Пьер Гийота. Книга. / Пер. с фр. М. Климовой. Тверь: Kolonna Publications. Митин журнал, 2012. – 248 с.

«Книга» — это седьмой роман Пьера Гийота, опубликованный издательством «Kolonna Publications». Тексты одного из сложнейших современных французских прозаиков с завидным постоянством переводятся на русский язык. В этом смысле ему повезло намного больше, чем даже столь именитым его соотечественникам как, например, Рене Кревель или Анри Мишо, все еще малоизвестным в России.

В корпусе текстов Гийота «Книга» занимает особое место. Этот роман, открывающийся и завершающийся знаком
, задумывался автором как некий итог, как последнее, но при этом несмолкающее слово – неостановимый языковой поток, сродни дискурсу беккетовской «Трилогии» (вспомним открытый финал «Безымянного»: «должен продолжать, не могу продолжать, буду продолжать»). В «Книге» Гийота ставит перед собой невыполнимую на первый взгляд задачу: стереть всякую грань не только между телесным и языковым, но между письмом и материей как таковыми, и одновременно – подвести черту под исследовавшимися им в течение многих лет темами проституции, бисексуальности и рабства. В автобиографическом тексте «Кома» Гийота описывал сопутствовавший написанию «Книги» период саморазрушения компралгилом – опыт, позволивший ему максимально приблизиться к состоянию тела без органов. (далее…)

Сегодня спал плохо, а с 5 до 7 и вовсе не спал: разболелась нога. Разгуливал (вернее, ковылял) на ней по квартире, смотрел старый сериал, в котором в американской глубинке взрывается атомная бомба, после чего живут они там, в Иерихоне, примерно, как мы в Питере – в 1992 г.: вручную стирают, воруют друг у дружки лампочки и стрелковое оружие, оперируют без наркоза, колют дрова, едят бобы и фасоль… Потом заснул как младенец – и разбудил меня требовательно-грозный звонок явно по межгороду. Я решил не вставать – и лишь считал в полусне, сколько раз раздастся этот безответный призыв. Ровно тридцать раз подряд!
Я успел сделать полувдох-полухрап – и звонок после десятисекундной паузы возобновился. Тут уж я подошёл к телефону – с омерзением, как к какой-нибудь невесть откуда взявшейся наглой и хищной гадине.

– Здравствуйте! Простите за ранний звонок! (А за тридцать гудков подряд, сволочь такая, прощения не просит.) Вы меня не знаете. (А телефон у тебя откуда?) Я Глашин знакомый. (Сердце у меня замирает: что с Глашей?) Я звоню из Твери. (Какая Тверь? Глаша в Киеве.) У меня к вам очень важное дело. Вы можете уделить мне пару минут?

– Ну, если только пару.

– Вот вы в книге «Двойное дно» что-то пишете про «Слово о полку Игореве»…

– Что я пишу?

– Что его на самом деле написал Шатобриан и втюхал русским как национальную идею…

– Ну, не совсем Шатобриан, и не совсем так…

– Но это правда? ПРАВДА???

– Это одна из версий.

– Но сами-то вы в неё верите?

– Э… я… знаете ли…

– А, понимаю: говорить не хотите!

– Знаете, молодой человек, вы звоните мне в такую рань и с такой бесцеремонностью – тридцать гудков подряд! – из-за такой ерунды?

– Извините, но для меня это не ерунда. Извините… Никакая не ерунда. Извините.

И он бросает трубку.

Этот звонок могло бы оправдать лишь одно: найди этот тверской паренёк (откуда у Глаши такие знакомые?) только что у себя в сарае мифически и мистически исчезнувший оригинал «Слова»… Но и тогда звонить следовало не мне, а директору Пушкинского дома Славе Багно. Или Славе Суркову. Или Славе Володину. Или, лучше всего, Вове Путину…

Но из всех этих телефонов у тверского следопыта почему-то нашёлся только мой. Тридцать гудков подряд это, знаете ли, впечатляет. Пойду, пожалуй, досмотрю, чем там кончится дело в Иерихоне. В первом сезоне.

Нонна Чика плыла по небу, тихо покачиваясь.

Она улыбалась. Это было, как в детстве, когда девочкой она со своим отцом, сеньором Франческо, выходила в море.

