22 февраля 1788 родился немецкий философ Артур Шопенгауэр. Этот мир он называл «наихудшим из возможных миров».

«Пропала жизнь! Я талантлив, умён, смел… Если бы я жил нормально, то из меня мог бы выйти Шопенгауэр, Достоевский… Я зарапортовался! Я с ума схожу… Матушка, я в отчаянии! Матушка!» А.П. Чехов, «Дядя Ваня». Самый, наверное, пронзительный монолог в истории русской драматургии.

Как часто, пусть, быть может, и своими словами, мы повторяем его про себя: «Если бы я жил нормально, то…»

Что же такое «нормальная жизнь», делающая из человека гения?

Ну, с Ф.М. Достоевским всё более-менее понятно из школьного курса, его «нормальная жизнь» — каторга, эпилепсия, вечные долги и нужда… А вот с немецким философом Шопенгауэром, наверное, стоит разобраться.

Впрочем, «из Шопенгауэра я прочёл тоже только первую половину первой страницы (заплатив 3 руб.): но на ней-то первою строкою и стоит это: «Мир есть моё представление».
— Вот это хорошо, — подумал я по-обломовски. — «Представим», что дальше читать очень трудно и вообще для меня, собственно, не нужно» (В.В. Розанов. Уединённое).

Тоже вариант.

Отец Артура Шопенгауэра, Генрих Флорис Шопенгауэр, происходил из известной и богатой бюргерской семьи, правда отягощённой дурной наследственностью — его мать (бабушка Артура Шопенгауэра) и старший брат были сумасшедшими и много лет состояли под опекой. Сам Генрих Флорис всю жизнь страдал странными приступами меланхолии и припадками беспричинного страха. Но, получив в молодости блестящее образование (он обучался торговому делу во Франции и Англии), стал довольно успешным бизнесменом и с честью поддерживал репутацию своего семейства.

Частые деловые поездки в Англию сделали его ярым англофилом и поклонником всего английского. Многолетней мечтой его было покинуть опостылевших соотечественников и переселиться с семейством в Лондон.

Но пока мечта не сбылась, он ежедневно прочитывал от доски до доски «Таймс» и заставлял и сына своего с самых ранних лет читать эту полезную газету.

Тридцати восьми лет от роду Генрих Флорис Шопенгауэр женился на 18-летней Анне Генриетте Трозинер, дочери уважаемого, но небогатого данцигского купца. Мужа она не любила, но, будучи истинной дочерью своего века, всем сердцем стремилась к изящным удовольствиям и желала устроить свою жизнь сообразно своим вкусам — любя общество и приятное препровождение времени. Спустя годы в своих воспоминаниях она откровенно признавалась, что выходила замуж за Генриха Флориса в расчёте на новую обстановку и богатую жизнь, хотя с самого начала он и казался ей занудным стариком. К тому же она сильно страдала из-за своей первой и несчастной любви и ей просто надо было как-то развеяться. Впоследствии, когда она станет довольно известной романисткой, любимой героиней её будет девушка, безвинно страдающая из-за коварства неверных возлюбленных.

Примерно через год после свадьбы молодые супруги отправились в первое совместное путешествие — у Генриха Флориса были далеко идущие планы. Он заранее решил, что его будущий сын Артур (имя тоже было придумано заранее), который тогда ещё был только в проекте, будет купцом, как и он сам, и родится в Англии, чтобы иметь прирождённые права английского гражданства.

Но, как только Анна Генриетта поняла, что станет матерью, между супругами возник конфликт: она хотела во что бы то ни стало вернуться домой и рожать под присмотром своей матушки. Супруг вначале отказался наотрез «потакать её капризам», но потом, в очередном припадке беспричинного страха, неожиданно поменял своё решение. И молодая семья возвращается в Данциг, где 22 февраля 1788 года и появляется на свет будущий философ Артур Шопенгауэр.

И тут случилось самое страшное, что только может произойти с ребёнком: первенец от нелюбимого мужа не вызвал в Анне Генриетте никаких материнских чувств, более того, он практически сразу стал ей антипатичен. Младенец явно собирался мешать 19-летней хозяйке загородной виллы вести светскую жизнь.

Нет, сын устраивал юную мать в качестве «ангелочка» и «куколки», но он был ей не нужен как объект постоянных забот и хлопот. К тому же Анна серьёзно увлеклась самообразованием, благо муж всё время пропадал по коммерческим делам и особенно ей не докучал. Всё её время занимало чтение книг (библиотека у Генриха Флориса была великолепная!) и общество близкого друга, пастора англиканской церкви в Данциге Джеймсона. Ей было совершенно не до ребёнка.

