Надо мной можно смеяться, да, я фанатик идеи Выготского, что художественность есть противоречивость элементов художественного произведения. Но мне очень редко удавалось найти художественность в архитектуре. Это потому, наверно, что архитектура прикладное, а не идеологическое, искусство, «искусство для», для применения обособленно-конкретного. Дом – для жилья, крепостная стена – для защиты города… Функциональность (ДЛЯ) сильна. А идеологическое искусство предназначено для испытания сокровенного мироотношения. Из-за сокровенности оно полуподсознательно. А из-за наличия подсознательного – невозможно найти средства для прямого выражения этого неосознаваемого. И что тогда делать? – Выход – стихийный – всегда один: выражаться противоречиво. Это Выготский и открыл. До него технологический аспект художественного творчества был неизвестен, и потому думали, что бог внушил художнику сделать, как он сделал. Верующие так думали. (Атеисты теперь, не знающие про открытие Выготского, относят успешность к вдохновению, озарению и т.п.) И в практике не было в ходу слово, обозначающее то переживание, которое случается с воспринимающим произведение искусства. Слово это предложил Выготский же – катарсис*.

Это – полуосознаваемое явление, относящееся непосредственно к действию искусства. Выготский же предложил различать и последействие искусства – переведение из подсознания в сознание в виде вербализации, словесного оформления того, что хотел сказать художник своим произведением. И до Выготского всё это благополучно стихийно всеми исполнялось. И историк искусства оперировал уже готовыми, сложившимися в обществе словесными формулами осознанного, оформленного словами, катарсиса, не применяя слов «катарсис», «подсознание», «сознание». Вся технология, точнее психология, восприятия искусства для историка не существовала. И его дело было группировать осознанные катарсисы от конкретных произведений в бо`льшие образования, во временны`е связные цепи этих образований – в историю духа. Получалась история искусства как история духа. (далее…)

… а СУЩЕСТВА – именно так называют московские художники Анна Орловская и Борис Попов своих персонажей – ирреальны. Снизошедшие до трехмерности, шагнувшие из воображаемой рамы сказочного своего мира в предсказуемую шахматность Homo а-ля Sapiens, они обезоруживают неправильностью и трогательной беззащитностью линий.

Их длинные острые носы на маленькой головке, их большущие животы и тонкие конечности с миниатюрнейшими лапками, их проницательные глазки, обращенные внутрь себя, не удостаивающие двуногого взглядом – суть вещи в себе, искусство для искусства. Впрочем, иногда вполне функциональное. Многие существа показывают, например, время, однако сами часы (с запрятанным в т. н. двойное дно предмета немецким механизмом) замечаешь не сразу. Например, в сюре «Кофейные часы», двое – Он-стоящий, Она-сидящая – сосредоточенно-иронично взирают на чашки (пост-чеховские «подводные течения», если угодно), наверняка замечая на донышках то, что простому смертному глазу – глазу несущества – разглядеть невозможно, немыслимо. (далее…)

Кровавый режим нагло попрал последние очаги свободы, господа. Но тьма не вечна! Народ поднимается против тирании. Вчерашний день показал, что революция не за горами! Давайте выпьем, есть неплохое шампанское, брал в Париже на прошлой неделе. Ах, Париж! Круассаны, кофе, и такая, понимаете, везде свобода! Даже небо так играет, не то что у нас — унылая серость. Икорки пожалуйте, когда еще доведется поесть, ведь эти казнокрады довели уже Россию до последней степени разорения! Нет, или мы скинем этот ненавистный режим, или смерть! Смерть будет абсолютно неизбежной! Кстати, стерлядь рекомендую… И — по рюмашечке! Хороша, ледяная, стекло-то как запотело. .. И вот ведь парадокс — жара, лето на носу, а у нас лютует настоящая реакция! Просто мороз по коже! Вы видели полицейских в Лондоне? Выправка, вежливость, воспитание! А у нас? Это же звери! Иной раз так и тянется рука к булыжнику! Палачи! Отрабатывают свое содержание. Я гуманист, но когда вижу это зверье, нет, от сигары откажусь, решил бросить курить. В Европе это уже не модно. Так вот, что я хотел сказать? Одних протестов мало! Надо уже делать что-то, надо поднимать народ. Сколько уже можно терпеть? Правительство необходимо свергать уже сейчас! Долой эту мразь, вместе с черной сотней, вместе с этими попами, этими мракобесами! Они ведь и самого Льва Толстого отлучили! Да кто они такие! Нет, я за широкое сопротивление. За демонстрации. Да хоть с эсерами, хоть с анархами — они кстати, настоящие непримиримые борцы. Вместе — мы сила!
Акулька! Подь сюды, убирай со стола!
Харитон, дурья башка, подавай самовар, да поживей!
Не хотят, мерзавцы, работать! Мы за них жизнь кладем, мы за их будущее боремся с кровавым режимом, чтоб они могли и дальше самовар подавать, со стола прибирать…
Акулька, твой хозяин — великий человек! Он светоч либерализма в этой стране, а ты тарелки роняешь!
Что, Харитон, обжегся? Ничего, вот свергнем царя…
Да, можно, Харитон, можно! Какой там грех!
Это Харитон, не грех, это святость! Святость революции! Запомни эти слова, дурья башка!
Мне нравится · · Поделиться · 30 мин. назад ·