Обычно синий баркас «Святая Мария», чихая старым мотором, отчаливал от причала у бара «Lange de Mara» и, выйдя из бухты, шёл сначала вдоль берега в сторону нормандской крепости и потом, встав на волну, задирал облезший нос в сторону Сицилии. Баркас переваливался с волны на волну то и дело, черпая бортами, и тогда Чика выливала воду большим оловянным ковшом обратно в море. Свесившись за борт, она рассматривала, как очумелые рыбёшки, выплеснутые с водой, рассыпаются, сверкая чешуйками, словно подкинутая в воздух горсть монеток. И вдруг заливалась смехом от того абсолютного счастья, которое и бывает у людей только в детстве. (далее…)

Единственный в городе троллейбусный парк разделён на два участка. И на каждом есть свои ворота, своя будка со сторожем и свои псы-приблуды – разномастные, разновеликие, каждый со своей особенной судьбой. На первом участке – ближайшем к шоссе – ночуют троллейбусы, покорно свесившие рога и готовые хоть с рассветом нестись, подпрыгивая, куда угодно. На дальнем от шоссе участке хранится автомобильный хлам, и водителям городского автопарка позволено приходить сюда по запчасти. Но охотников до хлама, среди которого обосновались два пса, не так уж и много. Вот почему фонари над этим кладбищем созданий рук человеческих зажигаются нечасто.

Осенними ночами под окном дальней сторожки разлита чернильная тьма. Правда, там, где, словно кони в стойле, дремлют троллейбусы, всегда горит фонарь. Но свет его похож на свет далёкой звезды, лучи которой не доходят до земли, растворяясь в ночном сумраке. Внутри сторожка освещена лампой, что держится на торчащем с потолка проводе. А потому из темноты видно, что рядом с окном в сторожке стоит стол, а за столом в разные дни появляются то пожилая дама в бурой меховой жилетке, вооружённая против дальнозоркости очками с толстыми стёклами; то старик с обвисшими седыми усами, то и дело отхлёбывающий из чашки, которая, кто знает, чем наполнена; то всматривающаяся в темноту молодая темноволосая красавица. И нет никаких сомнений, что последнее впечатление отзовётся у стороннего наблюдателя неподдельным удивлением. Потому что, и в самом деле, молодая сторожиха напоминает цветок, выросший, по прихоти природы, на мусорной куче. (далее…)

В Италии Ангелы по ночам катаются на велосипедах.

Тех, что люди оставляют на ночь на улицах, переулках и площадях. Они колесят, смеясь и напевая, кружа по гулким, пустынным итальянским городкам, впрочем, не досаждая этим их жителям.

Видимо, оттого в Италии велосипеды имеют столь изящную форму: их тонкий металлический каркас ажурен; а узкие шины колес при соприкосновении с мостовыми издают приятный шелестящий звук, как если вдавить левую ножную педаль органа и, одновременно, «Фа» в нижнем ряду.

А на стыках старых известняковых плит этот звук переходит в звон: такой, когда холодными вечерами ветер раскачивает ветви старых «Каменных» дубов в тёмных аллеях парка калабрийской Viba Valentia, и тогда замерзшие скукоженные плоды стучат изнутри о кожуру, словно бесчисленные серебряные колокольчики.

И люди не удивляются, найдя свой старенький красный “Gollalti” или белый “Chiso” не у оливы или ограды парка, а у скамейки перед баром или у фонарного столба.

Но не далеко. Ангелы, хотя и растяпы, но не настолько!

Зато велосипед, на котором ночью поездил Ангел, знают все, приносит его владельцу удачу.

А что до замочков, которые навешивают владельцы на свои “бичиклетты”, то это от воришек, а к Ангелам они не имеют ровным счётом никакого отношения.

И не тайна, что велосипеды в Италии делаются не только для людей, и проживают они свою жизнь, как и люди, и как и люди они потом попадают на Небо, а не валяются ненужным ржавым хламом где-нибудь в сарае. По крайней мере, их Души. Это все знают.

И там они ездят, весело позванивая старыми звоночками и шурша стёртыми шинами, не касаясь душистой Райской травы. Естественно, они попадают в Рай. А куда ещё?

И рядом с какой-нибудь белой изящной “Джульеттой” позванивает синий или красный шустрый “Ромео”. А то и два… И даже случаются стычки; всё как у людей.

И тогда эту строптивую парочку снова отправляют на Землю, и там у них, как обычно, рождается целая куча-мала других “бичиклеттиков”: синих, лазоревых, розовых и даже в полоску и крапинку с глазастыми фарами, с нежными розовыми колёсиками и ещё не окрепшими молочными спицами.

Но это дело обычное, и мало кого можно этим удивить.

Италия Pulia, Caravinia
Cиеста, август 2012 года.

