Так уж случилось, что у меня оказался старый, неработающий адрес электронной почты Кирилла Анкудинова, когда я высылал ему в мае вопросы проекта Неудобная литература. Благодаря прошлому выпуску Хроники, написанному по следам часкоровской колонки Кирилла Анкудинова, Кирилл вышел на связь и прислал свои ответы на вопросы Неудобной литературы. Итак, поэт, лит.критик и литературовед Кирилл Анкудинов в проекте Неудобная литература.

Читаете ли вы современную художественную литературу, публикуемую в издательствах и толстых журналах? Если да, то как часто? Многое ли нравится? Назовите, пожалуйста, последний из понравившихся прозаических текстов, автора, время и место публикации.

— Поскольку я живу в Майкопе, мой читательский кругозор поневоле ограничен. Я читаю толстые литературные журналы (три из них – «Новый мир», «Октябрь» и «Знамя» — очень подробно и внимательно, поскольку рецензирую все их номера для уфимского журнала «Бельские просторы»). Также я читаю наиболее интересные книги, которые добираются до майкопских книжных магазинов, и произведения, которые приходят ко мне по почте или из рук в руки в виде книг или в виде рукописей. Конечно же, этого мало.

Наиболее понравившиеся литературные тексты? Назову три.
Владимир Маканин. «Асан». Роман. «Знамя», 2008, № 8.
Эргали Гер. «Кома». Повесть. «Знамя», 2009, № 9.
Олег Дриманович. «Коста». Роман. Рукопись. В книжном варианте выйдет под названием «У августа имперский профиль».

Обо всех трёх текстах я писал.

Часто бывает так, что издательства и толстые журналы отказываются публиковать по-настоящему хорошие тексты, называя разные причины отказа, либо без объяснения причин. Как вы думаете, почему это происходит? Каковы, как вы полагаете, настоящие причины таких отказов?

Ничего не скажу в отношении практики иногородних издательств, поскольку не вполне компетентен в этой области.

— Что касается толстых журналов, думаю, что главная причина отказа в публикации хорошим текстам со стороны редакционных работников этих журналов связана с так называемым «иерархическим мышлением». Для «иерархического мышления» важно не содержание текста, не его литературные качества, а имя автора. Носители «иерархического мышления» превращают журналы в пасьянсы из имён. Оттого в журналах снова и снова вырисовывается одна и та же картина: литературные мэтры, у которых возьмут даже бред; середнячки-заполнители пространства, не интересные никому; прикормленная молодёжь и абсолютное отсутствие новизны (в именах, в идеях, в стилистике). Новизна страшна «иерархическому мышлению».

Читаете ли вы статьи литературных критиков и обозревателей книжных новинок? Если да, то кто из этих критиков и обозревателей, на ваш взгляд, наиболее адекватен?

— Статьи литературных критиков я читаю (из интереса или по службе обозревателя) или не читаю, а все доступные мне литературные обозрения стараюсь прочесть обязательно.

На самом деле литературных обозревателей сейчас не так много. Хотя больше, чем было шесть-семь лет назад.

Кто из критиков и обозревателей наиболее адекватен? Если бы вы спросили меня, кто из критиков и обозревателей нравится мне, я бы легче ответил. На вопрос в вашей формулировке ответить трудно. Кто наиболее адекватен? Не знаю. Может быть, Лев Данилкин.

Не всегда то, что нравится, адекватно. И не всегда то, что адекватно, нравится. Хотя Данилкин как критик мне нравится.

Как вы думаете, переместится ли в ближайшие лет десять хорошая (большая) литература окончательно в интернет? Отпадёт ли необходимость в бумажных изданиях? Если нет, то почему вы так думаете?

— Начну с конца вашего вопроса. Необходимость бумажных изданий не отпадёт, а необходимость «толстых литературных журналов» в их нынешнем формате может отпасть и, скорее всего, отпадёт (если данный формат не перестроит себя).

Почему останутся бумажные издания? Хотя бы потому что сейчас 80% моего нынешнего майкопского литературного окружения не владеют компьютерной грамотой.

Что касается «большой литературы, перемещающейся в интернет»…

Дело в том, что интернет предполагает определённое мышление. Та часть литературы, которая соответствует этому мышлению, переместится в интернет, а та часть, которая не соответствует ему – останется в бумажном формате.

«Большая литература» — это и «Уединённое» Розанова, и «Москва-Петушки» Венедикта Ерофеева, и «Война и мир». Так вот, шедевры, похожие на «Уединённое» и на «Москву-Петушки» в сетевой литературе появляться будут, а шедевры, похожие на «Войну и мир», — не будут. Пути и возможности «Войны и мира» останутся для бумажной литературы.

Приведу такую аналогию. Вот появилась оперетта как жанр…

Вопрос номер один: Даст ли жанр оперетты шедевры? Ответ: Конечно, да.

Вопрос номер два: Даст ли жанр оперетты шедевры в жанре оперы? Ответ: разумеется, нет. Если мы привыкли считать, что хорошее искусство – это по умолчанию только опера, ничего хорошего от перспектив оперетты мы не дождёмся.

Вопрос номер три: Перетечёт ли всё хорошее в искусстве из сферы оперы в сферу оперетты? Ответ невозможен, так как вопрос поставлен некорректно.

Читайте также предыдущие части проекта Неудобная литература:

— Переписка с Александром Ивановым из Ад Маргинем и представление романов «Побег» и «Мотобиография»
— Виктор Топоров и его Опция отказа. Как это работает, или как найти издателя
— Ответы Дмитрия Быкова
— Ответы Сергея Шаргунова
— Ответы Вячеслава Курицына
— Ответы Николая Климонтовича
— Ответы Владимира Сорокина
— Ответы Дмитрия Бавильского
— Ответы Александра Иванова
— Невозможность продать (в символическом смысле)
— Ответы Льва Данилкина
— «Хорошая вещь пробьется», или Неудобность Галковского
— Ответы Андрея Бычкова
— Ответы Лидии Сычевой
— Ответы Виктора Топорова
— О том, как в толстых журналах 80-х понимали «гласность», а также об отношении издателей к сетевой литературе
— Ответы Алексея Варламова
— Ответы Игоря Панина
— «Новый мир» реагирует на Неудобную литературу. Михаил Бутов VS Виктор Топоров
— Ответы Льва Пирогова
— Ответы Евгения Лесина
— КУКУШКИНЫ ДЕТКИ. Роман Олега Давыдова (к началу первой публикации)
— Ответы Лизы Новиковой
— Ответы Сергея Белякова
— Ответы Ефима Лямпорта
— «А вокруг скачут критики в мыле и пене…» (про литературных критиков)
— Роман «Побег» и МИТИН ЖУРНАЛ
— Ответы Романа Арбитмана
— Переходный период. Битники, Пелевин и — ответы Виктории Шохиной
— Ответы Макса Немцова
— Ответы Юрия Милославского
— Ответы Дениса Яцутко
— Таба Циклон и Джаз на обочине. Гонзо-стайл и антихипстеры
— Игры пастушка Кришны
— Крокодил Анкудинов

— Книги проекта Неудобная литература

Вся Хроника Неудобной литературы всегда доступна вот по этой ссылке.

