В воскресенье на 6-м Московском Международном Открытом Книжном Фестивале. Сидим мы с Виктором Леонидовичем Топоровым и Еленой Владимировной Колядиной, говорим о литературе и летней жаре, и тут подходит вдруг к нам незнакомая мне женщина. Среднего роста и среднего возраста. Белые волосы убраны в пучок. Лицо строгое, недовольное. Волевой прищур голубых глаз, искривленные уголки губ. И начинает она общаться с Виктором Топоровым – причем так, словно ни меня, ни Елены Колядиной не то чтоб нет рядом, но даже просто не существует в природе. Это меня очень заинтересовало.

— Я одного не понимаю, — спрашивает ее Виктор Леонидович, — зачем вы стали издавать Зайончковского?

— Как зачем? – с удивленным апломбом отвечает женщина (с такой интонацией, мол: «скажешь тоже!»)

— Ну он ведь писатель на самом деле так… посредственный…

— Нет, ну… я бы так не сказала!

— …

— А вы в АСТ работаете? – вмешиваюсь я.

— Да.

Даю ей свою визитную карточку. Она (все с тем же холодным прищуром) смотрит на визитку (где крупно написано «ПЕРЕМЕНЫ»), понимающе кивает и говорит: «А, понятно».

После этого женщина убрала визитку в сумочку, попрощалась с Топоровым и ушла.

— Кто это? – спросил я.

— Это Елена Данииловна Шубина, главный редактор отдела Современной русской прозы в издательстве АСТ, – ответил Виктор Топоров.

— Производит впечатление.

— Какое? – спросил Топоров.

— Тяжелое. Но хорошее, в смысле — сильное.

Впрочем, в этот раз у нас анкета писательская, поэтому ответов Елены Шубиной не будет. А будут ответы Олега Зайончковского, которого она издает и которого совсем не ценит Виктор Топоров. Но зато Зайончковского ценит, например, Лев Пирогов, да и многие другие читатели и критики его тоже ценят. В 2004 году роман Зайончковского «Сергеев и городок» чуть было не завоевал премии «Букер» «Нацбест». В 2005 году роман «Петрович» вошел в длинный список Букеровской премии. А в 2010 года роман в новеллах «Счастье возможно» попал в финал «Большой книги» (главный герой этой книги – писатель, которому все никак не везет, но он продолжает верить в «возможность счастья» и, в общем, все кончается хорошо).

Есть ли среди Ваших знакомых писатели, чьи тексты отказываются издавать, хотя эти тексты вполне достойны быть изданными и прочтенными публикой? Если возможно, назовите, пожалуйста, примеры. Каковы причины отказов?

Никто из знакомых мне прозаиков не жаловался на то, что его не печатают. В свет благополучно выходят даже такие тексты, которые с моей точки зрения вовсе не стоят того, чтобы «быть изданными и прочтенными публикой». Думаю, что на сегодняшний день возможности наших издательств значительно превосходят писательские возможности.

Есть ли в литературном произведении некая грань, за которую писателю, желающему добиться успеха (например, успеха, выраженного в признании читателями), заходить не следует? Может быть, это какие-то особые темы, которые широкой публике могут быть неприятны и неудобны? (Если да, то приведите, пожалуйста, примеры.)
Или, возможно, существует какая-либо особая интонация, которая может вызвать у читателя отторжение и из-за которой весь потенциально вполне успешный текст может быть «самоуничтожен»?

Автору, рассчитывающему на успех у публики, надо отдавать себе отчет: у публики – какой? Читающая публика чем дальше, тем больше структурируется, разделяясь на этакие «потребительские группы», каждая со своим запросом. Обращаясь к той группе, на которую он ориентируется, автор («исполнитель», как пишется в издательских договорах) должен брать актуальные для нее темы и, конечно же, говорить на понятном ей языке. Все темы, лежащие за пределами интересов той или иной читающей группы будут ей неудобны и неприятны. Впрочем, эпатировать публику не возбраняется, но только тогда, когда она сама этого хочет.

