Имя Андрея Иванова из Таллинна в прошлом году постоянно звучало в связи с разными литературными премиями. Его авантюрный роман о жизни беженцев в Дании и индусе по имени Хануман «Путешествие Ханумана на Лолланд» был одним из главных претендентов на премию «Русский Букер» (вошел в шорт-лист). Кроме того, Андрей Иванов претендовал (и кажется, что-то из этого получил) на «Русскую премию», премию Марка Алданова и премию фонда «Капитал культуры».

Вот ответы Андрея Иванова на нашу писательскую анкету:

Есть ли среди Ваших знакомых писатели, чьи тексты отказываются издавать, хотя эти тексты вполне достойны быть изданными и прочтенными публикой? Если возможно, назовите, пожалуйста, примеры. Каковы причины отказов?

Таких людей масса
Причин не знаю
Имен не назову

Есть ли в литературном произведении некая грань, за которую писателю, желающему добиться успеха (например, успеха, выраженного в признании читателями), заходить не следует? Может быть, это какие-то особые темы, которые широкой публике могут быть неприятны и неудобны? (Если да, то приведите, пожалуйста, примеры.)
Или, возможно, существует какая-либо особая интонация, которая может вызвать у читателя отторжение и из-за которой весь потенциально вполне успешный текст может быть «самоуничтожен»?

Никаких граний или границ в литературе нет и не может быть, есть только преодоление границ, если нет преодоления границ, то это мазня

Любая интонация может вызывать отторжение
У кого угодно
Всем не угодишь

Если такие темы и интонации, по Вашему мнению, существуют, то держите ли Вы в уме эти вещи, когда пишете? И насколько это вообще во власти писателя – осознанно управлять такими вещами?

Я никогда ни о ком и ни о чем не думаю когда пишу
Я просто пишу и все

Что приносит писателю (и, в частности, лично Вам) наибольшее удовлетворение:

— или более всего Вас удовлетворяет метафизический и психологический факт самореализации – т.е. тот факт, что произведение написано и состоялось (благодаря чему Вы, например, получили ответы на вопросы, беспокоившие Вас в начале работы над текстом)? Достаточно ли для Вашего удовлетворения такого факта или Вы будете всеми силами стремиться донести свое произведение до публики, чтобы добиться первых двух пунктов?

Выпустить из себя то, что меня терзает – вот моя цель

Что Вы думаете о писателях, которые активно себя раскручивают – как лично, так и через друзей и знакомых? Должен ли писатель заниматься этим не совсем писательским трудом?

Это личное дело каждого
Иногда появляется чувство вины перед творением, и автор идет на встречу с читателями, бегает тенью за своей книгой

Нельзя упрекать человека, который написал книгу, каждый автор – раб своей лампы, а не Аладдин.

С уважением,
Андрей Иванов

* * *

Тем временем опубликованные раннее ответы Владимира Лорченкова вызвали в блогосфере небольшой переполох и пересуды. Сначала отреагировал писатель Адольфыч. Потом писатель Багиров. Что-то такое сказала Линор Горалик, где-то Герман Садулаев что-то прокомментировал. А сегодня — писатель Бутов (уже, стало быть, постоянный персонаж Хроники Неудобной литературы: я бы и рад о нем ничего не писать, но он все время дает поводы). Можно ли как-нибудь объяснить, что у Михаила очень часто получается некое саморазоблачение или создание необходимых условий для оного? Я не знаю. Но что получается — это точно. Так и в этот раз:

Бутов написал:

Во, великий молдавский писатель Лорченков
поливает меня грязью

НЕУДОБНАЯ ЛИТЕРАТУРА. 51. Проза и стихи ВАСИЛИЯ ДОКВАДЗЕ. Ответы писателей: 1. ВЛАДИМИР ЛОРЧЕНКОВ

Не одного, впрочем, меня.
Я, стало быть — заодно с другими — «филологический вырожденец».
Что особенно занятно.
В одном Лорченков прав.
В нынешней русскоязычной литературной ойкумене главное (и почти единственное) — как можно размашистей раздать всем сестрам по серьгам.
Чем Лорченков с азартом и занимается.