8 октября 1920 года родился Фрэнк Герберт — американский писатель-фантаст, создавший знаменитую эпопею “Хроники Дюны”, о планете, полной песка.

Истинное творение не зависит от своего создателя.
Ф. Херберт, “Дети Дюны”

Песчаные дюны похожи на большие массы воды, только движутся медленнее. Люди, которые обращаются с ними как с жидкостью, могут научиться ими управлять.
Ф. Герберт (интервью с В. Мак-Нелли)

Сойдя со ступени лестницы, можно упасть и вверх (Ф. Герберт, “Дети Дюны”)

Фрэнк Герберт опубликовал за свою жизнь двадцать один роман и три сборника рассказов, но самыми известными и самыми культовыми из его книг стали, безусловно, «Хроники Дюны» в шести томах, и особенно самый первый роман серии — «Дюна». Когда в 1956 году роман «Дюна» вышел отдельной книгой, он получил две самые престижные премии в области научной фантастики: «Небьюлу» и «Хьюго». Издав «Дюну», Фрэнк Герберт стал настоящим героем, самым знаменитым фантастом современности, и многие до сих пор считают её лучшей фантастической книгой всех времён и народов. (далее…)

Прямая обязанность художника — показывать, а не доказывать. Приступая к своему ответу на доклад Вячеслава Ивановича Иванова, я должен сказать, что уклоняюсь от своих прямых обязанностей художника; но настоящее положение русского художественного слова явно показывает, что мы, русские символисты, прошли известную часть своего пути и стоим перед новыми задачами; в тех случаях, когда момент переходный столь определителей, как в наши дни, мы призываем на помощь воспоминание и, руководствуясь его нитью, устанавливаем и указываем, — может быть, самим себе более, чем другим, — свое происхождение, ту страну, из которой мы пришли. Мы находимся как бы в безмерном океане жизни и искусства, уже вдали от берега, где мы взошли на палубу корабля; мы еще не различаем иного берега, к которому влечет нас наша мечта, наша творческая воля; нас немного, и мы окружены врагами; в этот час великого полудня яснее узнаем мы друг друга; мы обмениваемся взаимно пожатиями холодеющих рук и на мачте поднимаем знамя нашей родины.

Дело идет о том, о чем всякий художник мечтает, — «сказаться душой без слова», по выражению Фета; потому для выполнения той трудной Задачи, какую беру на себя, — для отдания отчета в пройденном пути и для гаданий о будущем, — я избираю язык поневоле условный; и, так как я согласен с основными положениями В. Иванова, а также с тем методом, который он избрал для удобства формулировки, — язык свой я назову языком иллюстраций. Моя цель конкретизировать то, что говорит В. Иванов, раскрыть его терминологию, раскрасить свои иллюстрации к его тексту; ибо я принадлежу к числу тех, кому известно, какая реальность скрывается за его словами, на первый взгляд отвлеченными; к моим же словам прошу отнестись, как к словам, играющим служебную роль, как к Бедекеру, которым по необходимости пользуется путешественник. Определеннее, чем буду говорить, сказать не сумею; но не будет в моих словах никакой самоуверенности, если скажу, что для тех, для кого туманен мой путеводитель, — и наши страны останутся в тумане. Кто захочет понять, — поймет; я же, раз констатировав пройденное и установив внутреннюю связь событий, сочту своим долгом замолчать.

Прежде, чем приступить к описанию тезы и антитезы русского символизма, я должен сделать еще одну оговорку: дело идет, разумеется, не об истории символизма; нельзя установить точной хронологии там, где говорится о событиях, происходивших и происходящих в действительно реальных мирах.

Теза: «ты свободен в этом волшебном и полном соответствий мире». Твори, что хочешь, ибо этот мир принадлежит тебе. «Пойми, пойми, все тайны в нас. В нас сумрак и рассвет» (Брюсов). «Я — бог таинственного мира, весь мир — в одних моих мечтах » (Сологуб). Ты — одинокий обладатель клада; но рядом есть еще знающие об этом кладе (или — только кажется, что и они знают, но пока это все равно). Отсюда — мы: немногие знающие, символисты. (далее…)

Ну, и к чему вы все это, Глеб, затеяли? Кому ты хочешь что-то доказать всей этой Неудобной литературой? Разве так можно что-нибудь изменить?… Эти вопросы мне задала на днях одна коллега.

Отвечаю. Проект Неудобная литература это, конечно, очень важный проект. Как и все прочие божественные игры пастушка Кришны. Те самые, ради которых род идет на род и друг уничтожает друга. Помните, что Кришна сказал своему другу и ученику Арджуне, когда тот не хотел сражаться? Надо, Арджуна, надо. И не переживай о том, что тебе предстоит убить стольких людей. Ибо никто из рожденных на самом деле не умирает (см. Бхагавадгита). Все происходящее – божественные игры, единственная цель которых – поразвлечь господа.

Конечно, никакой Неудобной литературы не существует. Как не существовало никогда никаких Проклятых поэтов, и никакой Возвращенной литературы, и никакой Великой русской литературы, и никаких битников. Все это лишь названия, ярлыки – для удобства систематизации и для развлечения веселого Кришны. Не в названиях дело. А в том, что есть несколько очень неплохих, мало кому известных, почти незамеченных читающей публикой текстов. Которые мне бы очень хотелось, чтобы были замечены. Потому что, по моему скромному мнению, они того вполне заслуживают. Вот я и придумал всю эту Неудобную литературу и весь этот опрос. Да и литературный процесс слегка хотелось пошевелить. И он, кстати, зашевелился. Вот Виктор Топоров опускает под землю лит.критика Сергея Белякова. А вот лит.критик Кирилл Анкудинов витийствует:

«В сугубом невнимании общества к современной литературе и к писателям в первую очередь ответственна сама литература (выделено автором, — Г.Д.). Виноваты писатели — своим эгоцентризмом, своим иерархизмом, своей клановой замкнутостью они убили какой бы то ни было социальный смысл литературы».

