принуждают к чему-то, но одновременно с этим и я могу до некоторой степени принуждать свое тело.

Я пришел к выводу, что это некое усредненное представление о себе. Посмотрите, как дети под влиянием нашей культурной среды задают вопросы: «Мама, кем бы я был, если бы моим отцом был кто-то другой?» Видите ли, из нашей культуры ребенок получает представление о том, что отец и мать дали ему тело, в которое он попал в какой-то момент — было ли это моментом зачатия или рождения. Во всем нашем мышлении существует идея, что мы — душа, духовная сущность, заключенная в теле, и что мы смотрим на мир, чуждый нам. По словам поэта Хаусмана: «I, a stranger and afraid. In a world I never made». (Я испуганный странник в мире, который не создавал.) Поэтому мы мыслим реальность, как нечто противостоящее нам. Факты даны нам откуда-то извне. Мы рождены, чтобы быть островком сознания, запертым в кожаном мешке, сталкивающимся с миром, который глубоко нам чужд, в том смысле, что то, что находится вне меня, это не я. Это создает фундаментальное ощущение враждебности и отчужденности между нами и так называемым внешним миром. И поэтому мы продолжаем говорить о покорении природы, о покорении космоса и видим себя в некой битве против мира, который находится вне нас.

Я скажу больше об этом в следующей лекции. Сейчас я хочу исследовать это странное чувство изолированности себя. На самом деле, абсолютно абсурдно говорить, что мы “пришли в этот мир”. Мы этого не делали, напротив, мы вышли из него. Как вы думаете, что мы такое? Предположим, что мир – это дерево. Вы – это листья на его ветвях? Или вы стайка птиц, которые поселились на мертвом старом дереве, прилетев откуда-то извне? Конечно, все, что мы знаем о живых организмах с точки зрения наук, показывает нам, что мы вырастаем из этого мира, что мы — каждый из нас — это то, что вы могли бы назвать проявлениями, симптомами состояния вселенной в целом. Однако, это не то, во что мы сегодня верим. На протяжении веков западный человек находился под влиянием двух великих мифов. Когда я использую слово «миф», я необязательно имею в виду «ложь». Для меня слово «миф» означает великую идею, с точки зрения которой человек пытается осмыслить мир. Это может быть идея, это может быть образ.

Итак, два образа, которые наиболее глубоко повлияли на западного человека, это, во-первых, образ мира как артефакта — как стол плотника или горшок, сделанный гончаром. Действительно, в Книге Бытия появляется идея, что человек изначально был глиняной статуэткой, сделанной из глины Господом Богом, который затем вдохнул в эту глиняную статуэтку жизнь. Этот образ глубоко повлиял на всю западную мысль. Все вещи, все события, все люди, все горы, все звезды, все цветы, все кузнечики, все черви — все — являются артефактами; они были сделаны. И поэтому для западного ребенка естественно сказать своей матери: «Как я был сделан?» Это было бы неестественным вопросом для китайского ребенка, потому что китайцы не думают о природе как о чем-то сделанном. Они смотрят на это как на то, что растет, и эти два процесса отличаются друг от друга. Когда вы делаете что-то, вы собираете это из частей, вы собираете детали или вырезаете изображение из дерева или камня, последовательно продвигаясь снаружи внутрь. Но процесс роста происходит совершенно иначе. Ничто не собирает себя из деталей, растущее расширяется и постепенно усложняется, расширяясь наружу, как цветущий бутон, семя, превращается в растение. Но мы на Западе уверены, что мир — это артефакт, его создал небесный архитектор, плотник или художник, который досконально знает, как это было сделано.

Когда я был маленьким и задавал много вопросов, на которые моя мать не могла ответить, она в отчаянии восклицала: «Дорогой, есть вещи, которые нам не дано знать». Когда я сказал: «Хорошо, но мы когда-нибудь узнаем?», и она сказала: «Да, когда мы умрем и попадем на небеса, все станет ясно». И я привык думать, что в те дни на небесах мы все будем сидеть вокруг престола благодати и говорить Господу Богу: «Теперь объясни, почему ты так поступил? И как тебе это удалось?” И тогда он все объяснит и даст ответы на все вопросы. Потому что так мы обычно, в бытовом богословии, понимали Господа Бога: Он — это создатель, который знает все. И если вы спросите Господа Бога: «Какова высота горы Говерла с точностью до миллиметра?», то он точно вам ответит на этот вопрос. Космическая Википедия.