Тетенков Н.Б., Лашов В.В. Концептуальные персонажи С. Кьеркегора: научная монография. – М.: «Академический Международный институт», 2012. – 360 с.

Книга, одним из соавторов которой выступает мой коллега, посвящена исследованию использования псевдонимов в философском и литературном творчестве Сёрена Кьеркегора. Свой интерес к этой проблеме авторы объясняют тем, что в зависимости от интерпретации причин использования псевдонимов меняется само понимание творчества Кьеркегора и его оценка – как философского или «всего лишь литературного».

Разбирая биографические, психологические и экзистенциальные трактовки псевдонимов, авторы дают краткий и безоценочный обзор исследований, посвященных этой теме, а также приводят те данные биографии Кьеркегора, на которые опираются комментаторы. Большая популярность биографических трактовок псевдонимов обусловлена, по их мнению, тем, Кьеркегор в качестве предмета рефлексии часто использовал факты собственной биографии, что соблазняет нас трактовать его тексты как автобиографические, а его философию – как попытку проговорить и решить (хотя бы отчасти) личные проблемы. Однако авторы отмечают, что попытки использовать биографический метод в анализе творчества Кьеркегора заходят в тупик (если вообще не обречены на провал), поскольку факты биографии, которые Кьеркегор использовал как сюжетный ход или основную тему книги, рассыпаны среди всех его псевдонимов. (далее…)

Борис Земцов. Зона путинской эпохи. – М.: Алгоритм, 2012. – 256 с. – 3000 экз.

Название книги может ввести в заблуждение, поскольку речь здесь вовсе не о Путине и не об известных политических сидельцах. Неразберихи добавляет обложка, представляющая собой коллаж на основе картины Н. Ярошенко «Всюду жизнь», на которой изображены за тюремной решеткой Мавроди, Ходорковский, Юлия Тимошенко, а также человек, похожий на Виктора Батурина, свояка экс-мэра Москвы Лужкова. Каким боком арест и заключение под стражу Тимошенко имеет отношение к Путину – известно, видимо, только художнику-оформителю. На самом же деле Борис Земцов пишет исключительно о себе, о своём печальном опыте пребывания в местах не столь отдаленных.

Если кто не в курсе, то Земцов – бывший зам. редактора «Независимой газеты», который в своё время был осужден за вымогательство и хранение наркотиков. Ему предстояло провести в зоне строгого режима 8 лет, однако вышел он на свободу через 3 года. Основу настоящей книги составил тюремный дневник автора, который ему всеми правдами и неправдами удавалось вести в заключении и отрывками переправлять на волю. Основные темы – интеллигент за решёткой, его мысли, чувства, окружение. Тут нет конкретного сюжета, да он, вероятно, и не нужен.

Если провести исследование, то наша литература, скорее всего, займёт первое место в мире по количеству произведений на так называемую лагерную тематику. И тому есть вполне логичное объяснение, однако речь сейчас о другом… Книга Земцова интересна прежде всего тем, что заставляет лишний раз убедиться в актуальности народного изречения: от сумы да от тюрьмы не зарекайся. Стоит попасть в жернова судебной машины, и нет никаких гарантий, что от тебя не отвернутся друзья и коллеги, что ты в одночасье не превратишься в изгоя, что адвокаты, нанятые твоим боссом, не будут склонять тебя к признательным показаниям, обещая «выпутать» из ситуации, а потом соглашательство не выйдет тебе боком. Обо всем этом автор пишет достаточно убедительно и скрупулезно, вспоминая свой процесс и всё, что происходило вокруг него. (далее…)

За день до вчерашнего Марша Миллионеров в ЖЖ одного из главных зачинщиков всей этой истории, Алексея Навального, появилась картинка с анонсом акции. После этого в Фейсбуке Димы Мишенина и на странице арт-группы Dopingpong появилась информация о том, откуда была взята использованная картинка, по крайней мере — ее часть:

«Я конечно понимаю, что во всей стране умеют рисовать только Doping-Pong, поэтому у нас и воруют постоянно наши работы!» — прокомментировал ситуацию Дима.

Чуть позже на странице Dopingpong появилась следующая запись: «Мистер Навальный использует для своей пропаганды картину «Родина-мать Зовет!» Ираклия Тоидзе 1941 года и графику Doping-Pong 2010 года из фильма «Игла-Remix». Оба автора не давали Навальному и его дизайнерам разрешения на использование своих изображений. О чем может идти речь, если еще не придя к власти эти люди нарушают элементарное авторское право. Кража плохое начало для любого законного дела».