Убили. Убили негра! Ни за что, ни пpо что, суки, замочили.

Конечно, политика умалчивания, которую лит.критики и редакторы («своим эгоцентризмом, своим иерархизмом, своей клановой замкнутостью») возвели в культ и необходимость, не позволяет им обратить непосредственное внимание на проект Неудобная литература (что и требовалось доказать). Но для меня ясно, что вся эта начавшаяся сейчас грызня в стане профессионалов литературного процесса отчасти спровоцирована и Неудобной литературой, и будет еще продолжаться и продолжаться – до тех пор, пока лит.критики, редакторы толстых журналов и редакторы издательств будут чувствовать «запах говна в тесной квартире» (по меткому выражению г-на Бутова из «Нового мира»).

Что ж… А я (вместе с Кришной и, надеюсь, вместе с вами, уважаемые читатели Перемен) неплохо повеселился. Мы выслушали множество интересных и не очень интересных, необычных и банальных, мудрых и неожиданных, короче, разных мнений. Мнений по вопросам, на которые лично мне в начале этого исследования хотелось найти ответы (и я на них ответы нашел).

Некоторые ответы (например, на последний вопрос – по поводу перехода большой литературы в интернет) крайне удивили меня. Не думал даже, что люди до такой степени не замечают, что бумага уже, в общем-то, умерла. Упорство некоторых писателей и лит.критиков мне напомнило ситуацию с виниловыми пластинками лет 20 назад: когда появились компакт-диски, многие меломаны говорили, что винил звучит лучше и ни что его не заменит, а когда появились мп3, они говорили, что качество компакта гораздо круче и у мп3 есть будущее только в интернете… и ведь насчет качества звука все это действительно было правдой, но слушают ли все эти люди до сих пор винил, вот в чем вопрос? Да, кое-кто слушает, но очень мало кто.

Некоторые из сделанных мной выводов имеют веские основания и реально относятся к книгам, которые мы включили в проект Неудобная литература. Наверное, не ко всем. Потому что, хочу подчеркнуть, в проекте Неудобная литература представлены, конечно же, очень разные книги. И, как я уже говорил в одной из частей Хроники, неудобны они лишь условно – и каждая по-своему. И не всем неудобны. Кому-то очень даже удобны, приятны и интересны.

Короче, все это был забавный хэппенинг. Закончить который мне бы хотелось пьеской Хармса «Неудачный спектакль». Чем-то она мне напоминает нашу Неудобную литературу. Впрочем, хочется верить, что проект мой вышел чуть более удачным, чем спектакль из хармсовской сценки.

P.S.: Выражаю огромную благодарность всем, кто ответил на вопросы и содействовал проведению акции, а особенно: Виктории Шохиной, Льву Пирогову и Злате Николаевой. Спасибо также всем, кто читал.

Хроника Неудобной литературы будет продолжена, если к тому появятся поводы. А вот Содержание Хроники проекта Неудобная литература – в том порядке, в котором я рекомендую вам ее читать, чтобы получилась занятная драматургия (впрочем, это гипертекст, и у вас могут возникнуть свои соображения на эту тему):

— Переписка с Александром Ивановым из Ад Маргинем и представление романов «Побег» и «Мотобиография»
— Виктор Топоров и его Опция отказа. Как это работает, или как найти издателя
— Ответы Дмитрия Быкова
— Ответы Сергея Шаргунова
— Ответы Вячеслава Курицына
— Ответы Николая Климонтовича
— Ответы Владимира Сорокина
— Ответы Дмитрия Бавильского
— Ответы Александра Иванова
— Невозможность продать (в символическом смысле)
— Ответы Льва Данилкина
— «Хорошая вещь пробьется», или Неудобность Галковского
— Ответы Андрея Бычкова
— Ответы Лидии Сычевой
— Ответы Виктора Топорова
— О том, как в толстых журналах 80-х понимали «гласность», а также об отношении издателей к сетевой литературе
— Ответы Алексея Варламова
— Ответы Игоря Панина
— «Новый мир» реагирует на Неудобную литературу. Михаил Бутов VS Виктор Топоров
— Ответы Льва Пирогова
— Ответы Евгения Лесина
— КУКУШКИНЫ ДЕТКИ. Роман Олега Давыдова (к началу первой публикации)
— Ответы Лизы Новиковой
— Ответы Сергея Белякова
— Ответы Ефима Лямпорта
— «А вокруг скачут критики в мыле и пене…» (про литературных критиков)
— Роман «Побег» и МИТИН ЖУРНАЛ
— Ответы Романа Арбитмана
— Переходный период. Битники, Пелевин и — ответы Виктории Шохиной
— Ответы Макса Немцова
— Ответы Юрия Милославского
— Ответы Дениса Яцутко
— Таба Циклон и Джаз на обочине. Гонзо-стайл и антихипстеры
— Игры пастушка Кришны

— Книги проекта Неудобная литература

Вся Хроника Неудобной литературы всегда доступна вот по этой ссылке.

На Часкоре сегодня опубликовали перевод манифеста Медленных медиа, который в начале этого года написали немецкие активисты от прогрессивных СМИ. Конечно, идея Медленных медиа — это тренд. Который станет модным и востребованным в ближайшее время. Поскольку «Перемены» (еще до публикации часкоровского перевода) успели уже выдвинуть в кандидаты на роль российских Медленных медиа (см., например, здесь, в конце поста), я в двух словах пропишу здесь свою позицию.

Безусловно, по части перечисленных в манифесте характеристик Перемены подходят под определение Медленных медиа. Уже год как на нашей официальной страничке «О САЙТЕ» есть следующие строки:

Перемены – это веб-журнал, большинство обновлений которого не привязаны к конкретному времени и с интересом будут читаться как сегодня, так и через лет семьдесят. То есть это периодическое издание «долгого действия». Медиа, в котором в качестве актуального временного цикла принята не еженедельность, ежемесячность или ежегодность, а периоды гораздо больших масштабов – например, столетие.

В этом смысле мы предвосхитили декларации немцев, которые пишут:

10. «Медленные медиа» не устаревают. У них большая продолжительность жизни, и они выглядят свежо даже спустя десятилетия. Их качество не снижается в течение времени, а напротив, как дорогой коньяк, они только приобретают в цене.

В оригинале это звучит еще решительнее: «Slow Media are timeless».