К сожалению, этот образ, или миф, стал слишком давящим для западного человека. Это было удручающе: чувствовать, что некий бесконечно справедливый судья видит вас насквозь и знает каждый ваш шаг. У меня есть подруга, она новообращенная католичка. В своей ванной комнате на трубе, соединяющей бак с сиденьем унитаза, она повесила изображение глаза в треугольной рамке. А внизу, готическим шрифтом, написано: «Ты видишь меня, Бог». Везде этот глаз смотрит, смотрит, смотрит, смотрит, смотрит и судит тебя. Так, что ты всегда чувствуешь, что никогда бываешь один. Старый джентльмен наблюдает за тобой и пишет заметки в своей записной книжке. Такой образ оказался слишком давящим и гнетущим для Запада. Мы должны были избавиться от этого. И вот вместо этого у нас появился другой миф: миф о чисто механической вселенной.

Это идея возникла в конце 18-го века, затем приобретала все большее влияние в течение 19-го века, и затем 20-го века, так что это то, во что мы сегодня верим. Очень немногие люди сегодня действительно верят в Бога в старом смысле. Они говорят, что они верят, но они на самом деле просто надеются, что Бог есть. Они в действительности не верят в Бога. Они страстно желают, чтобы он был, и чувствуют, что должны верить, что это так, но идея о том, что вселенной управляет этот чудесный старый джентльмен, уже не правдоподобна. Не то, чтобы кто-то это опроверг, но это просто почему-то не соответствует огромной бесконечности галактик, огромным световым годам между ними и так далее. Поэтому вместо этого стало модным — и это не что иное, как мода — верить, что вселенная тупа; примитивна. Интеллект, ценности, любовь и прекрасные чувства находятся только в сумке человеческого эпидермиса, а вне этого — просто хаотическое, глупое взаимодействие слепых сил.

Например, с легкой руки доктора Фрейда, нам известно, что биологическая жизнь основана на чем-то, называемом либидо. Слепая, безжалостная, непонимающая похоть — вот основа человеческого бессознательного. И точно так же для мыслителей 19-го века, таких как Эрнст Геккель, даже Дарвин, Хаксли и так далее, — существовало представление о том, что в основе бытия лежит некая энергия, и эта энергия слепа. Эта энергия совершенно глупа, а наш разум — случайность. Мы стали каким-то странным порождением эволюции, чувствующими и рациональными (более или менее) существами. Но в общем это случайность, странная ошибка, потому что мы находимся во вселенной, которая не имеет ничего общего с нами, которая не разделяет наши чувства и не имеет никакого интереса к нам; мы просто космическая случайность. Поэтому единственная надежда для человечества состоит в том, чтобы покорить эту иррациональную вселенную, победить ее и овладеть ею.

В итоге все стало выглядеть совершенно по-идиотски. С одной стороны, мы можем считать, что идея вселенной состоит в том, что она является созданием доброжелательного старого джентльмена, хотя он и не такой уж доброжелательный. Он больше беспокоится о том, чтоб все было так, как ему хочется. С другой стороны, как только это становится неудобным, мы можем поменять идею на противоположную: на идею о том, что реальность вообще не обладает разумом. По крайней мере, это избавляет от старого призрака в небе, в обмен на абсолютно идиотскую картину мира.

Обе эти идеи не имеют никакого смысла, особенно последняя, потому что вы не можете вывести разумный организм, такой как человек, из неразумной вселенной. В Новом Завете говорится, что «инжир не растет на чертополохе, а виноград на шиповнике». Это в равной степени относится к миру. Вы не найдете разумный организм, живущий в неразумной среде.

К примеру, в саду есть дерево, и каждое лето здесь родятся яблоки, и поэтому мы называем дерево яблоней. Дерево называется яблоней потому, что плодоносит яблоками. Хорошо, теперь задумайтесь о Солнечной системе посреди нашей галактики. Одна из особенностей Солнечной системы заключается в том, что, по крайней мере на планете Земля, она рождает людей, точно так же, как яблоня рождает яблоки. Может быть, два миллиона лет назад инопланетяне прилетели из другой галактики на летающей тарелке и, взглянув на нашу солнечную систему, пожали плечами и сказали: «Ничего особого, просто куча камней». И улетели. Позже, может быть, два миллиона лет спустя, они пришли и снова посмотрели на нее и сказали: «Извините! Мы думали, что это просто куча камней, но эта штука заплодоносила людьми. Эта штука живая, она создало что-то, обладающее разумом».