1793 год, семья Шопенгауэр переселяется в вольный горд Гамбург. Здесь перед образованной и зажиточной четой раскрываются двери лучших домов. Генрих Флорис чрезвычайно успешно занимается оптовой торговлей английским сукном и металлом и французскими и голландскими колониальными товарами. Анна Генриетта ведёт активную светскую жизнь и заводит у себя салон. Среди её гостей — лорд Нельсон, леди Гамильтон и даже мадам де Сталь!

Маленький Артур — на попечении нянек и служанок. В его воспоминаниях об этих годах жизни в Гамбурге сквозит чувство оставленности, скованности и страха. Он из-за всех сил старается заслужить материнскую любовь, но любовь, как известно, либо есть, либо её нет, и тут ничего не поделаешь, — Артур вызывает у матери стойкую неприязнь. Разумеется, маленький ребёнок пытается найти причины отсутствия самого важного в его жизни — материнской любви. И ищет эти причины в себе, иногда в окружающем мире и никогда — в матери. «Я плохой, я недостоин любви» — это на всю жизнь становится его самой страшной и скрываемой от мира тайной.

«Однажды, возвратившись с прогулки, родители нашли меня, шестилетнего, в полном отчаянии, потому что мне пригрезилось, что они навсегда покинули меня».

1797 год, у Артура появляется младшая сестра, Адель, отец берёт его с собой в деловую поездку во Францию и оставляет на два года у своего хорошего знакомого, гаврского купца Грегуара.

Как ни парадоксально, но для него наступают «самые радостные годы детства». Мадам Грегуар окружает его любовью и заботой, и вообще тут все относятся к нему как к родному. Вместе с сыном Грегуаров он обучается у лучших учителей города.

1799 год, вся Европа охвачена войной, во Франции революция. Артур по настоянию отца один, без сопровождения взрослых, возвращается в Гамбург по входящему в зону активных боевых действий Северному морю. За эти два года он почти полностью забыл немецкий язык, и ему стоит определённых усилий снова свыкнуться с тёплой домашней обстановкой.

Отец устраивает его в частную школу Рунге, специализирующуюся на обучении будущих коммерсантов. Но мальчик не хочет быть купцом и мечтает о гимназии, где он мог бы изучать древние языки, философию и гуманитарные науки.

У отца на сына другие планы: по окончании школы Артур должен поступить в торговый дом гамбургского купца Мартина Йениша, для получения практических знаний в области коммерции.

Артур пытается настаивать, и тогда отец ставит 11-летнего мальчика перед дьявольским выбором: или он поступает в гимназию, или едет с родителями в путешествие по Европе, но потом в качестве платы за полученное удовольствие идёт в обучение к Йенишу. Путешествовать! Да ещё вместе с папой и мамой! Разумеется, выбор сделан. О неизбежной расплате за несколько месяцев счастья ребёнок, естественно, не думает — впереди целый мир!

Весной 1803 года Артур с родителями (шестилетняя Адель по хорошей семейной традиции оставлена у родственников) отправляется в путь. Они посещают Бельгию, Францию, Швейцарию, Англию и Южную Германию. И с самого начала тема грядущей расплаты становится любимейшей темой разговоров взрослых за обеденным столом. О «договоре» незамедлительно сообщается всем новым знакомым, и Артур служит объектом бесчисленных шуток. Снова и снова со свойственным ему остроумием Генрих Флорис возвращается к придуманному им «договору», он страшно горд собой и уверен, что преподаёт беспечному мальчишке хороший жизненный урок, что-то вроде библейской притчи. Ежедневные обеды превращаются в пытку.

Так Артур понимает, что его отцу не нужен сын — поэт и философ, ему нужен «менеджер», «продолжатель дела», «сиделец в семейной лавке», на которого можно оставлять бизнес во время отдыха (от своих путешествий отец Шопенгауэра, естественно, отказываться не собирается).

В Англии, «чтобы не прерывать надолго школьного образования сына», родители, решившие съездить погостить в Северную Англию и в Шотландию, помещают его в дом некоего пастора в Уимблдоне, близ Лондона. Шопенгауэр, которому в это время было всего пятнадцать, жалуется в письмах родителям на скуку и одиночество и даже (вот он, признак будущего неординарного ума) прибегает к неотразимому, как ему кажется, аргументу: он жалуется, что страдает от безделья.