UPD: поразмышлял и еще больше удивился. Чего это он вообще про меня вспомнил? Пишу я одну повесть в пять лет, книги мои вообще не входят. Про Лорченкова я нигде ничего и никогда не писал и не говорил. В Новом мире его вроде печатали. И даже на Большую книгу предлагали ему выдвинуть его сочинения, связывались с его агентами, но что-то они там отказались: это не я делал, точно не знаю. Чё же это так задело светоча мое существование?

На что Владимир Лорченков ему в комментах отвечает:

о, пустяки, не обращайте внимания
я где-то видел, что Вы отозвались обо мне хорошо
и подумал, что, — во избежание разговоров о сговоре,
коррупции, кумовстве и пр. неприятных вещах, —
мне следует поступить именно так.

именно по этой же причине
я был вынужден просить агентов отказать Вам в просьбе
занять третье место в БК, которое мне предлагали.

хорошего дня.

Далее читаем ответы Сергея Шаргунова на новую анкету.

* * *

Предыдущее:

— Новый Опрос. Вопросы к писателям
— Где литературные агенты
Все предыдущие части Хроники (Оглавление) — здесь.

* * *

КНИГИ ПРОЕКТА НЕУДОБНАЯ ЛИТЕРАТУРА:

ВАЛЕРИЙ ОСИНСКИЙ. «ПРЕДАТЕЛЬ»
ОЛЕГ СТУКАЛОВ «БЛЮЗ БРОДЯЧЕГО ПСА»
ОЛЕГ ДАВЫДОВ. «КУКУШКИНЫ ДЕТКИ»
СУЛАМИФЬ МЕНДЕЛЬСОН «ПОБЕГ»
ДИМА МИШЕНИН «МОТОБИОГРАФИЯ»
УШЛЫЙ ПАКОСТНИК. ДРОМОМАНИЯ
ПАВЕЛ ТЕРЕШКОВЕЦ. ДЖАЗ НА ОБОЧИНЕ

Как и было обещано, начинаю публиковать ответы писателей на вопросы новой (на этот раз писательской) анкеты Неудобной литературы. Примерно два раза в неделю я буду выставлять здесь ответы того или иного писателя. Скажу сразу: мнения я получил очень разные, ответы, в большинстве случаев, оказались довольно подробные и иногда очень неожиданные. Выскажутся Олег Зайончковский, Александр Иличевский, Олег Павлов, Михаил Гиголашвили, Игорь Яркевич, Илья Стогов, Роман Сенчин и другие известные писатели.

Попутно я проанонсирую две новые книги, которые мы начинаем публиковать на Переменах этим летом и которые, несомненно, можно отнести к Неудобной литературе (о причинах я расскажу отдельно). Эти две книги – роман Валерия Осинского «Предатель» и роман(с) Натальи Рубановой «Сперматозоиды».

А сегодня, прежде чем представить ответы первого из респондентов, я хочу сказать пару слов о Василии Доквадзе, писателе и поэте из Таллинна. Последние пару месяцев его мини-проза постепенно публиковалась в Блоге Перемен, и теперь уже сформировался ее небольшой сборник.

Его прозаические тексты будут продолжать появляться на Переменах этим летом, а сегодня в проекте PDF-поэзия Перемен опубликован поэтический сборник Василия Доквадзе. Я уверен, что литературные чиновники из литературных толстяков ни за что не обратили бы внимание на этого автора. А по моему – стоило бы: ведь перед нами талант уровня Хармса, Введенского и (в некотором смысле) Михаила Зощенко. В общем, запомните это имя: Василий Доквадзе.

* * *

Засим предлагаю ознакомиться с ответами Владимира Лорченкова, писателя, пишущего по-русски, но живущего в Молдавии. Кстати, тексты Лорченкова тоже вполне можно отнести к тому явлению, которое я называю «Неудобная литература». Хотя их публикуют, но вот на премию «Национальный бестселлер» в этом году автор «самовыдвинулся» (с романом «Табор уходит») и никто в итоге за него (по всей видимости, демонстративно) не проголосовал, так что ответственный секретарь премии Виктор Топоров, высоко ценящий прозу Лорченкова, во время торжественного оглашения длинного списка премии (об этом событии я писал здесь) не преминул немилосердно пристыдить членов жюри за подобное странное невнимание к действительно хорошей книге.

