«Было семь часов знойного вечера в Сионийских горах…» — так начинается первый из рассказов о Маугли в «Книге джунглей» Редьярда Киплинга. (Здесь и далее перевод Нины Дарузес)

Что же это за Сионийские горы?

Сиони (Seoni) — это область в центре полуострова Индостан. Однако тамошний ландшафт — это вовсе не джунгли, а саванны. В первоначальном рукописном варианте действие происходило не в Сиони, а в Аравали. (John Slater. Seeonee: The Site of Mowgli`s Jungle? 23.03.2007, cайт kiplingsociety.co.uk.) Аравали — горный хребет на северо-западе полуострова, на его склонах, действительно, растут тропические леса. Вот и Багира убегает в джунгли из дворца раджи в Удайпуре. Аравали от Удайпура близко, а Сиони — очень далеко. Для чего же Киплинг сменил более уместный Аравали на Сиони?

Оттого что любому его читателю Сиони сразу напомнило бы слово Сион. А Сион — это место, где обитает Бог:

«Ибо избрал Господь Сион, возжелал его в жилище себе» (Пс, 13:13).

Вот и у Киплинга следом за упоминанием Сионийских гор появляется озаренный лунным светом чудесный ребенок. Младенца этого хочет сожрать страшный зверь — Шер-Хан (в переводе Царь-тигр). Учивший в школе Писание читатель Киплинга, наверное, вспомнил бы дракона (он же Сатана — князь мира сего) из Апокалипсиса: «Дракон сей стал перед женой, которой надлежало родить, дабы, когда она родит, пожрать ее младенца» (Откровение, 12:4). А младенец сей — Иисус. (Отметим еще ряд сопоставлений Маугли с богом. Мать Маугли называет своего взрослого сына божеством: «— Мой сын… — пролепетала она, падая к его ногам. — Но это уже не мой сын, это лесное божество!» А победу над Шер-Ханом Маугли одерживает, восседая, как Шива, на быке.)

То есть Сионийские горы появились у Киплинга, чтобы подчеркнуть аналогию между Маугли и Иисусом. Но для чего? Иисус, как известно, пришел в мир, чтобы выполнить свою важную для всего человечества миссию. Какую миссию мог выполнить Маугли? Попробуем ответить на этот вопрос.

Вспомним, Иисус сказал:

«Я есмь путь, истина и жизнь; никто не приходит к Отцу как только через меня» (Ин. 14:6).

На первом месте в этой триаде стоит путь, он же неявно содержится и во второй части фразы.

Именно о пути идет речь на последних страницах повествования о Маугли в «Книге джунглей». Сначала об этом говорит наставник Маугли медведь Балу: «И уже не детёныш просит позволения у Стаи, но Хозяин Джунглей избирает новый путь».

А вот и самые последние строки: «— Звёзды редеют, — сказал Серый Брат, нюхая предрассветный ветерок. — Где мы заляжем сегодня? Отныне мы пойдём по новому пути».

Итак, Маугли должен проложить новый путь. Но кому? Неужели своим четверым братьям-волкам?

Кому должен указать путь Иисус? Прежде всего своему народу-племени: «Я послан только к погибшим овцам дома Израилева» (Мф.15:24). Племя Маугли — это коренные жители Индии.

«Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь», — сказано в Первом послании апостола Иоанна (4:7,8). До Иисуса было Царство Закона, Иисус пришел, чтобы установить Царство Божие, то есть царство любви: «Закон дан через Моисея, благодать и истина произошли через Иисуса Христа» (Ин. 1:16,17); «теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь, но любовь из них больше» (1 Кор. 13:13).

А в Нагорной проповеди Иисус говорит: «Не думайте, что Я пришел нарушить закон… не нарушить Я пришел, но исполнить» (Мф. 5:17). То есть Царство Любви основывается на Царстве Закона.

Маугли покидает джунгли, потому что его зовет голос любви (пусть и плотской).

Эти Новые Речи любви звучат среди царства Закона — Закона Джунглей, которому, кроме серых обезьян Бандар-Логов, подчиняются все их обитатели. Его дал Первый слон Тха, Господин Джунглей, который их и сотворил.

Среди этого царства закона выделяется своего рода рыцарский орден — стая волков, к которой принадлежит Маугли. Она, кстати, именуется Сионийской стаей. Члены стаи подчиняются вожаку, которого избирают, и Совету стаи. Каждый взрослый волк должен, если попросят, делиться едой с любой волчицей и волчонком своей стаи. При этом волк — полный хозяин в своем логове.