Дальше, по каким еще пунктам мы совпадаем, а по каким расходимся: (далее…)

Мы начинаем публикацию четвертой части романа Суламифа Мендельсона «Побег». (Суламифь это женское имя, а автор «Побега» – мужчина. Когда мы с ним встречались на Гавайях, он сказал, что правильно было бы писать его имя как Суламиф, без мягкого знака.) Первую и вторую части «Побега» мы напечатали еще в 2007 году, а третью — в 2009 году. И вот теперь мы договорились о публикации четвертой части (всего в романе ШЕСТЬ частей).

Еще раз отмечу, что это уже не первая публикация романа. Впервые текст напечатали в 1988 году, в трех номерах легендарного самиздатовского журнала «МИТИН ЖУРНАЛ». В архиве «Митиного журнала» на сайте издательства КОЛОННА находим, что начало «Побега» было опубликовано в №19, продолжение – в 20-м и окончание – в 21-м.

В нашем распоряжении также оказалась рецензия на 19-й номер «Митиного журнала» (на тот самый, в котором началась публикация «Побега»). Рецензия была опубликована в другом легендарном самиздатовском органе – в журнале «Гласность» (издававшемся под руководством Сергея Григорьянца). Эту рецензию я дословно и полностью приведу чуть ниже, а пока – несколько выдержек из уже упоминавшегося в хронике проекта НЕУДОБНАЯ ЛИТЕРАТУРА интервью с Дмитрием Волчеком, основателем и бессменным главным редактором «МИТИНОГО ЖУРНАЛА». Из этого интервью (оно пару месяцев назад появилось на портале «Опенспейс» и наделало шороха) становится кое-что ясно.

Вот как Дмитрий характеризует свою культурную политику (и, в частности, редакционную политику «Митиного журнала»):

«…Меня интересуют иконокласты и аутсайдеры, но не сегодняшние, потому что больше нет запретов, а из тех времен, когда культура была опутана цензурными цепями. Бунт, но в прошедшем времени. Книги, которые продавались из-под прилавка, которые прятали, когда появлялся жандарм. Книги, которые отказывались набирать в типографиях, книги, которые изымали на таможне. Дикие, опасные книги. Книги, без которых не было бы нашей свободы».

Речь тут идет, видимо, о нынешней культурной политике Волчека, но, понятно, что и тогда, в 1988 году, его в не меньшей степени интересовали именно «дикие и опасные» книги, которые прямиком вели к свободе. И в этих словах, в частности, можно усмотреть объяснение причин, по которым был напечатан тогда у него в трех номерах с продолжениями роман «Побег»… (Кстати, в этом романе, написанном в 1982 году, слово «перестройка» повторяется для того времени удивительно часто, оно тогда еще не особо было в ходу. Вообще при внимательном чтении в «Побеге» обнаруживается множество прозрений относительно событий, произошедших лет через пять-восемь после написания этого текста. А некоторые авторские отступления, — например то, с которого начинается первая глава Части четвертой, — прямо указывают на то, что автор не просто «занимается литературой», но – моделирует будущее.)

Информационным поводом для опенспейсковского интервью послужило 25-летие «Митиного журнала» и выход 64-го его номера – после пятилетнего перерыва. И вот интервьюер спрашивает у Дмитрия Волчека:

— Почему вы заморозили проект на пять лет и почему решили оживить его сейчас?

А Волчек отвечает:

— Журнал — своего рода дайджест того, что публикует «Колонна». Но издательство может держаться на переводах, а русский литературный журнал (ну, это альманах на самом деле, сборник) требует важной русской прозы. Где ее взять? Ведь никто ничего не пишет.

Весь механизм у меня был собран, но руля не хватало, и вот в прошлом году мне прислали несколько текстов Артура Аристакисяна. Артур — великий режиссер, он снял главный российский фильм 90-х. «Ладони» находятся вне всего, что принято называть кинематографом, это некий священный текст, подземное евангелие, изложенное пещерными апостолами. То, что он пишет, тоже очень необычный тип повествования — такая последняя лента Крэппа, уходящая прямо в рану на затылке.

Журнал, конечно, вышел очень кстати, когда появилось впечатление, что кошмарный паровоз начал скрежетать и останавливаться. Надеюсь, что какой-нибудь бесстрашный Саид пустит его под откос окончательно. Было бы отлично, если бы заодно рухнула и вся система книготорговли, гнуснейшая, убивающая литературу. Все книги станут электронными и бесплатными, а эта дрянь советская пусть сгинет навсегда.

Конец цитаты.

То есть именно современная русская проза – это структурообразующий элемент «Митиного журнала». И до тех пор, пока Дмитрий Волчек не мог найти «важной русской прозы», журнал не выходил. Пять лет. И вот как раз в этом-то основном отделе (занимающем самое большое количество страниц номера и служащем его концептуальным стержнем) был опубликован в 1988 году роман «Побег»…

Ну а теперь – рецензия из журнала «Гласность» на 19-й номер «Митиного журнала» (на тот самый, напомню, в котором началась первая публикация романа «Побег»).

Цитируется по: 1988 год, журнал «Гласность» (выходил под руководством Сергея Григорьянца), №21.

«МИТИН ЖУРНАЛ» № 19
О.АБРАМОВИЧ

В «MЖ» невозмутимо соседствуют тексты, казалось бы, несовместимые, но — странное дело — каким-то магическим образом тяготеющие друг к другу. Так, например, в поэтическом отделе журнала соседствуют Ю.Кисина — усердная сторонница мета-метафоризма, и концептуалист М.Сухотин. Я долго не находила слов, чтобы охарактеризовать это вопиющее соседство, но потом они нашлись: «сатир и нимфа». Оказывается, всего-навсего, классический сюжет.

Столь же изящно соседствует в отделе прозы B.C. с Гаем Девенпортом. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы предпочесть второго первому. О каждом из них можно было бы написать, но я пишу о «Митином журнале». А «Митин журнал» представляет читателям не литературные произведения, а те силовые поля, что возникают между ними; собственно только эти поля и имеют значение для читателя, ибо жить ему именно в них, а не внутри какой-либо из литератур.

Все вышесказанное опровергается текстом, занимающим основной объем номера — романом Суламифи Мендельсон «Побег». В этом романе можно жить. Во-первых, он хорошо написан, его видно, он стоит перед глазами. Во-вторых, в отличие от многих современных романов, чьи пространства являются духовной собственностью их автора, и чей читатель смеет претендовать разве что на роль молчаливого зрителя, — роман «Побег» — это гостеприимный дом, где желанный гость-читатель с удовольствием ощущает свою уместность. С ним не заигрывают, с ним играют, и ставки высоки.