«Он не щурится, потому что смотрит на мир широко раскрытыми глазами» (авторская подпись Владимира Лорченкова)

Есть ли среди Ваших знакомых писатели, чьи тексты отказываются издавать, хотя эти тексты вполне достойны быть изданными и прочтенными публикой? Если возможно, назовите, пожалуйста, примеры. Каковы причины отказов?

Я не вожу знакомств с писателями потому что в Молдавии никаких писателей кроме меня, нет. Если бы я жил в России, где плотность писателей на квадратный километр еще меньше (страна очень большая), то все равно знакомств с ними бы не водил. Я художник, а художник — даже проповедующий коллективные ценности — индивидуалист. Любое собрание больше трех человек вызывает во мне раздражение. Если, конечно, речь идет не о вечеринке чешских свингеров или попойке.

Что касается отказов — отказывали мне, лет пять-шесть. Почему, не знаю, слал самотеком, а самотеку отвечают редко. Один раз объяснил отказ Князев, но он же дал мой адрес литагентам Юлии Гумен и Наталье Смирновой, они написали, я подписал контракт, и меня стали благодаря им издавать.

Меня молчание издательств не мучило. Ничего страшного в периоде отказов нет. В рыночных условиях со временем любая книга будет издана — так или иначе — и «БТ» Галковского яркое тому подтверждение. Да у рынка свои минусы. Но в целом он намного лучше чем то, что было раньше. В СССР какой-нибудь литературный сотрудник… ну пусть будет Анна Козлодораскина, потомок славной династии писателей Козлодораскиных, и внучка третьего секретаря пятого СП РФССР Капитона Козлодораскина, — могла тебе не просто отказать, а черкнуть на тебя отрицательную характеристику в ЦК или куда они там их писали. С выражениями, как они умеют — «бред с ядовитой пеной ненависти на клыках», «в то время, как вся советская молодежь…» «на БАМе» «отщепенец, в рот его и в ухо», «заклеймить» «проработать» «молодое деревцо, согнутое и потому уродливо выросшее», «поздно выпрямлять, надо корчевать»… И ты бы потом 50 лет кочегарил, спивался одеколоном и потихонечку УМИРАЛ — и это еще в лучшем случае, в самом мягком варианте, софт-версии позднего СССР (до 50-хх — пристрелили бы и точка). .

Иными словами, — лучше всего есть так, как есть сейчас. Да, уже нет писательских отпусков санаториев и изданий по разнарядке, но есть свобода выражения. Это здорово для писателей, но мучает литературных чиновников — даже 20 и 30- летних — которые пытаются возместить потери «писательскими поездами», «поддержкой государства», «встречами с деятелями искусства» и прочим дерьмом. Настоящим писателям этого не нужно. До тех пор, пока мы свободны в самовыражении, девушки носят мини, и в свободной продаже есть алкоголь, бумага А-4, ручки и карандаши — мы в раю. Да, не самом совершенном, но ведь и в Эдеме были змеи.

Есть ли в литературном произведении некая грань, за которую писателю, желающему добиться успеха (например, успеха, выраженного в признании читателями), заходить не следует? Может быть, это какие-то особые темы, которые широкой публике могут быть неприятны и неудобны? (Если да, то приведите, пожалуйста, примеры.)

У каждого свое понятие успеха. Для меня наивысший успех — написать книгу, которая
бы имела такое же значение для мировой литературы, как «Легенда об Уленшпигеле». Читатель тут, в общем, не при чем. «Легенду» при жизни автора толком не оценили, да и в 20 веке, когда начали ее прославлять, сделали это по политическим мотивам — нужно было в трусоватых бельгийцах зажечь пламя патриотизма во время Первой Мировой. Книгу даже и сейчас-то толком не оценили. Ну и что? Главное — понимать что ты написал нечто подобное. Этого вполне достаточно.

Если же мы говорим об успехе в несколько более общепринятом смысле — то никаких граней, перешагивание которых опасно для успеха у читательской публики, я не вижу. Миллер, Буковски — Буковски даже более яркий пример, — перешагнули максимум граней. Тем не менее, они вполне любимы публикой. Вопрос в том, что перешагивая грани, они шли не к успеху в обывательском смысле, а к самим себе. Вообще, вы ставите лошадь поперек телеги, или как это у вас в России говорится? Надо сначала писать книги, а потом уже придумывать им теоретическое обоснование, философию, стратегию, и т.п. Так обычно делается.