Если такие темы и интонации, по Вашему мнению, существуют, то держите ли Вы в уме эти вещи, когда пишете? И насколько это вообще во власти писателя – осознанно управлять такими вещами?

Сам я пишу, как Бог на душу положит. Мой писательский опыт приучил меня действовать по принципу «было бы написано, будет и прочитано». Среди откликов на очередную мою книжку всегда находится несколько одобрительных, которые не дают упасть моей авторской самооценке. Я не умею и не хочу заранее просчитывать читательский успех своих текстов. Думаю, что такое планирование неизбежно вредит творческому результату.

Что приносит писателю (и, в частности, лично Вам) наибольшее удовлетворение:

— или более всего Вас удовлетворяет метафизический и психологический факт самореализации – т.е. тот факт, что произведение написано и состоялось (благодаря чему Вы, например, получили ответы на вопросы, беспокоившие Вас в начале работы над текстом)? Достаточно ли для Вашего удовлетворения такого факта или Вы будете всеми силами стремиться донести свое произведение до публики, чтобы добиться первых двух пунктов?

Для полноты переживания авторского успеха важны, конечно, все перечисленные Вами слагаемые. Но при отсутствии каких-то из них можно довольствоваться оставшимися. Третий пункт здесь самый надежный – независимо от того, исполняются ли первые два, он всегда с вами. «Метафизический факт самореализации» гарантирован любому автору. Но это шутка. В действительности я ощущаю творческий акт не как само-реализацию, а как долгие и трудные роды, то есть реализацию чего-то, вспоенного, конечно, соками моей души, но все-таки от меня отдельного. Закончились роды, и я чувствую облегчение. Все, что происходит потом – признание-непризнание, премиальные выдвижения, читательские отклики – все это для меня вещи второстепенные.

Что Вы думаете о писателях, которые активно себя раскручивают – как лично, так и через друзей и знакомых? Должен ли писатель заниматься этим не совсем писательским трудом?

Разные авторы по-разному относятся к своим литературным занятиям. Кто-то считает их делом сугубо творческим, а кто-то в них видит способ зарабатывания денег, или делает с их помощью общественную карьеру. В последних двух случаях писательское самораскручивание всеми доступными способами выглядит вполне логичным. Важно только, чтобы при этом человек не переходил границы приличий, но, кажется, сегодня эти границы отодвинуты за горизонт.

Если да, то почему?
Если нет, то почему?

Ответ см. выше. Чистому прозаику (к каковым я и себя причисляю) самопиар не идет.

* * *

Далее: ответы Андрея Новикова-Ланского.

* * *

Предыдущее:

— Новый Опрос. Вопросы к писателям
— О романе Валерия Осинского «Предатель», внезапно снятом с публикации в журнале «Москва»
— Точка бифуркации в литературном процессе («литературу смысла не пущать и уничтожать», – Лев Пирогов)
— Курьезный Левенталь
— ответы Валерия Былинского
— ответы Олега Павлова
— ответы Сергея Шаргунова
— ответы Андрея Иванова
— ответы Владимира Лорченкова
— Где литературные агенты
Более ранние части Хроники (Оглавление) — здесь.

* * *

КНИГИ ПРОЕКТА НЕУДОБНАЯ ЛИТЕРАТУРА:

ВАЛЕРИЙ ОСИНСКИЙ. «ПРЕДАТЕЛЬ»
ОЛЕГ СТУКАЛОВ «БЛЮЗ БРОДЯЧЕГО ПСА»
ОЛЕГ ДАВЫДОВ. «КУКУШКИНЫ ДЕТКИ»
СУЛАМИФЬ МЕНДЕЛЬСОН «ПОБЕГ»
ДИМА МИШЕНИН «МОТОБИОГРАФИЯ»
УШЛЫЙ ПАКОСТНИК. «ДРОМОМАНИЯ»
ПАВЕЛ ТЕРЕШКОВЕЦ. «ДЖАЗ НА ОБОЧИНЕ»

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>