Итак, «Сектор газа», и даже не «Сектор газа», а именно Юрий Клинских-Хой.

Потому как весь «Сектор газа» — это и есть он один…

Известно, что влияло на Хоя в детстве, юношестве и позже: (немного) классическая поэзия, к которой его приучал отец, Высоцкий, Аркадий Северный, Братья Жемчужные с одной стороны и хард-рок, хэви-метал, а позже и тяжелый рэп — с другой; ну и русский рок, который он полюбил сразу после армии, в начале восьмидесятых. (далее…)

Яхина Г. Дети мои. — М.: Редакция Елены Шубиной, 2018.

Новый роман молодой писательницы ждали. С чем выйдет Яхина после сумасшедшего успехи «Зулейхи»? Сколько там переводов — открыт третий десяток? А сколько постановок? Когда, наконец, будет экранизация? И самое главное — о чём будет новый роман? И вот появились «Дети мои» — тут же пошли критические статьи. Начать стоит именно с них, потому что некоторые критики описывают особенности этого текста, важные для его понимания.

“Филологическая проза” и манипулятивные тексты

Галина Юзефович уверена, что и «Зулейха открывает глаза», и «Дети мои» обладают одной и той же “прямолинейной” и “довольно спорной моралью” — “в любом аду можно выкроить кусочек лимба, чтобы обустроить в нём своё маленькое, частное счастье”¹. Правда, в новом романе “«лобовая» мораль сделалась заметно менее лобовой, затерявшись в облаке слов, звуков и фантазий”. (далее…)

А. Рубанов. «Патриот»

Актуальная история вусмерть потерявшегося чела, запутавшегося в тенетах собственных умозрительных конструкций/ «идей», частью совершенно спонтанных, частью искусственных/ надуманных.

Действия как такового, в общем-то, и нет — и тем интересней способность автора двигать дело словом. «Успешный» (простите) ещё недавно бизнесмен из девяностых Сергей Знаев, находясь в плену своих убеждений-принципов-фантазий, умело навеваемых/ конструируемых автором и в которых читатель постепенно разубеждается, постепенно и наиглупейшим образом теряет последнюю собственность… Исподволь зреет его невнятное поначалу намерение отправиться воевать на Донбасс, где надеется он пасть с честию на поле брани, т. к. патриот.

Смерть свою находит он, однако, в другом месте, — нечаянно заблудившись на доске в безвестных тихоокеанских водах. (далее…)

Пауль и не думал прыгать с моста, он просто шел на свидание с ней. Его «Псалом» плыл по Сене бумажным кораблем, гордым и трогательно-смешным. Пьяная магия сумерек весеннего города ждала за каждым углом. Ждала и Вечность. Они встретились и долго бродили по пустынным улицам, где только для них хранились молчание и покой. И все – Рембо и Камю, Моррисон и Пикассо – светили им звездами…

На дне небес кончается лето…
Это навсегда.
Встревоженный кем-то призрак мира,
видение времени,
и – молодость позади.
Осень в раю.
И редок смех,
и птицы уже отлетели.
Земные зимние метели…
Договорю.

Ольга Балла. Время сновидений. М.: Совпадение, 2018. 120 стр.

Настоящая, густая мыслями, настоянная на стиле, сдобренная поиском нового, эссеистика – на вес платины, при всем, казалось бы, разнообразии маркетингового выбора и взрывах восторгов критики. Тем больше радости от тихо и внезапно вышедшей пятой книги Ольга Балла-Гертман (три из них вышли в Америке, к сожалению, не очень доступны) – судя по тем же мини-эссе в ЖЖ и ФБ, книг собрать автор может еще несколько, но ведь заранее не веришь…

«Время сновидений», как сами сны, непредсказуемы, о многом, разном. О детстве и командорскими шагами подступающей старости, о московских районах и буквах алфавита (единственное, что лично для меня «не звучало», из черт букв можно вывести их онтологию, но какой алгеброй верифицировать, что именно М – «буква сложных отношений с вертикальными аспектами бытия, внутренних толчков и противоречий роста»?..), о «механизмах вырабатывания прошлого» и «постэффекте юности». Хотя – письмо Балла это именно тот случай высокой прозы и мысли, когда не столь даже важно о чем, ибо глубина рефлексии, ее неожиданные (логика сна!) сюжеты более захватывающи. (далее…)

Вечер распят звездами, а аборигены Сансары хотят еще и еще… Он и воскреснет завтра, чтобы снова страдать им, иного не примут, или – тоже распнут, и так дальше. И длится литургический сон, и разрушаются гнезда безумия, и не прекращается движение вне, и… Но поэту негоже вторить словам этого мира.

Этим текстом я начинаю новую рубрику: «Песни нашего… двора». Как ни странно.

Согласитесь, что с каждой мелодией, каждой песней на протяжении всей жизни у нас связано множество событий. Так, с «Прекрасным и далёко» (1985) — воспоминания о киночуде детства авторства Булычёва-Булатова (создатель-композитор). А пресняковская «Придорожная трава» (Чернавский-Дербенёв) — с фильмом «Выше радуги» (1986). С недавно трагически ушедшим блестящим актёром Дм. Марьяновым. (далее…)

ОКОНЧАНИЕ. НАЧАЛО ЗДЕСЬ

А.Ч.: От чтения Радова у меня было в чем-то схожее ощущение, ухода в мало- (для меня, возможно) референтные далекие слишком области… А у нас же беседа маргиналов, смайл. Тема смерти важна и в твоей «Хронике»? Героиня там тоже будто в посмертном существовании, Москве Бардо Тхёдол — о себе она избегает говорить «я» (оно отчасти и умерло, отмерло, видимо?), одежда приобретается и уходит как своего рода телесная оболочка…

Н.Ч.: Хаха. Не стоит забывать, что слово «маргинал» для «просто читателей» и «просто деятелей» СМИ не самое симпатичное. Не вижу ничего симпатичного в маргиналах, но, видимо, другие хуже.