То есть налицо выборная конституционная монархия с определенными личными свободами — явный аналог викторианской Англии.

Человеческие сородичи Маугли — крестьяне из индийской деревни — по своему моральному уровню находятся явно ниже, чем подчиняющиеся Закону обитатели джунглей. (Заметим, что все жители Джунглей — никакие не животные, а люди с чертами того или иного животного.)

Вот Маугли приходит в деревню:

Серые обезьяны, они же Бандар-Логи, это, напомним, жители Джунглей, у которых нет Закона.

По наущению охотника Балдео, который хочет приписать себе победу над Шер-Ханом, жители деревни обвиняют Маугли в колдовстве.

«Мессуа с мужем, родители оборотня, сидят под замком, в собственной хижине, и скоро их начнут пытать, для того чтобы они сознались в колдовстве, а потом сожгут на костре… в деревне хотят, чтобы он (Балдео, — А.П.) сначала убил лесного мальчика. После того они расправятся с Мессуей и с её мужем и поделят между собой их землю и буйволов».

В христианстве во времена апостола Павла велась дискуссия: должны ли язычники, у которых нет Моисеева Закона, сначала принять его, а затем прийти к Христу, либо они могут сразу стать христианами. Павел сформулировал, что язычники могут стать христианами напрямую, если «дело закона у них написано в сердцах» (К Римлянам 2. 2:15).

Подобный путь для индийских крестьян открывает своим примером и Маугли. Закон, который они должны написать в сердцах — это закон Сионийской стаи, он же закон викторианской Англии.

А куда, пройдя воспитание Законом, держит путь сам Маугли?

У повествования о Маугли в «Книге джунглей» открытый финал: движимый любовью, Маугли отправляется к людям. Но за год до выхода из печати первой части «Книги джунглей» Киплинг опубликовал рассказ «В лесах Индии» («In the Rukh», 1893). В нем — окончание истории Маугли. После периода странствий Маугли женится и вместе с четырьмя братьями-волками поступает на службу британской короне в качестве помощника лесничего.

(В «Книге джунглей» содержится упоминание об этой дальнейшей судьбе Маугли: «Спустя много лет он стал взрослым и женился».)

Службе британской короне в «Книге Джунглей» посвящен и рассказ «Слуги ее величества». После парада, на котором вьючные животные везли артиллерийские орудия, происходит следующий разговор: «старый, седой, длинноволосый начальник племени из Центральной Азии, приехавший вместе с эмиром, задавал вопросы одному туземному офицеру:

— Скажите, — спросил он, — как могли сделать эту удивительную вещь?
Офицер ответил:
— Было дано приказание, его выполнили.
— Да разве животные так же умны, как люди? — продолжал спрашивать азиат.
— Они слушаются, как люди. Мул, лошадь, слон или вол, каждый повинуется своему погонщику; погонщик — сержанту; сержант — поручику; поручик — капитану; капитан — майору; майор — полковнику; полковник — бригадиру, командующему тремя полками; бригадир — генералу, который склоняется перед приказаниями вице-короля, а вице-король — слуга императрицы. Вот как делается у нас.
— Хорошо, если бы так было и в Афганистане, — сказал старик, — ведь там мы подчиняемся только нашей собственной воле.
— Вот потому-то, — заметил офицер туземцу, покручивая свой ус, — вашему эмиру, которого вы не слушаетесь, приходится являться к нам и получать приказания от нашего вице-короля». (Перевод Е. М. Чистяковой-Вэр)

(Заметим, что и в рассказе «Рики-Тики-Тави», входящем в «Книгу Джунглей», мангуст верно служит, если и не британской короне, то выходившей его семье англичан.)

Эти животные под руководством туземного офицера, то есть индийца, в буквальном смысле несут бремя белого человека.

Хотя в знаменитом стихотворении Киплинга «Бремя белого человека» речь шла о том, что это, наоборот, белый человек должен служить туземному населению:

«Несите бремя белых,
И лучших сыновей
На тяжкий труд пошлите
За тридевять морей;
На службу к покоренным
Угрюмым племенам.
На службу к полудетям,
А, может быть — чертям!
………………………………………
Отдайте им все то, что
Служило б с пользой вам».
(Перевод М. Фромана)

Похоже, Киплинг пришел к мысли, что бремя — общее, и его должны нести и те, и другие.

То есть отошел от своих же, ставших афоризмом строк:

«Запад есть Запад, Восток есть Восток, не встретиться им никогда,
Пока для всех не настанет срок Страшного суда».