Дима сообщил, что в суд подавать не намерен, так как факта коммерческого использования не наблюдает. Однако он не на шутку раздосадован тем, что Навальный и компания использовали его работу.

Оказывается, затянутый паутиной телевизор – это не подставка под бабушкину вазу. В это трудно поверить, но в нем клокочут настоящие страсти! Кто бы мог подумать. Мы-то всё в сети, в фейсбуках разных ошиваемся, в то время как на «голубом экране» царит настоящий «пир духа». Вот чудеса: от Останкинской вышки до сих пор кругами распространяются телеволны, вынося мозг миллионам телезрителям.

Слава Тарощина, телеобозреватель «Новой газеты», так горько сетует на отечественное TV, будто оно должно представлять из себя нечто качественное и значимое. Ничего ей не нравится: ни Ксения Собчак, ни Тина Канделаки, ни Сергей Безруков, ни Дима Билан, ни Андрей Малахов. Купаясь в собственном сарказме, автор статей, включенных в этот сборник, методично, с чувством и расстановкой раскатывает по асфальту передачи, телеперсонажей, каналы. Причем она так виртуозно пришпиливает представителей этой членистоногой породы, пополняя свою коллекцию телеэнтомолога, что просто хочется аплодировать. А что тут удивительного? Все-таки это статьи не из иллюстрированного дебилоида с телепрограммой, а работы бывшего (неудавшегося?) литературного критика. (далее…)

Сто лет назад ученые уже составили весьма точные карты видимой части Луны, достаточно подробно описали рельеф Марса, а между тем на юге нашей собственной планеты оставалось огромное белое пятно. Никто не представлял себе, что это – материк, покрытый льдами, лед над морем или над группой островов, и что таится в центре этого огромного ледяного массива.

Страна Героев, Англия послала Роберта Скотта провести научные исследования и водрузить английский флаг над Южным полюсом. Представляется важным тот факт, что Скотт лично выбрал каждого члена экспедиции из восьми тысяч добровольцев.

Они шли на подвиг, и венцом их порыва стала героическая смерть полюсной партии. Пятеро не вернулись домой. Но они были на Полюсе! (далее…)

ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО — ЗДЕСЬ. ПРЕДЫДУЩЕЕ — ЗДЕСЬ

Ницше в СССР

Дух Ницше не выветрился сразу после Великой Октябрьской Социалистической революции, хотя большевики всеми силами старались его изгнать. Притом их идеология строилась на обломках Серебряного века, и среди этих обломков у Ницше была не последняя роль. К тому же, Горький, к тому же Луначарский и другие «ницшеанствующие марксисты» (Б. Розенталь) бросали в общий котел идеологии свои вкусы, пристрастия, интересы. Есть на этот счет и более категоричное мнение. Так, В. Кантор пишет: «[Федор] Степун был уверен, не раз говоря, что на самом деле тайным учителем большевиков были не Маркс с Энгельсом, а Фридрих Ницше с его «волей к власти», «философствованием молотом» и заклинательной стилистикой его текстов».

Действительно, советские лидеры были в некотором роде латентными ницшеанцами. С одной стороны, они обрушивали на экстравагантного немца всю мощь пропагандистского аппарата – вот названия книг, которые тогда выходили: «Ницше и финансовый капитал» М. Лейтейзена (1928) с предисловием б. ницшеанца-богостроителя Луначарского; «Философия Ницше и фашизм» Б. Бернадинера (1934); «Ницше как предшественник фашистской эстетики» Г.Лукача (1934) и т.п. С другой, — у Ницше, несмотря на его враждебность к социализму и презрение к массам, было много такого, что импонировало большевикам: антибуржуазный пафос, переоценка всех ценностей, ставка на будущее (в ущерб настоящему), вера в приход нового (сверх-) человека, нападки на христианство, презрение к лишним, гимны здоровью… (далее…)

ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО — ЗДЕСЬ. ПРЕДЫДУЩЕЕ — ЗДЕСЬ

Социалисты и поэты

Русским социалистам Ницше не очень нравился. Они видели в его идеях «новейший индивидуализм», который «является протестом против поступательного движения м а с с ы, поскольку в нем сказывается не опасение за права личности, а боязнь за классовые п р и в и л е г и и» (Плеханов). Критиковали за «сверхчеловека», за «культ страдания». А также – за кастовое деление в «идеальном обществе Заратустры» (построенном, кстати, на манер Платонова «Государства» и Спарты), за «мораль господ» и «мораль рабов» (Троцкий).