Увлечение Тибетскими практиками среди волосатых было очень популярно, видимо, это уже устоявшаяся форма и речи, и сознания. Раз волосатый, значит Индия или Тибет. К Ваджраяне стремились самые решительные и смелые, а мои знакомые новосибирские рокеры просто говорили: «В репу (то есть в голову) Востоком шибает». (далее…)

Годы 1955—1965, областной центр

Прославленный древнегреческий театр, знаменитый Колизей, мадридская коррида и религиозные шествия привлекали толпы людей. Но не более того. Толпы — это еще не все. Всех, практически всех собирает футбольный матч. Равнодушные к нему — лишь презренное исключение.

В дни матчей кажется, что весь город обезумел. По тротуарам бодро движутся плотные толпы. Туго набиты потными яростными людьми трамваи, автобусы и троллейбусы. По пути следования на них повисают все новые и новые энтузиасты. Если вы вознамерились в это время поехать куда-либо, откажитесь лучше от своих планов: вы сможете выйти только у стадиона. Там состоится встреча между футбольными командами — народная, современная игра. (далее…)

ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО ЗДЕСЬ. ПРЕДЫДУЩЕЕ ЗДЕСЬ

3 курс

Мы приходим в художку как домой: уже все близко и знакомо, но нас по прежнему есть чему научить, и хотя мы и не наивные несмышленые первокурсники, лежащие перед нами поля нашего незнания по-прежнему велики и нескончаемы, а мастерство и умение только изредка, как вспышка, лишь маленьким хвостом дается в руки, а затем вновь выскальзывает меж пальцев. Мы многое уже умеем, но от этого дорога впереди еще только дальше и труднее, потому что у нас теперь хватает ума оценить все свое несовершенство.

Очень ярко помню один момент: я прихожу как-то зимой на занятие, после блокады в нос — только что на остановке выудила из ноздри кровавую ватку — красное на белом снегу, это моя кровь — я просто раненный мушкетер короля, истекающий кровью во славу её величества (в обычную школу я, понятное дело, по такому поводу не хожу, но не могу же я, в самом деле, пропускать художку!). (далее…)

Беседин П.С. Дети декабря. — М.: Эксмо, 2017.

Платон Беседин долгое время ходил в молодых писателях, подающих большие надежды. В его арсенале — рассказы, повести и вот уже три романа. Новый — имеет удивительное название — «Дети декабря». Но прежде чем говорить о нём, необходимо объясниться.

О Беседине мало пишут, но много говорят.

(Исключение — как раз-таки последний роман. Сколько там уже появилось рецензий? Открыт второй десяток?)

В первую очередь, это связано с его активной социальной позицией. Кому-то кажется, что писатель, занимающийся публицистикой, а с недавних пор и ведущий телепередачу, пытается усидеть сразу на двух стульях: и с почвенниками дружить, и с либералами быть на короткой ноге. (далее…)

В споре с расхожим пониманием феномена

Напомню популярное определение этих антонимических понятий:

сказавший «Бутылка водки наполовину полна» — это оптимист,
а сказавший «Она наполовину пуста» — это пессимист.

То есть оптимистический или пессимистический взгляд на вещи определяется природной предрасположенностью человека — только и всего.

Это полушутливое-полусерьёзное высказывание очень популярно у нашей образованной публики и считается исчерпывающе мудрым.

Что касается меня, то я здесь вижу не столько понимание феномена, сколько его успокоительное упрощение. (далее…)

Огни — факелы, настоящие, дышащие на ветру вдоль длинной извилистой дороги. Старые потрескавшиеся ступени ведут к храму. Круглые свечи — живое пламя на ступнях статуй чудовищ. Торговец пивом с тележкой, полной пива и льда.

Полно народу. Теснятся под крышей театра без стен. Потом все ломанулись на открытую площадку, она больше.

Европеоидные туристы бегут, позабыв о приличиях и традициях своей культуры, расталкивая друг друга, пихаясь, локтями отвоёвывая себе место у сцены — в самом первом ряду, — как дикие крестьяне или обезьяны, не понимая, что действие надо видеть издалека.

Должна быть видна вся сцена. В итоге плотного первого ряда, почти уже вылезшего на сцену, уже с третьего ряда ничего не видно. (далее…)

Размышления о книгах Юрия Нечипоренко «Пушкин» и «Плыви, силач! (Молодые годы Александра Пушкина)».

Я вдруг обратила внимание на удивительный феномен: о Пушкине мы обычно думаем и говорим, как о близком человеке: друге, брате… Словно бы нас не разделяют почти два столетия. Словно бы Александр Сергеевич (Саша) — наш современник. Или наоборот, мы, — его современники, — непостижимым образом перенесшиеся в его эпоху.

А вот все другие поэты и прозаики, даже самые любимые и почитаемые, воспринимаются на временном расстоянии.

С чем это связано? Возможно, с исключительным обаянием личности поэта. Или с доверительной интонацией его стихотворений… Или со старанием пушкиноведов, которые сумели выудить всё, до мельчайших подробностей, из его биографии…
(далее…)