Концовка истории о Маугли — это именно встреча Запада и Востока.

«Миллер повернулся к Маугли и заговорил с ним на туземном наречии.
— Я начальник всех лесов в Индии и в других странах до берегов Черных вод… Ты должен будешь не блуждать где попало и гонять зверей ради спорта или напоказ, но служить мне, как я прикажу тебе, я, начальник всех лесов, и жить в лесу, как лесной сторож; должен будешь выгонять деревенских коз, когда не будет распоряжения о том, что они могут пастись в лесу, и пускать их, если это будет позволено; держать в повиновении, как ты это умеешь делать, кабана и нильгаи, когда их станет слишком много; рассказывать Гисборну-сахибу о том, как и где передвигаются тигры и какая дичь водится в лесах, а потом подстерегать и предупреждать все лесные пожары, потому что ты скорее, чем кто-либо, можешь заметить это. За это ты будешь каждый месяц получать жалованье серебром, а потом, когда ты обзаведешься женой и домашним скотом и у тебя, может быть, будут дети, тебе назначат пенсию». (Перевод В. Погодиной)

Эта проза жизни как будто контрастирует с началом рассказа:

«По иссохшему руслу ручья спускался человек в одной только набедренной повязке на обнаженном теле, но увенчанный венком из кистеобразных цветов белого вьюнка. Он шел по мелким камешкам так бесшумно, что даже Гисборн, привыкший к беззвучной поступи разведчиков, был удивлен…
Его голос был свеж и звонок, как колокольчик, и резко отличался от визгливого говора туземцев, а лицо его, когда он поднял голову и стоял, освещенный солнечным сиянием, походило на лицо ангела, заблудившегося среди лесов.
— Этот человек — настоящий дух!»

Ангел на пенсии! Ну и ну!

Но мы должны помнить, что для английской литературы пафос и проза жизни — обычное сочетание. «Счастлив тот, — говорит Гамлет Горацио, — в ком страстность и трезвый ум так сочетаются, как у тебя». (Думаю, нам было бы полезно позаимствовать у англичан это сочетание.)

Лесное божество должно выполнять вполне прозаические обязанности на службе Британской империи. Вероятно, по Киплингу это и есть Царство Любви. Это и есть миссия Маугли — открыть этот путь для своего народа.

Вот и бежавшие из деревни приемные родители Маугли также находят убежище под крылом британских властей. «— Когда мы пришли в Канхивару, — робко сказала Мессуа, — мой муж поступил на службу к англичанам, и мы получили здесь немного земли».

Очевидная аналогия с путем Маугли — еще в одном рассказе из «Книги Джунглей» — в «Чуде Пурун Бхагата». Там звери спасают Пуруна, который с ними дружит, а Пурун спасает от оползня жителей гималайской деревушки. А в рассказе «Белый котик» герой спасает своих сородичей от гибели, отыскав скрытый путь в безопасное место.

Но отчего Киплинг решил, что пора уже Западу и Востоку Британской империи встретиться и вместе нести имперское бремя?

Причина, на наш взгляд, в поздневикторианской депрессии.

«Масштабы депрессии хорошо иллюстрируются динамикой английского экспорта. Если в 1854 году товаров с Британских островов вывезли на 97 200 тысяч фунтов, а в 1870 году на 199 600 тысяч фунтов, иными словами… экспорт…удвоился, то в 1887 году он составил 221 400 тысяч фунтов — ничтожный рост для столь длительного периода. В 1873—1896 годах уровень цен в Британии упал на 40 %, причем, к ужасу предпринимателей, “не было никакой возможности пропорционально понизить заработную плату”» (Б.Кагарлицкий, От империй к империализму, ГУ ВШЭ, М., 2010, с.556).

То есть рабочая сила на Британских островах стала слишком дорогой — высокий уровень урбанизации означал, что исчерпан ресурс дешевого труда сгоняемых с земли крестьян. (Проще говоря, крестьян для сгона с земли и превращения в пролетариев практически не осталось). Дорогие английские товары становились неконкурентноспособными на внешних рынках, вызывая затоваривание и снижение цен внутри страны. Но выход был найден: Индия была крестьянской страной, полной деревенской нищеты. Превращенный в пролетария крестьянин был тут готов работать за гроши.

«Английские капиталы вкладывались в создание предприятий по переработке местного сырья. В руках англичан находилась джутовая промышленность. Выгодной сферой вложения капитала были плантации чая, кофе, каучука. Быстрыми темпами шло строительство железных дорог и телеграфных линий». (В. Кошелев, И. Оржеховский и др. Всемирная история Нового времени XIX—нач.XX века, 1998.)