без права на амнистию

Скоро никого не останется.
Будут биться до последнего, как тогда, –
но сил мало, силы уже не те.
Их расстреливали, взрывали, жгли…
Потом сажали, пытали, прощали, кого успели, кто выжил.
Восхваляли-почитали, выводя раз в год под оркестр на городские площади.
Вновь забывали до срока. Шестьдесят семь…
прибавить двадцать тех, юных, –
стало восемьдесят семь плюс много ли ещё? –
два, три, десять… хорошо бы.
В итоге юбилейная медаль да заслуженная пенсия,
что в пересчёте на хлеб меньше пайки, выделяемой в тюрьмах.
Всё равно борются, словно на той войне.
Сколько их, ветеранов?
Да сколько б ни осталось – каждому по жилплощади, слыхал?
А до этого, где они обретались, как?
Не так уж и много потребуется квартир…
через шестьдесят семь лет после Победы,
всего ничего квартирок-то.

Что теплится в выплаканных,
выпотрошенных судьбах солдат Великой Отечественной?
Кто б знал…
Боль, гордость, успокоение, обида?
Они давно уже равны – победившие и реабилитированные
в честь большого всенародного праздника.
Одни за Родину воевали, вторые за неё сидели,
порой меняясь ролями, такое было время.
А сейчас оно какое, время, другое?
Может, не тех амнистировали, не ту страну спасали,
не тогда родились, не за то гибли?..

Опять бой.
За квадратные метры, дорогие награды,
копеечные накопления из-под кружевных накидок на шифоньере,
за золотые звёзды на старых выцветших кителях,
кучами сваленных в подвалах ночных скупок.

Кто ж привёл-привадил вас в страну эту, черти-недруги?
Откуда взялась ты, вражья нечисть,
в городах, на улицах, душах наших?
Аль другой крови, коли нипочём тебе страданья стариковские,
али вовсе выгнать тебя некому за стены русские?
С какою же силой впиталась нечисть вражья в нас самих,
что стала сутью, кровью?
Нет ответа…
Только смотрят безутешно на гранитные постаменты «новые» правители,
дети детей войны, поминая павших,
виновато кланяясь Вам,
ветеранам Великой битвы за безоблачное будущее,
которое ещё не наступило…
И вряд ли наступит, хочется добавить,
но это больно слышать, особенно им,
пожилым, немощным, но гордым, твёрдых духом,
с горящими до сих пор глазами, широким сердцем,
готовым, несмотря на возраст помогать людям,
требующим участия… всем:
дочерям, сыновьям, внукам-правнукам, зятьям-невесткам,
только не им самим, – зачем? –
они же до сих пор в бою. Без права на жалость.
Без права на амнистию.

— там или не там?

— как-то так и по-другому?

— шшшшшшшшш?

— токио-шшшшмокио?

— знаешшшшь?

— или не знаешшшшшь?

ну что я мог ей ответить?

ничего.

потому серая свинья с большими желудевыми глазами так и продолжала внимательно вглядываться мне в лицо и шепелявить свои дурацкие вопросы.

сначала я именно так и подумал — ДУРАЦКИЕ ВОПРОСЫ.

лишь спустя некоторое и очень некоторое время я смог допустить, что был в них смысл.

глубокий, не во все моменты погружения ясный, свиносмысл.

– ПОЧЕМУ?
Почему именно неопределенность, меня так сильно пугает?
Возможно, я не так выразился?
Хм…
Неопределенность чего…? Наоборот, все определено. Все должно быть таким, каким происходит. Все изменения предопределены.
Любой проигрыш или победа предопределен заранее.
Но кем?
Наверно тем, кто управляет этим всем. Бог или черт.
Создает цепочки маленьких событий, приводящих к очередной вехе твоей предопределенной жизни. Похоже на выбор, но на самом деле таким не является.
И зачем мне знать, что сейчас произойдет, если изменить ничего не смогу?
Значит, неопределенность меня ничуть не пугает. Тогда что же? Чего я так сильно боюсь?
– ЧЕГО Я БОЮСЬ!?