Мы вырастаем на Земле, на Вселенной точно так же, как яблоки растут на яблоне. Если эволюция что-то значит, то она значит ровно это. Но мы любопытным образом извращаем это. Мы говорим, что прежде всего, в начале, не было ничего, кроме газа и камня. После этого в нем возник разум, как своего рода грибок или слизь поверх всех этих камней. Почему-то при этом мы думаем об этом таким образом, который разъединяет камни и разум. Но я скажу: “Берегитесь камней! Осторожно!” Потому что камни собираются, в конце концов, ожить и стать разумными. Они будут жить настолько же, как и ползающие по ним люди. Это только вопрос времени. Точно так же, как семя, желудь, в конечном итоге превратится в дуб, потому что в нем есть потенциальная возможность к этому. Камни не мертвы.

Все это зависит от того, какую позицию вы хотите занять по отношению к миру. Если вы хотите разрушить мир, вы говорите: «Ну, в общем, это всего лишь ископаемые. Вселенная тупа и примитивна, но так случилось, что в ней уродилось нечто, что мы называем сознанием». Вы занимаете такую позицию, когда хотите показать людям, что вы крутой парень, что вы реалист, что вы смотрите в глаза фактам и не выдаете желаемое за действительное. Но на самом деле это ролевая игра. Вы должны знать об этих вещах; это моды в интеллектуальном мире.

С другой стороны, если вы чувствуете тепло по отношению ко вселенной, вы будете хвалить ее, а не ругать, и говорить о том, что камни сознательны, хоть и в очень примитивной форме. Потому что, в конце концов, когда я беру этот кристалл, кусок стекла, и стучу по нему (стучит по нему) … ну, он издает звук. Этот отклик, резонанс, это чрезвычайно примитивная форма сознания. Конечно, наше сознание гораздо более утонченное, чем эта примитивная форма. Когда вы ударяете в колокол и он звонит; вы касаетесь кристалла и он отзывается изнутри, это сознание, но гораздо более простая его форма. Наш отклик гораздо сложнее, он связан со всевозможными цветами и огнями, интеллектом, идеями и мыслями. Оба одинаково сознательны, но сознательны в разной степени. Это вполне приемлемая идея, это некая противоположность обычного отношения к сознанию как к форме организации материи. Все, что я говорю, это то, что минералы это элементарная форма сознания, тогда как другие люди говорят, что сознание это сложная организация минералов. Видите? Они хотят сказать, что все ужасно! В то время как я хочу сказать, что все восхитительно! Жизнь прекрасна!

Когда мы изучаем человека или любой другой живой организм и пытаемся описать его точно и научно, мы обнаруживаем, что наше нормальное ощущение себя в качестве изолированного эго внутри кожаного мешка – это галлюцинация. И это действительно так, потому что, когда вы описываете поведение человека (или мыши, или крысы, или курицы), вы обнаруживаете, что, пытаясь точно описать его поведение, вы также должны описать его окружающую среду. Предположим, я хожу, а вы хотите описать ходьбу: вы не можете говорить о моей ходьбе, не описывая также пол, потому что если вы не опишите пол и пространство, в котором я двигаюсь, всё, что вы будете описывать, это размахивание ногами в пустом пространстве. Чтобы описать мою ходьбу, вы должны описать пространство, в котором я нахожусь. Вы не смогли бы увидеть меня, если бы не видели также и то, что находится за мной, то есть то, что позади меня. Если бы я сам, границы моей кожи совпадали с вашим полем зрения, вы бы меня вообще не увидели. Вместо этого вы видели лишь мой ярко-красный жилет. (Вот почему я надел его сегодня вечером, чтобы продемонстрировать эту мысль.). Он бы заполнил ваше поле зрения полностью. В таком случае вы не можете увидеть меня, ведь для того, чтобы увидеть меня, вы должны увидеть не только то, что ограничено пределами мой кожи, но и то, что окружает эти пределы.

Это ужасно важно. На самом деле, фундаментальная конечная тайна, единственное, что вам нужно знать, чтобы понять глубокие метафизические секреты, заключается в следующем: что для каждого “снаружи” есть “внутри”, а для каждого “внутри” есть “снаружи”. И хотя они, казалось бы, не одно и то же, они всегда вместе. Другими словами, существует тайный сговор между всеми «внутри» и всеми «снаружи», и заговор заключается в следующем: выглядеть по-разному, насколько это возможно, и в то же время быть единым. Потому что вы не можете найти одно без другого, как не можете найти жениха без невесты.