Могут возразить, что Карл Маркс еще в 1853 году писал:

«Господствующие классы Великобритании до сих пор лить от случая к случаю, временно и в порядке исключения оказывались заинтересованными в развитии Индии… Но теперь положение изменилось. Промышленные магнаты открыли, что их жизненные интересы требуют превращения Индии в производящую страну». (К. Маркс. Будущие результаты британского владычества в Индии.)

А в 1853 году депрессия еще не началась. Однако и английские магнаты не спешили. Так отцом индийской индустриализации принято называть парса Джамшеджи Тата. Текстильную фабрику в «Empress Mill» в Нагпуре, с которой отсчитывается индийская крупная текстильная промышленность, он строит только в 1874 году. А первый индийский металлургический завод в Бихаре — в 1911-м.

Так или иначе, а Киплинг не мог не видеть, что выход для промышленности метрополии в использовании ресурсов Индии. В том числе, если не в первую очередь, ресурсов людских. Но для работы в промышленности требовались не темные, полные суеверий крестьяне, а люди, овладевшие хотя бы основами деловой дисциплины и морали, люди, понимающие, что такое закон.

Провозвестником этого пути и был Маугли.

Заметим, что подобные идеи Киплинга во многом совпадают с т.н. конструктивистским подходом к возникновению наций, в частности с теорией Эрнеста Геллнера, изложенной в работе «Нации и национализм» (1983). По Геллнеру, для перехода от аграрного общества к индустриальному (и тем самым к созданию нации) требуется однородная социальная среда — с едиными законами, способная понимать распоряжения властей. Причем старое аграрное общество характеризуется «напряжением между высокой культурой, передаваемой в процессе образования, зафиксированной в текстах и постулирующей некие социально-трансцендентные нормы (как Закон Джунглей по Киплингу, — А.П.) и, с другой стороны, одной или несколькими низкими культурами (индийская деревня у Киплинга, — А.П.)… лишь при переходе от аграрного к индустриальному обществу культура (…) очерчивает внутренне подвижную социальную целостность, внутри которой индивиды могут свободно перемещаться, как того требуют задачи производства (аналог пути Маугли, — А.П.)». (Э. Геллнер. Пришествие национализма. Мифы нации и класса. // Путь, 1992, № 1.)

До поры до времени индийский колониальный ресурс держал Британскую империю на плаву. Как мы уже сказали, в 1911 году в Бихаре строится первый в Индии металлургический завод. К 1920 году в стране полным ходом идет создание тяжелой промышленности. Однако столь гармоничного срастания туземцев с Британской империей, как в случае Маугли, не вышло. Индийская буржуазия не хотела делиться с метрополией доходами от индустриализации крестьян. Поэтому всю первую половину 20 века в Индии не прекращалась борьба за получение независимости. Принимали в ней участие и народные массы, которым жилось не сладко.

Достаточно лишь вспомнить неоднократные в XX веке случаи массового голода, унесшего миллионы людей. Победа Великобритании во Второй Мировой войне оказалась в достаточной степени формальной. Реальным победителем в Западном мире стали США. Уже в годы войны американский капитал стал активно проникать в Индию: его доля в импорте в Индию выросла до 25 %, в экспорте из Индии — до 21 %.

Расчищая дорогу этому капиталу, Рузвельт еще в 1942 году призвал Черчилля «признать, что перемены, происходящие в мире, не могут не затронуть Индию и другие страны» (Цит. по Б. Кагарлицкий. От империй к империализму, с. 628). Под давлением США колониальная Британская империя была демонтирована. Англия сбросила бремя белого человека. Царство Любви, в которое должен был привести своих соплеменников Маугли, рухнуло.

Правда, это Царство Любви по Киплингу было достаточно специфическим. В нем даже «лесному божеству» Маугли отводилась нижняя ступень имперской служебной лестницы. Нет никаких упоминаний о том, что он может получить образование и по этой лестнице подняться.

Николай Тихонов в 1920 году написал стихотворение об индийском мальчике по имени Сами. Этот мальчик не сказочный, как Маугли, а вполне обыкновенный. Но независимо от этого он оказывается рядом с Маугли — на низшей ступени социальной лестницы. (Лесник Гисборн тоже сначала хотел сделать Маугли своим оруженосцем). Империи, вообще говоря, склонны к универсальным подходам. Все дело в том, что это за подходы.