– БЕСПОКОЙСТВО
… все же меньше чем раньше. Значит, получается – развиваюсь. Тайны востока манят все больше. Возникает априорное осознание правильности своих догм. Иду по непроторенной тропе, теряя цель перед собой. Определяю идеи, а потом нахожу их в книге, написанной за тысячи лет до меня. Это как плыть по звездам…

Валентин Фердинандович, скажите, я ведь правильно все делаю?
Ну, да, правильно… он же говорил. (далее…)

28 апреля 1845 года родился русский меценат, известный коллекционер живописи, основатель частной картинной галереи Иван Цветков.

В.Е.Маковский. «Любитель живописи». 1907

Как вы можете увлекаться этой чепухой?
И.С. Остроухов

Не храни ты ни бронзы, ни книг
Ничего, что из прошлого ценно,
Всё, поверь мне, возьмёт старьёвщик,
Всё пойдёт по рукам – несомненно.
К. Случевский

«В течение последних тридцати лет я усердно собирал картины и рисунки русских художников и составил небольшую картинную галерею, помещающуюся в моём доме на Пречистенской набережной в Москве, близ Храма Спасителя… Желая обеспечить передачу моей галереи в общественное пользование, я решаюсь предложить Московской городской думе теперь же, при моей жизни, принять от меня в дар городу Москве упомянутый мой дом со всеми находящимися в нём художественными предметами работы исключительно русских художников…» И. Е. Цветков, 1909 г.

К теме дилетантизма обращались многие художники, творцы, сочинители – она довольно благодатна для воспроизведения, так как касается внутренних душевных струн, порой не всегда звучащих со временем в унисон. Это неисчерпаемый мотив для писателей, музыкантов и поэтов с древности до сегодняшних дней (Аристотель, Мольер, Гоголь, Даргомыжский, Ерофеев); и человек, усердно пытающийся изобразить, олицетворить что-то соответствующее насущным требованиям века, иногда оказывается в неловком положении от своего неуёмного желания почтить публику неувядаемым произведением. Таким, по-амикошонски неловким и смешным, изображал дилетанта Перов, таким изображал-озвучивал его Мусоргский в сатирических «Классике» и «Райке». (далее…)

ситуативность.

вот в чем все дело.

без впадения в глубокомысленные полемики и идейные посылы.

трах момента. абсолютно бессмысленный и именно по этой причине прекрасный.

проходя мимо, вырвал четыре слова изо рта молодой и страшной, как чумной кот, птушницы.

вырвал и тут же сожрал.

прекрасна чащоба в лучах пьянючего заката.

да, можно и так.

самая большая глупость в написании истины то, что все о ней и так уже знают.

от слишком частых повторений вы похожи на слипшиеся жопы.

смотрю на тебя такого умного и прекрасного. лоснящегося, как тайская шелковая подушка.

и думаю, ведь действительно похож.

на протяжении восьми десятков ему отведенных отказывается от удовольствий, веруя в нечто неосязаемое…

мы — энергия. в одном потоке. как река с разветвлением, образовавшимся из-за камышового острова, появившегося прямо посередине. но как и река, после, дальше все наши рукава стекутся в одно море. в один космос.

и все это понимают и с этим сделать ничего не могут. и даже пытаться бессмысленно.

завтра день рождения.

завтра новый год.

завтра день рождения.

завтра новый год.

завтра день рождения.

завтра новый год.

и что-то между.

что-то приятное на ощупь. что-то приятное на вкус.

остается лишь один путь. придумать вечное. и далее без звука. без движения. без тьмы и света. без всякой видимости. с отсутствием всех ощущений. с отсутствием самого отсутствия. и лишь на веки вечные.

на веки вечные.

таков наш с тобой космос.

да.

Писательница Мина Полянская о Фридрихе Горенштейне в интервью Владимиру Гуге:

«Горенштейн был уверен, что не совсем безобидные характеристики создавали определённое устойчивое мнение, распространявшееся по редакциям, книжным магазинам, а затем каким-то образом оседали и в органах КГБ. Кроме моих книг о Горенштейне, существует ещё и мой очерк о писателе «Постоянное место жительства» в книге «Музы города», о котором я почему-то всегда забываю, чего не следовало бы делать хотя бы потому, что очерк был написан при жизни писателя, прочитан ему, как на экзамене, вслух, то есть прошёл полную его «цензуру». В особенности Горенштейн одобрил следующий отрывок:

«Поскольку авторитет «самиздата» был достаточно велик и поддерживался на Западе, «не пропустить» писателя в «самиздат» означало нанести ему порой гораздо больший урон, чем тот, на который способна была тоталитарная система».