На это мать в ответном письме справедливо напоминает ему, что прежде ей «приходилось воевать с ним, когда по воскресеньям и праздникам он не хотел приниматься ни за что путное, ссылаясь на то, что это дни отдыха; теперь же вдруг он оказался пресыщенным праздным отдыхом».
Наконец спустя полгода семья воссоединяется и, покинув Англию, через Голландию и Бельгию едет в Париж. Здесь они, пользуясь своими связями, имеют случай познакомиться со многими из тогдашних выдающихся людей Франции, начиная с первого консула, Наполеона Бонапарта, и изучить все парижские достопримечательности. Но чем ближе возвращение домой, тем чаще думает Артур о грядущей расплате.

На всю жизнь отпечатались в его памяти каторжники, пожизненно прикованные к стене в Тулонской крепости: шесть тысяч несчастных должны были провести на хлебе и воде всю жизнь, без всякой надежды на освобождение. Позже он утверждал, что каждый из нас — галерный раб слепой воли, цепи которой связывают нас с окружающими: любое наше движение причиняет страдания другим.

«Семнадцати лет, не получив школьного образования, я проникся мировой скорбью, подобно молодому Будде, увидевшему болезни, старость, боль и смерть».

В декабре 1804 года Артур возвращается домой, в Гамбург, а в январе 1805-го, исполняя данное отцу слово, поступает в торговую контору гамбургского коммерсанта Йениша. Будущее Артура Шопенгауэра раз и навсегда предопределено. Детская травма наложит отпечаток на всю его дальнейшую жизнь.

Вот что попишет А.В. Гулыга в своём капитальном труде «Шопенгауэр»: «Он никогда не знал покоя и уюта в родительском доме. Не ведая материнской любви в ранние годы, когда формируется базисная личность, он не получил способности смотреть на всё живое покойным взглядом. Ему казалось, что в мире нет высшей цели, нет высшего замысла. Он редко и неумело радовался жизни. С юности он ужасался воле к жизни, потому что не умел воспринять теплоту этого мира. То, что было ему ближе всего, выступало как нечто чуждое и дальнее, и здесь была тайна, которую он поднял затем на философскую высоту. Он не понимал людей, страшился близости с ними, чурался её, подчас попадая впросак. Всю жизнь он трепетал за своё здоровье; в старости боялся грабежа и разбоя».

Весной 1805 года трагически погибает отец Шопенгауэра: он выпадает из окна чердака в гамбургский канал и тонет. Ходили слухи, будто, сделавшийся в последние годы жизни чрезвычайно раздражительным (видимо, вследствие усилившейся глухоты и участившихся провалов в памяти), Генрих Флорис Шопенгауэр преднамеренно бросился в канал; утверждали также, что Шопенгауэр-старший лишил себя жизни в припадке умопомешательства, наследственного в его семействе; поговаривали и о расстроенных финансах и уменьшении доходов от торговли. Неважно, он утонул.

Кажется, что судьба даёт Артуру шанс и вот сейчас жизнь его радикально изменится. Но смерть Шопенгауэра-старшего если и принесла кому-нибудь свободу, то только матери Артура. Меркантильный торговый Гамбург был ей всегда антипатичен, и она тотчас ликвидирует все активы семейной фирмы и переезжает в Веймар, тогдашнюю «резиденцию муз». Здесь благодаря своей общительности, любезности и талантливости она сумеет быстро перезнакомиться и сблизиться почти со всеми тогдашними веймарскими знаменитостями.

«У меня тотчас возникли знакомства и, так как мне посчастливилось оказывать другим маленькие услуги, которые вовсе не были для меня обременительны, меня полюбили и окружили заботой и дружбой…» — пишет она сыну.

В её доме по два раза в неделю станут собираться такие люди, как Гёте, Виланд, Гримм, братья Шлегель…

Она даже найдёт доступ к веймарскому двору и будет пользоваться дружбой и расположением герцога Карла Августа и его супруги, герцогов Саксен-Кобург-Готских, наследного принца Мекленбург-Шверинского и прочих.

Несколько лет спустя она отметится, и притом не без успеха, и на литературном поприще.
Тем временем Артур Шопенгауэр по настоянию матери и «из уважения к памяти отца» вынужден продолжать ненавистную ему торговую карьеру.

Но наконец и для него пробил час избавления: его мать прочла одно из писем, в котором Артур горько жаловался на судьбу, одному из их общих веймарских знакомых и тот убедил её не противиться влечению сына, не принуждать его к продолжению коммерческой деятельности, а позволить поступить в университет.

Анне Генриетте Шопенгауэр сложно было отказать в просьбе другу, к тому же тут могла пострадать и её репутация в либеральных богемных кругах. Она вынуждена была согласиться.