… Или, возможно, существует какая-либо особая интонация, которая может вызвать у читателя отторжение и из-за которой весь потенциально вполне успешный текст может быть «самоуничтожен»?

Никакое читательское отношение не может уничтожить или возвеличить текст. Текст это вещь в себе.

Если такие темы и интонации, по Вашему мнению, существуют, то держите ли Вы в уме эти вещи, когда пишете? И насколько это вообще во власти писателя — осознанно управлять такими вещами?

Я ничего в уме не держу, когда пишу. Когда пишешь, сознание должно быть чистым и пустым. Как зеркало. Если Вас интересует техническая сторона вопроса, то я сначала создаю в уме в самых общих (очень общих) чертах сюжет — а потом работаю методом «потока сознания». Если поток ломает сюжет — тем хуже для сюжета, ему придется подстраиваться. Потом текст проходит шлифовку — я разбиваю его графически, оформляю диалоги, делаю все, чтобы он удобно и легко читался именно зрительно. То есть, я могу огранить алмаз, но его форма, размеры, и чистота от меня не зависят. Я просто ретранслятор. Во власти писателя только — работать. Наполеон совершенно правильно гордился не своим гением, а своей работоспособностью, без которой гений ничто. С учетом того, что гении нынче повывелись, я это правило распространяю и на просто талантливых людей к которым, без сомнения, отношу и себя.

Что приносит писателю (и, в частности, лично Вам) наибольшее удовлетворение?

По-человечески — жена, алкоголь, занятия спортом, общение с детьми. Как писателю — чтение хороших книг.

… признание публики, выраженное в том, что Ваша книга издана и люди ее покупают, читают, говорят о ней?

Что такое публика? Ее нет. Есть конкретный читатель. Каждый единственный в своем роде. Я признаю за читателем право на два типа мнения. а) «понравилось» б) «не понравилось». В любом случае — каково бы не было его мнение, — я благодарен за потраченное время и высказанное суждение. Но когда читатель пытается изобразить из себя нечто большее, чем он есть, мне это не нравится, даже когда речь идет о похвалах.. Флорентийский купец мог сказать что «Давид классный, он как живой» или «Давид плохой потому что слишком голый», — ладно. Но когда купец начинает говорить, что Давид нравится ему «сбалансированностью композиции, вызванной… » или не нравится «чрезмерным преувеличением анатомических стро…» то купцу надо заткнуть хайло. Мне нравятся Бах и Вивальди, и не нравится Прокофьев. Я не могу объяснить почему, я не специалист, и я не строю из себя знатока. Мне просто что-то нравится или не нравится. Для таких людей — как видите, для себя, — я и пишу.

… признание литературного сообщества (выраженное в одобрительных отзывах коллег и литературных критиков, а также в получении литературных премий и попадании в их шорт-листы)?

Так называемое литературное сообщество Российской Федерации это удивительный гибрид блошиного рынка, азиатского базара и цыганского табора.

Оно практически полностью профнепригодно. Я, в первую очередь, говорю о критике. Причем непригодна даже не на уровне «медсестра не сделает операцию потому что она не хирург». Здесь уровень — «уборщица работает хирургом потому что ее устроил папа — друг главврача». Там трайбализм натуральный царит. Критик-Юзефович-дочь-писателя-Юзефович-«писатель» Латынина-дочь-критика- Латынина-и-критика-Латыниной-критик-Лиза-Новикова-дочь-критиков-Новиковых-курьер-редактор-Василевский-опекун-поэта-Василевского-и-поэта-Василевской? «Потомственная писатель» Костюкович, которую писательницей назначили, а талантливой не назначили, вот за несколько десятилетий и родила гора мышь — путеводитель по едальням Нижней или Верхней Италии (ну а что, формально-то — книга. Бумага есть? Есть, обложка есть? Есть. Книга! Значит, писатель!)? Международная авантюристка «Горал Линорик», которую послали в Россию работать «культурной элитой», но вместе с зонтиком с ядовитой иглой, фотоаппаратом в зубе и зажигалкой-пистолетом забыли выдать хоть какие-то литературные способности? Бросьте. Все это типичная тумба-юмба, это гибрид Африки и СССР, где сколачивались «трудовые династии», которые ни черта не работали, и которые разбавлялись странными людьми с непонятно какой фамилией (он то ли Пешков, то ли Горький, то ли Клим Самгин, а на самом деле Трайфенбах Ибн Саладим Бутлижарды Марды, и вообще не он и не она, а оно).