Дальше две небольшие пьесы. Одна из них — «Шаровая молния из Джиннистана», принадлежащая перу А.Вишневского, поначалу очаровывает, но увы разочаровывает под конец. Кажется, юный автор успел повидать немало интересных людей и наслушаться рассказов о них, но не имел случая узнать, что же там, за оберткой.

Публикация пьесы Л.Бабанского «Разве мы плохо себя ведем?» — своеобразный эксперимент. Этот текст не литературен по своей природе, написан он для театра и откровенно рассчитан на сотрудничество режиссера. Что ж, почему бы читателю не поиграть в режиссера, тем более, что отдел называется не «Драматургия», а «Театр».

В отделе «Изыскания», в котором не редки воистину изысканные тексты, на сей раз — одно из уравнений с тремя неизвестными. В.Набоков рассказывает американским студентам о М.Горьком. Этот текст — не более, чем инструмент, некоторый оператор. Лишь в том случае, если читатель имеет достаточную информацию о каких-либо двух неизвестных, при помощи этого текста он сможет вычислить третье.

В журнале есть еще кое-что, но пусть оно окажется сюрпризом для тех, кого мне удалось убедить в том, что этот номер стоит прочитать.

***
Еще раз ссылки: «Побег» — с самого начала. А вот начало четвертой части.

***

Хроника Неудобной литературы будет продолжена, если к тому появятся поводы. А вот Содержание Хроники проекта Неудобная литература – в том порядке, в котором я рекомендую вам ее читать, чтобы получилась занятная драматургия (впрочем, это гипертекст, и у вас могут возникнуть свои соображения на эту тему):

— Переписка с Александром Ивановым из Ад Маргинем и представление романов «Побег» и «Мотобиография»
— Виктор Топоров и его Опция отказа. Как это работает, или как найти издателя
— Ответы Дмитрия Быкова
— Ответы Сергея Шаргунова
— Ответы Вячеслава Курицына
— Ответы Николая Климонтовича
— Ответы Владимира Сорокина
— Ответы Дмитрия Бавильского
— Ответы Александра Иванова
— Невозможность продать (в символическом смысле)
— Ответы Льва Данилкина
— «Хорошая вещь пробьется», или Неудобность Галковского
— Ответы Андрея Бычкова
— Ответы Лидии Сычевой
— Ответы Виктора Топорова
— О том, как в толстых журналах 80-х понимали «гласность», а также об отношении издателей к сетевой литературе
— Ответы Алексея Варламова
— Ответы Игоря Панина
— «Новый мир» реагирует на Неудобную литературу. Михаил Бутов VS Виктор Топоров
— Ответы Льва Пирогова
— Ответы Евгения Лесина
— КУКУШКИНЫ ДЕТКИ. Роман Олега Давыдова (к началу первой публикации)
— Ответы Лизы Новиковой
— Ответы Сергея Белякова
— Ответы Ефима Лямпорта
— «А вокруг скачут критики в мыле и пене…» (про литературных критиков)
— Роман «Побег» и МИТИН ЖУРНАЛ
— Ответы Романа Арбитмана
— Переходный период. Битники, Пелевин и — ответы Виктории Шохиной
— Ответы Макса Немцова
— Ответы Юрия Милославского
— Ответы Дениса Яцутко
— Таба Циклон и Джаз на обочине. Гонзо-стайл и антихипстеры
— Игры пастушка Кришны

— Книги проекта Неудобная литература

Вся Хроника Неудобной литературы всегда доступна вот по этой ссылке.

Лев Данилкин, можно сказать, самый читаемый литературный критик современной России. По крайней мере, почти все респонденты опроса Неудобной литературы назвали его среди регулярно читаемых ими литературных обозревателей. Данилкин пишет о книгах в молодежном журнале «Афиша». Пишет весьма увлекательно, понятно и внятно. И читающая публика к его мнению — активно прислушивается.

Ниже — ответы Льва Данилкина (как всегда предваряемые вопросами).

Читаете ли вы современную художественную литературу, публикуемую в издательствах и толстых журналах? Если да, то как часто? Многое ли нравится? Если есть, назовите, пожалуйста, последнюю из понравившихся книг (роман, повесть, рассказ), ее автора и, по возможности, время и место ее публикации.

— Да, и даже слишком часто, пожалуй. Нравится мне самому очень немногое, но мне платят деньги за то, чтобы я учитывал не только свои, но и чужие вкусы. «Чертово колесо» Михаила Гиголашвили, в Ад Маргинем, «Ваня Житный» Вероники Кунгурцевой, романы Олега Курылева.

Часто бывает так, что издательства и толстые журналы отказываются публиковать по-настоящему хорошие тексты, называя разные причины отказа, либо без объяснения причин. Как вы думаете, почему это происходит? Каковы, как вы полагаете, настоящие причины таких отказов?

— Потому, что они не знают, как их продавать, как их выделить из потока конвейерной продукции.

Читаете ли вы статьи литературных критиков и обозревателей книжных новинок? Если да, то кто из этих критиков и обозревателей на ваш взгляд наиболее адекватен?

— Был такой английский книжный критик Сирил Коннолли, который так высказался: «Обозревать книги — это занятие на полный рабочий день, оплачиваемое по полставочному тарифу…» Это именно так, на полный рабочий день; так что мне, к сожалению, некогда следить за чужими рецензиями, я кучу книг еще не читал.

Как вы думаете, переместится ли в ближайшие лет десять хорошая (большая) литература окончательно в интернет? Отпадет ли необходимость в бумажных изданиях? Если нет, то почему вы так думаете?

— Нет, в интернет не переместится; возможно, изменится носитель — ридер вместо бумаги, но к интернету это имеет опосредованное отношение. Потом, я думаю, электронные и бумажные версии будут сосуществовать. Одно не отменяет другого, это две одинаково удобные формы существования — как фаст-фуд и высокая кухня.