Шопенгауэр заплакал от радости, получив письмо матери, в котором та предоставляла полный простор его природным влечениям. 28 апреля 1807 года, в возрасте 19 лет, он получает наконец долгожданную свободу.

Новая взрослая жизнь! Свобода! Но, как прикованный к чугунному ядру каторжник, он так и будет тащить за собой своё одинокое, искалеченное детство. Всю жизнь он будет искать любви и признания, пытаться купить и заслужить их своим талантом, но, получив лишь намёк интереса к себе, моментально бежать, прятаться, отталкивать даже расположенных к нему людей холодностью и насмешками.

В его жизни будут и попытки наладить отношения с матерью, и окончательный разрыв с нею: Артур не смог равнодушно смотреть, как уменьшается отцовское состояние вследствие привычки матери жить не по средствам. А сожительство её с Фридрихом Герстенбергом, который был на 14 лет её моложе, он считал оскорбительным и позорным для памяти отца. Но мать не захотела пожертвовать другом ради сына и, когда Артур стал настаивать на его удалении, в письме указала Шопенгауэру на дверь.

Будет и безответная любовь к приме веймарской оперы Каролине Ягеман: он мечтает жениться на ней, но фаворитка герцога предпочитает его не замечать. Шопенгауэр так и остался на всю жизнь холостяком.

Будет и разочарование в учителе: он приедет в Берлин в надежде «найти в лице Фихте настоящего философа и великий ум», но это априорное поклонение вскоре обратилось в пренебрежение и насмешку».

Потерпит провал и его педагогическая деятельность: попытка конкурировать с Гегелем закончится полным фиаско.

Будет, наконец, и анекдотический процесс об оскорблении словом и делом престарелой швеи Каролины Маркет, его почтенной соседки по меблированным комнатам. Процесс, который он проиграет и будет многие годы выплачивать потерпевшей компенсацию за «моральный ущерб».

Но главное, будут десятилетия безвестности, когда труд всей его жизни «Мир как воля и представление» не встретит вообще никакого отклика и принесёт его издателю одни убытки. Страшная судьба человека, который, не теряя мужества, борется с постоянным упорным невниманием к себе как с каким-то неуловимым безжалостным врагом.

«Жизнь — неприятная вещь; я решил прожить её с той целью, чтобы над нею думать».

Мир как представление и мир как воля — для Шопенгауэра две стороны единого расколотого мира, который в целом может быть описан как страдание. Все потребности и все желания чувствуем мы только тогда, когда они не удовлетворены, а состояние неудовлетворённости и есть страдание.

Удовлетворение желания лишь временно прекращает страдание, но не уничтожает его совсем. Человеком быстро овладевает скука, в реальности лишь означающая новое страдание.

Для античности зло — это отсутствие добра. Для Шопенгауэра добро вообще не существует, добром, с его точки зрения, люди называют «временное отсутствие страданий».

Прекратить страдание можно, лишь отказавшись от всяческих желаний, превратившись в ничто, достигнув «нирваны».

А это мало кому удаётся.

В глубокой старости, за несколько лет до смерти, когда общественное мнение о трудах Шопенгауэра резко переменится, он вдруг начнёт пользоваться всеобщей любовью и популярностью. И его новоприобретённые друзья будут с насмешливым недоумением смотреть, как радуется похвалам и восторженным рецензиям в газетах старый философ.

Можно ли эту жизнь назвать нормальной? Бог знает.

И всё же, всё же…

«…Если я по временам чувствовал себя несчастным, то это происходило скорее только вследствие ошибки: в таких случаях я считал себя иным, чем я есть, и оплакивал горе этого другого; например, я принимал себя за приват-доцента, который не может сделаться профессором и не имеет слушателей, или за человека, о котором случайный знакомый дурно отзывается или вот та кумушка сплетничает, или за обвиняемого в этом оскорбительном процессе, или за любовника, которому не хочет внять приглянувшаяся ему девушка, или за пациента, которого болезнь не выпускает из дома, или…
Всё это был не я, всё это была иная материя, из которой, самое большее, сделан был сюртук, носимый мною в течение некоторого времени, а затем заменённый другим.

P.S. «Знаете ли, что было для меня настоящее лето? Непрестающий восторг перед Шопенгауэром и ряд духовных наслаждений, которых я никогда не испытывал… читая его, мне непостижимо, каким образом может оставаться его имя неизвестным? Объяснение только одно — то самое, которое он так часто повторяет, — «что кроме идиотов на свете почти никого нет» (из письма Л.Н. Толстого к А.А. Фету от 30 августа 1869 года).

Текст подготовлен для «Частного Корреспондента»

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>