Так что есть секрет. То, что эзотерично, что глубоко и скрыто, мы называем имплицитным. Что очевидно и открыто — мы называем эксплицитным. Я и мое окружение, так же как и вы и ваше окружение, эксплицитно настолько различны, насколько это возможно. Но имплицитно мы составляем одно целое. Это то, что обнаруживает ученый, когда пытается описать (поскольку все искусство науки состоит в том, чтобы описать, что именно происходит), описать точно то, что вы делаете, он обнаруживает, что ваше поведение невозможно отделить от поведения окружающего вас мира. Он понимает, что «вы» — это то, что делает весь мир. Это как море, поверхность которого покрыта волнами, море волнуется. Аналогично, каждый из нас – это волнение всего космоса. Все, что существует, все, что есть! Вселенная волнуется нами и таким образом говорит: “О-о-о! А вот и я!» Каждая волна при этом уникальна, потому что разнообразие — прелесть жизни.

Смешно то, что нас не воспитали в таком духе. Вместо того чтобы чувствовать, что мы, каждый из нас, это что-то создаваемое всем Бытием, мы чувствуем, что мы это что-то анонимное, мы чувствуем себя чужаками. Когда мы рождаемся, мы не знаем, откуда мы пришли, потому что мы не помним. И мы думаем, что когда мы умрем, будет то же самое. Некоторые люди утешают себя идеей, что они попадут на небеса, что они будут перевоплощены, или они собираются в Диснейлэнд или что-то подобное. На самом деле люди не верят в эту чепуху, для большинства людей реальность заключается в том, что когда они умрут, они уснут и никогда не проснутся. Они будут заперты в сейфе тьмы навсегда. Но это все следствие, как вы видите, ложного представления о себе.

Причина, по которой мы имеем это ложное представление о себе, насколько я понимаю, состоит в том, что мы специализируемся на одном конкретном типе осознавания. Грубо говоря, у нас есть два вида осознавания. Первый я назову точечным, а второй широким. Мы в основном сконцентрированы на точечном осознавании, данном нам через внимание. Когда учитель в классе говорит: «Внимание!» — все вздрагивают и смотрят на учителя. Это основной вид осознавания, которым вы пользуетесь: сосредоточить внимание на конкретном предмете. Внимание! Для того чтобы охватить своим вниманием всю сцену, вы поочередно концентрируетесь то на одном, то на другом, постоянно переключаясь, переключаясь, переключаясь, переключаясь.

У нас также есть другой вид осознавания, который я назову широким. Например, вы можете ехать на машине с другом, сидящим рядом с вами, и ваше точечное осознавание будет полностью занято вашим другом. Тем не менее, ваше широкое осознавание будет управлять автомобилем, заметит все светофоры, других идиотов на дороге и т.д. В итоге, вы безопасно доберетесь до точки назначения, даже не задумываясь об этом. Но наша культура научила нас специализироваться на точечном внимании и отождествлять себя только с ним. «Я – это мое сознание в точке внимания. Мое сконцентрированное внимание, это и есть мое эго, это и есть я!» В значительной степени широкое осознавание попросту игнорируется.

Широкое осознавание активно все время. Каждое нервное окончание, которое у нас есть, это инструмент такого осознавания. К примеру, вы пошли гости и сидите рядом с некой миссис, затем идете домой, и ваша жена говорит вам: «Миссис такая-то была?» «Да, я сидел рядом с ней». «Ну, во что она была одета?» «У меня нет ни малейшего представления». Вы видели, но не замечали. Нас воспитали в духе идентификации с точечным осознаванием, в то время как широкое осознавание остается недооцененным, и потому у нас есть ложное представление о себе как о “только точечном внимании”. Мы привыкли думать, что мы – это просто эго, которое смотрит туда или сюда, и мы игнорируем и не замечаем огромных масштабов нашего собственного существа.

Люди, которые так или иначе смогли пережить широкое осознавание, называют это мистическим опытом, или космическим сознанием, или то, что буддисты называют «бодхи», пробуждение, а индуисты называют «мокша», освобождение. Потому что они обнаруживают, что настоящее, глубокое, глубокое Я — то, кто вы на самом деле, есть фундаментально и всегда, — это целостность существования, всё, что есть, всё, что функционирует, это ты. Только это огромное вселенское Я, которое и есть вы, способно сфокусировать себя на стольких различных моментах здесь и сейчас. Поэтому, когда вы используете слово «я», это — как сказал Уильям Джеймс — в действительности оно обозначает позицию, как слова “здесь” или “там”. Как солнце или звезда имеет много лучей, так и весь космос выражается каждом из нас во всех различных вариациях. Играет в игры. Он играет в игру Джона Доу, игру Мэри Смит, играет в игру «жук», «бабочка», «птица», «голубь», «рыба», игру «звезда». Это все игры, которые отличаются друг от друга так же, как бридж, покер, преферанс, или как вальс, мазурка, менуэт и так далее. Это танцы с бесконечным разнообразием. Но каждый танец, который он исполняет, то есть вы, — это то, что делает весь космос. Но мы забываем это. Мы не знаем; мы воспитаны иначе, так что мы не осознаем своей соединенности с миром, не осознаем, что каждый из нас — это произведение, играющее определенную мелодию.