***

Хроника Неудобной литературы будет продолжена, если к тому появятся поводы. А вот Содержание Хроники проекта Неудобная литература – в том порядке, в котором я рекомендую вам ее читать, чтобы получилась занятная драматургия (впрочем, это гипертекст, и у вас могут возникнуть свои соображения на эту тему):

— Переписка с Александром Ивановым из Ад Маргинем и представление романов «Побег» и «Мотобиография»
— Виктор Топоров и его Опция отказа. Как это работает, или как найти издателя
— Ответы Дмитрия Быкова
— Ответы Сергея Шаргунова
— Ответы Вячеслава Курицына
— Ответы Николая Климонтовича
— Ответы Владимира Сорокина
— Ответы Дмитрия Бавильского
— Ответы Александра Иванова
— Невозможность продать (в символическом смысле)
— Ответы Льва Данилкина
— «Хорошая вещь пробьется», или Неудобность Галковского
— Ответы Андрея Бычкова
— Ответы Лидии Сычевой
— Ответы Виктора Топорова
— О том, как в толстых журналах 80-х понимали «гласность», а также об отношении издателей к сетевой литературе
— Ответы Алексея Варламова
— Ответы Игоря Панина
— «Новый мир» реагирует на Неудобную литературу. Михаил Бутов VS Виктор Топоров
— Ответы Льва Пирогова
— Ответы Евгения Лесина
— КУКУШКИНЫ ДЕТКИ. Роман Олега Давыдова (к началу первой публикации)
— Ответы Лизы Новиковой
— Ответы Сергея Белякова
— Ответы Ефима Лямпорта
— «А вокруг скачут критики в мыле и пене…» (про литературных критиков)
— Роман «Побег» и МИТИН ЖУРНАЛ
— Ответы Романа Арбитмана
— Переходный период. Битники, Пелевин и — ответы Виктории Шохиной
— Ответы Макса Немцова
— Ответы Юрия Милославского
— Ответы Дениса Яцутко
— Таба Циклон и Джаз на обочине. Гонзо-стайл и антихипстеры
— Игры пастушка Кришны

— Книги проекта Неудобная литература

Вся Хроника Неудобной литературы всегда доступна вот по этой ссылке.

11 июня 1910 года во Франции родился знаменитый исследователь Мирового океана, автор множества фильмов о море – Жак-Ив Кусто.

Только невыполнимые миссии приносят успех.
— Жак-Ив Кусто

Если бы человек мог жить в воде, то освоение океана, освоение его глубин пошло бы гигантскими шагами.
— Александр Беляев, «Человек-амфибия»

Изобретатель, фотограф, режиссер

«Человек за бортом!» – такой крик может переполошить любого на судне. Он означает, что надо бросить свою работу и срочно спасать гибнущего товарища. Но в случае с Жаком-Ивом Кусто это правило не работало. Этот человек-легенда провёл «за бортом» большую часть своей жизни. Более того: последней командой Кусто, которую словно никто не расслышал, был призыв не просто погружаться в море, а жить в нем. (далее…)

29 мая 1880 года родился немецкий философ Освальд Шпенглер

Выйди эта книга года на четыре раньше – всё могло бы быть иначе. Пожалуй, и не заметили бы – или прочитали бы совсем не так. Она была готова уже к 1914 году, — изданию помешало только начало войны. И лишь в конце мая 1918-го, когда исход уже чувствовался предрешённым, на книжных прилавках измученных мировой бойней Германии и Австрии появился первый том. Название гласило: «Закат Запада». Пять лет спустя книга выйдет по-русски под неточным, но уже неискоренимым заглавием: «Закат Европы».

Одинокий мюнхенский интеллектуал Освальд Шпенглер, бывший учитель гимназии в Гамбурге, проснулся знаменитым. (далее…)

На этот раз на вопросы проекта Неудобная литература ответил Сергей Беляков, один из тех немногих литературных критиков, кому удается, живя довольно далеко от двух столиц (в Екатеринбурге), быть заметным и слышным на всю Россию. Публикуется в журнале «Урал» с 2000 г., печатался также в журналах “Новый мир” (премия журнала за 2005 г.), “Континент”, “Знамя”. Заместитель главного редактора журнала “Урал”. Регулярно появляется на страницах «Частного Корреспондента», где стоит особое внимание обратить на его тексты в проекте Литература online.

Читаете ли вы современную художественную литературу, публикуемую в издательствах и толстых журналах? Если да, то как часто? Многое ли нравится? Если есть, назовите, пожалуйста, последнюю из понравившихся книг (роман, повесть, рассказ), ее автора и, по возможности, время и место ее публикации.

Читаю регулярно, работа обязывает. Не каждый месяц встречается хорошая книга или журнальная публикация, но за год непременно набирается шесть или семь, иногда больше. В прошлом году в нескольких «толстяках» печатались рассказы Олега Ермакова. Среди них были и выдающиеся. Событием стали «Елтышевы» Романа Сенчина. Вышла прекрасная книга Аллы Марченко об Анне Ахматовой. «Протяжение точки» Андрея Балдина готов рекомендовать всем, кому интересна история русской культуры.

Последняя понравившаяся книга «Крещённые крестами» Эдуарда Кочергина. Вышла в 2009 году в Петербурге, издательство «Вита Нова».

Из журнальных публикаций – повесть Сергея Самсонова «Зараза» в апрельском номере журнала «Знамя».

Часто бывает так, что издательства и толстые журналы отказываются публиковать по-настоящему хорошие тексты, называя разные причины отказа, либо без объяснения причин. Как вы думаете, почему это происходит? Каковы, как вы полагаете, настоящие причины таких отказов?

Я сам работаю в толстом литературном журнале, поэтому могу кое-что рассказать. В каждом журнале свои порядки. Если у журнала есть идеология, то автору могут отказать по политическим соображениям: сочтут, что его материал неприемлем для журнала. Например, «Наш современник» не напечатает статью, где слишком рьяно ругали бы Сталина. «Континент» не станет славить националистов. «Москва» не будет публиковать воинствующих безбожников.

Но главная причина в другом: нет общепризнанных критериев, позволяющих отделить хороший материал от плохого. Всё решают вкус редактора, его взгляды на литературу. «Люди в голом» Аствацатурова стали литературным событием: шорт-лист «НОСа», шорт-лист «Нацбеста» (может быть, Аствацатуров и лауреатом будет). Но если бы Аствацатуров пришел ко мне в редакцию «Урала» с рукописью этой книги, я бы ему отказал, потому что «Люди в голом», на мой взгляд, вещь и скучная, и бессмысленная, а сам автор, очевидно, образованный и культурный графоман. По той же причине не стал бы я печатать лауреата «Большой книги» Александра Терехова. И никакой Дмитрий Быков мне не докажет, что «Каменный мост» хорошая книга. Так было и так будет. К счастью, у нас много журналов, не один десяток, так что у автора всегда есть шанс найти «своего» редактора.

Читаете ли вы статьи литературных критиков и обозревателей книжных новинок? Если да, то кто из этих критиков и обозревателей на ваш взгляд наиболее адекватен?