Итак, у Сами судьба обычного индийского мальчика в Британской империи:

Хороший Сагиб у Сами и умный,
Только больно дерется стеком.
Хороший Сагиб у Сами и умный,
Только Сами не считает человеком.
…………………………………
Ты рожден, чтобы быть послушным:
Греть мне воду, вставая рано,
Бегать с почтой, следить за конюшней,
Я властитель твой, обезьяна!

Мальчик Сами молится далекому Ленину и ему кажется —

«Будто снова он родился в Амритсаре
И на этот раз человеком —
Никогда его больше не ударит
Злой Сагиб своим жестким стеком!»
(В Амритсаре в 1919 году произошла т.н. Амритсарская бойня — расстрел британскими военными мирной демонстрации с многочисленными жертвами.)

Октябрьская революция оказала определяющее влияние на весь ХХ век, но непосредственно на помощь Сами ни Ленин, ни СССР не пришли. А вот к созданию Китайской Народной Республики СССР имел прямое отношение.

Именно СССР стоял у истоков того независимого Китая, который сейчас превратился в одного из мировых лидеров. В первые годы своего существования КНР получила от СССР не только предоставленное в кредит промышленное оборудование. С русского была переведена и издана научная литература, книги в количестве более 3-х тысяч наименований. Около 20 тысяч советских специалистов оказывали помощь в создании отраслей китайской промышленности.

Да, СССР рухнул, как рухнула Британская империя. Но провалена ли его миссия? Мы имеем в виду миссию антиколониальную.

Мы, наверное, уже утомили читателя рассуждениями на политические, экономические и социальные темы. Вернемся к Маугли. Он растет под сенью Джунглей, набирается знаний и сил, на первых порах его учат и защищают другие обитатели Джунглей. Маугли вырастает и покидает Джунгли, идя дальше своим путем.

Вот так и тот или другой народ развивается под крылом империи, создает свою экономику и культуру, становится самодостаточным и покидает империю. Как правило, перед разрывом этому народу начинают рассказывать, что империя всегда его угнетала. В общем, это естественное настроение подростка, покидающего родительский дом. Но лучше, когда родительский дом оставляют, как Маугли — родные Джунгли, со светлыми чувствами.

В 2001 году вышла книга американского ученого Терри Мартина «Империя положительного действия» (Martin T. The Affirmative Action Empire: Nations and Nationalism in the Soviet Union, 1923—1939. Ithaca, L.: Cornell UP, 2001), посвященная национальной политике советского государства. Речь в ней идет о том, что «важной частью национальной политики было экономическое выравнивание, приоритетное развитие «отсталых» народов, к которым были отнесены все народы СССР, за исключением русских, украинцев, белорусов, поляков, немцев и евреев» (А. Миллер. Империя Романовых и национализм. М., НЛО, 2006, с. 211).

Надеюсь, не забыта еще советская идея интернационализма, то есть равенства и братства между людьми всех рас и национальностей.
Вот и друзья Маугли — весь лесной интернационал: волки, медведь, пантера, питон… (Повторим: конечно, это никакие не животные, а люди в звериной шкуре. Поэтому наивно полагать, что история Маугли — это сказка про зверей.)

Этот опыт СССР современная Россия могла бы применить по отношению к развивающемуся миру. На этой, более справедливой, чем Западная, модели отношений могла бы Россия строить свое региональное и глобальное лидерство.

Конечно, бытует мнение: СССР оттого и развалился, что кормил весь развивающийся мир. Однако когда СССР помогал Китаю, он как раз демонстрировал самые высокие за послевоенные годы темпы экономического роста. Высокий экономический рост сохранялся и в 60-е. А вот после наступила позднебрежневская депрессия. Причины мы ее видим в высоком уровне урбанизации в СССР. Китайский же ресурс дешевой рабочей силы оседлали США, что и позволило им сохранить экономическое лидерство вплоть до начала 21 века.

В 1918 году Киплинг написал стихотворение «Россия — пацифистам», в котором оплакал гибель Российской империи:

«Та нация могла бы нас, вчерашних, превзойти!
Но то, что триста лет цвело — смели за триста дней.
Она мертва — и мы идем копать могилу ей». (перевод О. Чигиринской)

Выразить скорбь по поводу гибели соперника (хоть он и был союзником в Первой Мировой) — дело, скорее, приятное.

Но на смену Российской империи пришел Советский Союз.

Его больше нет. Но осталась Россия. И ее миссия — жить в сотрудничестве и взаимопомощи с теми, кто этого хочет. Как Маугли.

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>