Ленин, по утверждению А. Авторханова, был «необыкновенным большевиком, который в одной руке держал Маркса, в другой – Ницше, а в голове – Макиавелли». Может, и так. Но и Ленин осуждал философию Ницше «с ее культом сверхчеловека, для которого всё дело в том, чтобы обеспечить полное развитие своей собственной личности […] эта философия есть настоящее миросозерцание интеллигента, она делает его совершенно негодным к участию в классовой борьбе пролетариата» («Шаг вперед, два шага назад», 1904). И еще мог прокричать: «Долой литераторов беспартийных! Долой литераторов сверхчеловеков!» («Партийная организация и партийная литература»,1905). (далее…)

ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО — ЗДЕСЬ.

«Ницше тронул поводья…»

Несмотря на препоны и рогатки цензуры, Россия приняла Ницше – сначала в пересказах, потом в переводах – как родного. «Ницше — ты наша милая, цыганская песня в философии!», — упоенно восклицал Андрей Белый. А вот симпатичная цитата из его «Симфонии» (2-й, драматической, 1902): «Из магазина выскочила толстая свинья с пятачковым носом и в изящном пальто. Она хрюкнула, увидев хорошенькую даму, и лениво вскочила в экипаж. Ницше тронул поводья, и свинья, везомая рысаками, отирала пот, выступивший на лбу».

Ницше тронул поводья – и покатилось. Воздух в России насквозь пропитался Ницше. «Несчастный немецкий мыслитель» (как называл его Михайловский) пришёлся здесь очень кстати и потеснил Маркса и Толстого. Рождение трагедии (да чего угодно!) из духа музыки (в музыке снимается обманчивый внешний покров видимых явлений и открываются тайны сущности мира), Аполлон и Дионис, художник как сверхчеловек, сверхчеловек как таковой, вечное возвращение… (далее…)

Вы совершили путь от червя к человеку, но многое в вас ещё осталось от червя. Некогда были вы обезьяной, и даже теперь ещё человек больше обезьяна, чем иная из обезьян.
«Так говорил Заратустра»

Статью с названием «Философия Ницше в свете нашего опыта» когда-то (после проигранной немцами Второй Мировой) написал Томас Манн. Но у нас свой опыт. В том числе – литературный.

… В жизни мне встречалось не так много ницшеанцев. Один из них –бледнолицый паренёк по имени Данила. Как-то его любимый микс – героин и водка – оказался несовместимым с жизнью. Больше о нем нечего сказать. Другой был банкир, ветеран спецлужб, натура артистическая и авантюрная. Кроме Ницше, он верил Марксу. Ну и, конечно, великолепный Лимонов, который говорил так: «В стенах военной тюрьмы, в плену, я говорю жизни “да”, я с Ницше. Сегодня мой сокамерник Алексей сказал: “Я встану на колени только перед Богом”. А я и перед Богом не встану на колени. Таковы уроки Ницше». (далее…)

Одно время меня сильно раздражало, когда, например, академик Виталий Гинзбург, заявляя о себе как об атеисте, принимался рассуждать о вере. Однако надо отдать должное, он сам всегда заявлял, что в вопросах религии, веры мало что понимает, но судить берётся… Но это академик, большая фигура в науке. Сейчас же у нас чуть ли не каждая домохозяйка стала считать себя докой в вопросах веры и почитает своим долгом высказать по этому поводу своё весомое мнение, в котором, как правило, проявляется общее дикое религиозное одичание. Ещё бы, вот уже полгода все СМИ крутят мыльно-оперный и реально-шоу-сериал. Это я о «Пусси райт». О ком же ещё можно говорить, это главная модная тенденция нынешнего сезона, прикольная фенечка, не нацепив которую, ты будешь чувствовать себя вне тренда, лузером и аутсайдером. Это главное достояние нашего культурного времени. Даже виднейшие деятели этой самой культуры списком пошли и поставили галочки в поддержку…

Не буду долго говорить о всей этой скверной истории, от которой уже изжога у всех, но отмечу то, что по итогу. Далее пошли не только пляски, но потоки лжи, ругани, всевозможные осквернения храмов, поджоги, срубленный крест… Собственно, это и был ответ на всю ту дискуссию, напоминающую сказку про белого бычка: чем был этот февральский выверт разноцветных человечков в Храме Христа Спасителя, которому по злой иронии навесили прозвище «панк-мобелен». По большому счёту, именно этот срубленный в Киеве – истоке русского Православия – крест и был реальной целью всего этого действа. (далее…)