Да, читаю, потому что многие критики сейчас пишут интереснее, ярче, талантливее самих писателей. Адекватных нет. Все субъективны. Могу только сказать, что с одними критиками я соглашаюсь чаще, с другими реже. Чаще соглашаюсь с Ириной Роднянской (её двухтомник для меня – настольная книга), Дмитрием Бавильским, Натальей Ивановой, Аллой Латыниной (хотя с Латыниной в этом году как раз идут сплошные «несогласия»). Евгения Ермолина уважаю – талантливый и трудолюбивый критик, хотя иногда и озадачивает. Читаю Андрея Немзера, но его высказывания о современной литературе нравятся мне меньше, чем статьи о Лермонтове и Державине. В последнее время стараюсь не пропускать рецензии Анны Наринской. Андрея Архангельского люблю читать, но соглашаюсь с ним редко. С Виктором Топоровым почти всегда не согласен, наши вкусы расходятся совершенно. Из молодых критиков люблю Василия Ширяева. Вкус у него, мне кажется, дурной, зато Вася хорошо пишет и небанально мыслит. Я ценю сотрудничество с Андреем Рудалёвым, хотя с ним мы тоже больше спорим, чем соглашаемся.

Как вы думаете, переместится ли в ближайшие лет десять хорошая (большая) литература окончательно в интернет? Отпадет ли необходимость в бумажных изданиях? Если нет, то почему вы так думаете?

Нет, не переместится. Ничто не заменит книгу, настоящую, толстую, пахнущую типографской краской книгу. Что вы! Кто же станет читать с экрана роман в 1000 страниц? Гораздо удобнее взять с томик с книжной полки.

Бумажных газет будет меньше, но книга останется навсегда. На мой взгляд, роль Интернета вообще сильно преувеличена. Только невежественные люди думают, будто «в Интернете всё есть». Нет, не всё. Бумага и теперь остаётся лучшим носителем информации.

***

Так ответил литературный критик Сергей Беляков. Также в ближайшее время в Хронике Неудобной литературы появятся критики, которых многие называют скандальными — Ефим Лямпорт иВиктор Топоров (чью книгу «Креативная редактура» я уже не раз цитировал в Хронике и процитирую вскоре снова в своем первом анализе ответов, полученных в ходе этого исследования). А теперь открытие новой блог-книги, которая будет публиковаться под эгидой проекта «Неудобная литература», это первая публикация романа Олега Давыдова, который называется «Кукушкины детки», — вот здесь начало.

* * * *

Читайте другие выпуски Хроники проекта Неудобная литература

— Переписка с Александром Ивановым из Ад Маргинем и представление романов «Побег» и «Мотобиография»
— Виктор Топоров и его Опция отказа. Как это работает, или как найти издателя
— Ответы Дмитрия Быкова
— Ответы Сергея Шаргунова
— Ответы Вячеслава Курицына
— Ответы Николая Климонтовича
— Ответы Владимира Сорокина
— Ответы Дмитрия Бавильского
— Ответы Александра Иванова
— Невозможность продать (в символическом смысле)
— Ответы Льва Данилкина
— «Хорошая вещь пробьется», или Неудобность Галковского
— Ответы Андрея Бычкова
— Ответы Лидии Сычевой
— Ответы Виктора Топорова
— О том, как в толстых журналах 80-х понимали «гласность», а также об отношении издателей к сетевой литературе
— Ответы Алексея Варламова
— Ответы Игоря Панина
— «Новый мир» реагирует на Неудобную литературу. Михаил Бутов VS Виктор Топоров
— Ответы Льва Пирогова
— Ответы Евгения Лесина
— КУКУШКИНЫ ДЕТКИ. Роман Олега Давыдова (к началу первой публикации)
— Ответы Лизы Новиковой
— Ответы Сергея Белякова
— Ответы Ефима Лямпорта
— «А вокруг скачут критики в мыле и пене…» (про литературных критиков)
— Роман «Побег» и МИТИН ЖУРНАЛ
— Ответы Романа Арбитмана
— Переходный период. Битники, Пелевин и — ответы Виктории Шохиной
— Ответы Макса Немцова
— Ответы Юрия Милославского
— Ответы Дениса Яцутко
— Таба Циклон и Джаз на обочине. Гонзо-стайл и антихипстеры
— Игры пастушка Кришны
— Крокодил Анкудинов
— Ответы Кирилла Анкудинова
— Снова Волчек
— Ответы Дениса Драгунского
— И о поэзии
— Прорыв Русского Букера
— Неудобная кому? или Пролетая над стадом

— Книги проекта Неудобная литература

Вся Хроника Неудобной литературы всегда доступна вот по этой ссылке.

11 ноября 1922 года родился американский писатель Курт Воннегут

Он знал все про четвертое измерение и про одиночество, ненавидел социал-дарвинизм, шутил по серьезным и страшным поводам (т.н. черный юмор) и часто говорил «такие дела» и «такова структура момента». 11 апреля 2007 года он ушел из жизни (и не вернулся). Умер он не естественной смертью – из-за того, что ударился головой. Впрочем, ему было тогда 84 года.

Смерть – нет!

Отношения со смертью у Воннегута были особые, напряженные. Не раз он смотрел ей в лицо. А она – ему. Смерть была рядом, когда его мать покончила с собой 14 мая 1944 года – накануне Дня матери. Когда пехотинец Воннегут, находясь в плену у немцев, сказал охранникам, что он сделает с ними, как только придут русские, – и был за это избит до полусмерти. Когда англичане и американцы бомбили Дрезден. Когда он и другие военнопленные вытаскивали из-под завалов трупы убитых немцев – мирных жителей Дрездена. Когда умерла его сестра Элис. Когда он едва не погиб в пожаре, когда чуть не уснул навсегда на операционном столе. Когда пытался покончить с собой, устав от жизни («Не для того чтобы обратить на себя внимание… Я просто захотел «хлопнуть входной дверью»»). А может, просто был пьян…

Воннегут был стопроцентным, беспримесным биофилом (если воспользоваться термином Э.Фромма, который, правда, предупреждал, что таких почти нет). Он испытывал бесконечный страх и отвращение к смерти и к тем, кто ее сеял. Чтобы преодолеть эти деструктивные чувства, он подходил совсем близко к смерти и смеялся. Ведь это он, Воннегут, сочинял сюжеты для комиксов «Склеп ужасов», которые потом превратились в развеселый макабр «Баек из склепа». «Самые смелые шутки вырастают из самых глубоких разочарований и отчаянных страхов», — говорил он. (далее…)

Истинным фанатам бит-литературы в марте нелегко. За женским праздником следует день рождения Джека Керуака (12 марта), затем — Лоуренса Ферлингетти (24) и, не давая опомниться, — Грегори Корсо (26). «А кто эти люди? — спросит не фанатеющий от бит-литературы читатель. — Чем могут быть мне интересны?»