Кипят страсти человеческие в грешном мире, кипят они и на литературном Олимпе. Зависть, как всем известно, – одна их сильнейших человеческих страстей. Горенштейн был потрясён тем, что роман «Виктор Вавич», написанный почти в то же время, что и повесть «Белеет парус одинокий» и на ту же тему, однако же, оказавшийся на несколько «уровней» выше, был «похоронен» для двух поколений читателей. «… Хорошо знакомая мне информационная блокада. Такое не прощают – попытку заживо похоронить, как похоронили заживо всей совписовской похоронной командой замечательный роман Бориса Житкова «Виктор Вавич». (Как я был шпионом ЦРУ. Зеркало Загадок, 9, 2000) (далее…)

Антрополог предложил детям из африканского племени поиграть в одну игру. Он поставил возле дерева корзину с фруктами и объявил, обратившись к детям: «Тот из вас, кто первым добежит до дерева, удостоится всех сладких фруктов». Когда он сделал знак детям начать забег, они накрепко сцепились руками и побежали все вместе, а потом все вместе сидели и наслаждались вкусными фруктами. Поражённый антрополог спросил у детей почему они побежали все вместе, ведь каждый из них мог насладиться фруктами лично для себя. На что дети ответили: «Обонато».

Разве возможно, чтобы один был счастлив, если все остальные грустные?

«Обонато» на их языке означает: «я существую, потому что мы существуем».

Источник: http://www.facebook.com/photo.php?fbid=38524993150533..

плоть есть плоть. что еще?

четыре ноги. вы ж только посмотрите у него сегодня четыре ноги!

знаете кого нам не хватает здесь для полного выноса!?

ангелов! крылатых и всепрощающих, как кнопка reset, бля ангелов!

а для кого сейчас все наши слезы и похоти!?

все для ангелов.

и тут вся наша огромная толпа понимает значение его слов. и тьма над нашими головами рассеивается и все мы в ласковом ванильном свете воздаем руки к небу и тянем свое такое святое аааааааа-а-а-а…

и вот они наши ангелы. спускаются прямо к нам. кто с арфой и поет, кто без и молча созерцает.

и вот они уже на земле, среди нас, в своих прозрачных слепяще-белых накидках, а кто и вовсе без.

и все так призывно поводят бедрами.

и огромное лицо господа, как и полагается с седой бородой и слегка вьющимися волосами миловидно улыбается, глядя на дикую нашу оргию здесь внизу.

плоть есть плоть.

и ангелы убираются прочь, стыдливо прикрываясь поднятыми из пыли обрывками своих святых сорочек.

так и было. а мы захлебывались в собственных слюнях и молча надеясь на будущие встречи провожали взглядом их одна за одной отлетающие к небесам красные от нашей любви задницы.

поддержи веру в нас, господи.

пошли ангелов в помощь агнцам преданным.

сделай, как делал не раз, ибо плоть есть плоть, господи.

Памяти А.П.

Галина Васильевна Ножкина развелась с мужем, и вернулась в свою старую квартиру, которую оставила дочери Ане. Она была рада, что не выписалась тогда.
Теперь у Галины Васильевны были с дочерью особые, посмертные отношения. Она устроила в квартире музей, куда приходит много людей посмотреть уцелевшие Анины работы и рисунки.

*

Бритую голову остужал весенний ветер, а она быстро шагала, прижав к себе сумку с пачкой сигарет и письмом-вызовом в психдиспансер, решительно сворачивая в первый попадавшийся на пути переулок, и так – до следующего поворота. В движении не таким противно-острым было ощущение загрудинной тяжести. В парикмахерской она еле высидела, пока мастерица обривала ей голову и от боли даже схватилась за грудь. На немой вопрос встретившейся с ней глазами в зеркале парикмахерши, вымученно улыбнувшись вдруг ответила: «Душа болит». (далее…)

Поздравляем с днем рождения Александру Яцутко. Она крутейший программист, помогла нам в решении множества технических проблем, и во многом именно благодаря ей сайт сейчас работает именно так, как задумано. Александра Яцутко известна в сети как создатель таких ресурсов как Hrenovina.net (этот блог о хреновинах в самом широком и увлекательном смысле этого слова, причем стоит заметить, что Саша делает этот проект не только как программист, но и является непосредственным автором большей части контента) и Хмур.net. Хмур — это уникальный филологический проект, в котором собираются (коллекционируются и генерируются) новые культурные коды и потенциальные мемы — языковые выверты, кульбиты и прочие кунштюки, на первый взгляд случайные и ошибочные или наоборот — нарочитые и искусственные, но так или иначе — характеризующие язык как живой подвижный организм.

В общем, Саша, с днем рождения! Будь такой какая ты есть и желаем еще много-много творческих побед!

В кармане белого халата парикмахера они очутились одновременно – новые филировочные ножницы и такая же, прямо из магазина, металлическая расчёска.

Если бы такое случилось между мужчиной и женщиной, то о них бы сказали, что это «любовь с первого взгляда», «солнечный удар»…

Они не просто прониклись симпатией друг к другу, они, как оказалось, существовать один без другого не могли! (далее…)