И поэтому нас научили бояться смерти, как будто это конец всего. Будто больше ничего не будет. Поэтому мы боимся всего, что может привести к смерти: боли, болезни, страдания. Если вы не знаете, если вы не осознаёте тот факт, что вы проявление космоса, у вас нет настоящей радости в жизни. Ты просто пучок тревоги, смешанный с чувством вины. После того, как мы рожаем детей, мы начинаем играть с ними в ужасные игры. Вместо того чтобы сказать: «Как дела? Добро пожаловать в человечество. Теперь, моя дорогая, мы играем в очень сложные игры. Вот правила игры, в которую мы играем. Я хочу, чтобы вы поняли их и выучили, а затем — когда вы станете немного старше — вы сможете придумать некоторые правила получше». Вместо того чтобы быть честными с нашими детьми, мы говорим: «Вы здесь на испытательном сроке, вы понимаете это? Может быть, когда вы немного подрастете, вы будете приняты. Но до тех пор не высовывайтесь. Вы это просто кусок хаоса и должны пройти через образование и воспитание, чтоб стать человеком». Так что эти отношения, которые привиты нам в младенчестве, сохраняются вплоть до старости. То, как вы начали жизнь, подходит и для ее завершения. Таким образом, люди ходят вокруг в основном, чувствуя, что они не принадлежат этому миру, потому что их родители сказали им в первую очередь: “Послушай, ты действительно не местный. Тебя терпят. Ты на испытательном сроке, ты еще не человек”. Люди чувствуют это отношение и в старости. И вот они думают, что Вселенная возглавляема этим несносным Богом-отцом, который вроде бы любит нас, но не жалеет розог для любимых детей. “Кого люблю, того наказую”… Своего рода ожидание, когда я получу следующий удар.

Мы не чувствуем себя частью этого мира. Мы наследуем это ужасное христианское эго (оно также немного иудейское), эго человека, который чувствует себя бездомным, сиротой. Даже христиане говорят, что мы — сыновья Божьи по усыновлению и благодати — не настоящие сыновья, но по усыновлению, благодати и милости. Как вы видите, это ощущение — столь характерное для западного человека и, по сути, для всех высоко цивилизованных людей – ощущение, что мы — чужаки на Земле, что мы – мгновенная вспышка сознания между двумя черными бесконечностями. Поэтому мы пребываем в постоянной борьбе со всем окружающим миром. Не только с другими людьми, но и с Землей, с океанами. И символом всего этого в нашей культуре является бульдозер.

Там, где я живу, на противоположном берегу через озеро, есть несколько прекрасных холмов. Кто-то собирается построить там дома. При этом они хотят построить на холмах такие дома, которые обычно строят в плоских пригородах. Поскольку хороший архитектор может вписать дом в холм, ему не нужно разрушать холм. Если вы хотите жить на холме, очевидно, вы хотите жить на холме, и вы не хотите разрушать холм, живя на нем. Но это ровно то, что делают строители, особенно в Калифорнии. Техас вроде плоский, и им не приходится разрушать холмы, но в Калифорнии, где у нас много холмов, они всегда соскребают верхушки, пока они не станут совершенно плоскими. Затем они располагают дома сверху, а затем полностью счищают холмы, образуя террасы. Тем самым они нарушают экологию холма, и в конце концов дома разрушаются. Но им все равно, ведь к тому времени покупатели уже все раскупили.

Но это потому, что строитель не чувствует, что внешний мир — это его собственное тело. Но на самом деле внешний мир — это продолжение вашего собственного тела. Поэтому разумный архитектор поднимется на холм и скажет: «Добрый день, холм! Я очень хочу жить здесь, и я хотел бы знать, какой дом вы хотели бы, чтобы я построил на вас». Разумный архитектор всегда делает именно так. Вместо этого у архитектора есть предубеждение о том, каким должен быть дом, который тут будет стоять. И он должен заставить холм подчиниться этому предубеждению. То есть он разрушит холм и избавится от него в значительной степени, а затем построит дом поверх разрушенного холма. Он абсолютно сошел с ума. И он сошел с ума, потому что не понимает, что внешний мир — это его тело. Когда он поймет это, он снова вернет себе свой разум.

Приобрести весь цикл лекций «Дао философии» в аудиоформате (на английском языке) можно здесь.

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>