Начнём с того, что деятели «разбитого поколения» изменили мир, смело и широко раздвинув его горизонт. Именно благодаря битникам популярными стали нонконформизм, артистические претензии, интерес к изменённым состояниям сознания. До битников переоценкой ценностей и поиском озарений увлекались мелкие группки сдвинутых маргиналов от искусства, известных прежде всего культурологам. После битников этим занялось чуть ли не всё поколение 60-х. Мода на мощные психоактивные вещества привела к доступности ЛСД, что в свою очередь помогло реализоваться создателям компьютерных технологий. Так что вы находитесь сейчас в глобальной информационной Сети отчасти благодаря далёким от электроники литераторам середины прошлого века.

Сын полка и батяня-комбат

О Керуаке здесь недавно был рассказ. К тому же книги Керуака издаются у нас с 90-х годов.

Это относится и к другой иконе бит-культуры — Уильяму Берроузу. Вот только творчество Аллена Гинзберга мелькает лишь в некоторых литературных изданиях и редких поэтических сборниках. Но его имя давно на слуху благодаря дружбе с советскими поэтами-шестидесятниками.

Ушедшая в иной мир хрестоматийная троица до сих пор неразлучна: пишут о Керуаке — обязательно упоминают Гинзберга с Берроузом и т.д. Зарубежные публицисты иногда используют для удобства броскую аббревиатуру KGB и прибегают к метафоре «трёх мушкетёров».

Ну а упомянутые в самом начале Корсо и Ферлингетти? — спросит успевший запутаться в именах читатель.

А они — д’Артаньян бит-литературы и её де Тревиль.

Дерзкий, импульсивный Грегори Корсо был младше своих знаменитых товарищей. И он ярче всех воплотил образ одарённого бунтаря, плюющего на условности общества. Увенчанный поэтическими лаврами Гинзберг говорил, что Корсо талантливей его. А Керуак рядом с искромётным, неподдельно социопатичным Корсо выглядел банальным алкоголиком.

Лоуренса Ферлингетти нельзя отнести к настоящим битникам. Пока одиозная троица богемно рефлексировала в Нью-Йорке, Ферлингетти охотился на немецкие подлодки. Затем серьёзно изучал литературу, получил докторскую степень в Сорбоннском университете. И в конце концов стал успешным предпринимателем. Но кто знает, как сложилась бы судьба бит-движения без участия Ферлингетти. (далее…)

Раз уж разговор зашёл о мифах, настоятельно рекомендую к прочтению эту статью Владимира Авдеева.

http://velesova-sloboda.org/christ/overcoming.html

мы предлагаем Вам незамедлительно ознакомиться с промовидео независимого techno-post-punk проекта «Бывшие Психонавты» — на вступительный трек готовящегося неофициального дебютного сингла группы — «Я — бухой!».. неслучайно ролик начинается фразой, сказанной в микрофон фронтменом коллектива, только что поднявшимся на сцену и надевшим гитару, в процессе самого первого публичного шоу этой новой андеграундной суппергруппы [1 ноября 2009ого года в Москве в loftbar]: «Сейчас немножко жести на этом празднике жизни!»… неслучайно для первого видеоряда выбран более чем примитивный вторичный символ «антисмайла»… в нарочито и, вероятно, продуманно выверено небрежном грубом звуке, в незатейливой лирике, образе Героя — простого пьяного человека, бредущего в сумерках домой после тяжёлой работы, можно различить, например, разочарование, свойственное сейчас отнюдь не только самим артистам и их поколению родившихся в 80ые… — подлинно рок-н-рольный нерв, традиционно обращающийся к страданиям судьбе обычного человека, порабощённого в условиях циничной и несправедливой авторитарно-буржуазной действительности!

оригинальный звук второй песни сингла — мягкой и приятной, резко контрастной с первой, вы сможете услышать только после выхода самого сингла, но уже сейчас можно слушать и качать два разнохарактерных ремикса её музыкального полотна: созданный электронно-экспериментальным мастером Sinestesia pop club dance remix и auto psychedelic dub remix

ВНИМАНИЕ!!! 11 марта «Бывшие Психонавты» сыграют первый после долгого перерыва на «зимовку» концерт в столице — в уютнейшем уникально-самобытном и поэтому культовом клубе «Живой Уголок» М. Тульское Серпуховской вал 17 (вход со двора) в 20.00 вход 200 р.

Введение

Без особых доказательств очевидно, что психология — будучи наукой о душевных процессах — может быть поставлена в связь с литературоведением. Ведь материнское лоно всех наук, как и любого произведения искусства,— душа. Поэтому наука о душе, казалось бы, должна быть в состоянии описать и объяснить в их соотнесенности два предмета: психологическую структуру произведения искусства, с одной стороны, и психологические предпосылки художественно продуктивного индивида — с другой. Обе эти задачи в своей глубинной сущности различны.

В первом случае дело идет о «предумышленно» оформленном продукте сложной душевной деятельности, во втором — о самом душевном аппарате. В первом случае объектом психологического анализа и истолкования служит конкретное произведение искусства, во втором же — творчески одаренный человек в своей неповторимой индивидуальности. Хотя эти два объекта находятся в интимнейшем сцеплении и неразложимом взаимодействии, все же один из них не в состоянии объяснить другой. Конечно, можно делать умозаключения от одного из них к другому, но такие умозаключения никогда не обладают принудительной силой. Они всегда остаются в лучшем случае догадками или метками, apercus. Разумеется, специфическое отношение Гёте к своей матери позволяет нам уловить нечто, когда мы читаем восклицание Фауста: «Как — Матери? Звучит так странно имя!» Однако нам не удается усмотреть, каким же образом из обусловленности представления о матери получается именно «Фауст», хотя глубочайшее ощущение говорит нам, что отношение к матери играло в человеке Гёте существенную роль и оставило многозначительные следы как раз в «Фаусте». Равным образом мы не можем и, наоборот, объяснить или хотя бы с логически принудительной силой вывести из «Кольца Нибелунга» то обстоятельство, что Вагнер отличался склонностью к перевоплощению в женщину, хотя и в этом случае тайные пути ведут от героической атмосферы «Кольца» к болезненно женскому в человеке Вагнере. Личная психология творца объясняет, конечно, многое в его произведении, но только не само это произведение. Если же она могла бы объяснить это последнее, и притом успешно, то его якобы творческие черты разоблачили бы себя как простой симптом, что не принесло бы произведению ни выгод, ни чести. (далее…)