Вот, кстати, перейдем от Династий к героическим одиночкам. Критик Кучерская, унылая, как засохший прошлогодний кулич или ее статьи? Графоман Басинский, что зашел с правого боку с «книгой» «Джон Половинкин», за которую надо лишать права на занятие любой филологической деятельностью, а потом подкатил с «Толстым»? «Писатель» Бутов, которого назначили писателем в лихих 90-хх? Вы извините, но там — кому доверять? Даже лучшие — например, Топоров — поражены кумовством и поделать с этим ничего нельзя. Но Топоров хотя бы не пишет книг, — я говорю о книге как о художественном произведении, — и уже за это ему честь и хвала. Вдобавок он пишет отлично, в западной литературе разбирается, а русская классика 19 века ведь туда ушла, а не в голимую советчину и антисоветчину второй половины 20 века… А остальные мало того, что кум на свате и брат на сестре, так еще и в массе своей используют критику как трамплин, чтобы записаться в писатели. Но это просто-напросто азиатчина. Вы ляжете на стол хирурга, который в свободное от работы время открыл похоронное бюро? Надо ребята снять крест или одеться, в конце концов. Православная писательница — критик в «Ведомостях»; сегодня критик, завтра трах-ти-би-дох, писатель про Толстого, — дедушка акадэмик, папа критик мама обозреватель, дочь — писатель, внучка — Жучка. Так нельзя. Надо вымыть руки, за ушами, постричь ногти, почистить обувь. Начать жить как весь цивилизованный мир. Подался в pr, уйди из отдела новостей. Стал писать худлит, откажись от литературной критики. Перешел в правительство — продай акции. Но рф-ская литобщественность, которая усиленно требует этого от своих властей, сама почему-то следовать этому правилу не желает.

К счастью, никакого влияния на мировую литературу эти филологические вырожденцы, — прокумовавшие золотой запас русской литературы 19 века, и так изрядно подъеденный ржавчиной советской литературы, — давно уже не имеют. При всем желании, они не в состоянии задавить автора, как могли сделать это в СССР. Так что и оглядываться на них нечего, и мнение их не стоит ничего. Ноль.

… или более всего Вас удовлетворяет метафизический и психологический факт самореализации – т.е. тот факт, что произведение написано и состоялось (благодаря чему Вы, например, получили ответы на вопросы, беспокоившие Вас в начале работы над текстом)? Достаточно ли для Вашего удовлетворения такого факта или Вы будете всеми силами стремиться донести свое произведение до публики, чтобы добиться первых двух пунктов?

Ответ очевиден. Конечно, да. Главное — акт творения. Что потом… Меня не волнует личное признание, а интересует лишь признание книги — причем не как продукта, а как Текста. Пусть не сейчас, пусть не для всех. Это единственное, что меня интересует в моей так называемой «судьбе в литературе». Слава, деньги, статус, читательское признание, и т.д.—это не имеет для меня никакого значения, я не поп-музыкой занимаюсь. Даже фамилию на надгробном камне можете стереть. Мне, повторяюсь, все равно, меня интересует только ЖИЗНЬ ТЕКСТА.

Попытки же добиться так называемого успеха абсолютно глупы. Кто знает историю литературы, тот в курсе, что хороший писатель всегда плохо кончает. Даже если он жил феерично, как Фитцджеральд или богато, как Хэмингуэй и Ремарк, или долго и счастливо, как Апдайк. Потому что неизбежный финал любой жизни — поражение. И это понимали даже такие жизнерадостные и витальные люди, как Рабле или Миллер. Человек, который этого не понимает, не художник, ему просто нечего в литературе делать. Ему надо вступить в клуб «Двенадцать целых три десятых» (или сколько у него там?) Германа Садуллаева или записаться в Липки «поражаться глубинам мысли Захара, восхищаться высотой горного орла Сережи и увлекаться вдумчивой медитацией Германа», как делает восточный фотомодель Снегирев за периодические алаверды.

Но вернемся к настоящей литературе. Трагедия, горечь, надлом, трещина — вот отличительные признаки художника. На художнике всегда есть налет безумия. Порча. Назовите как угодно. Настоящий писатель может сколь угодно притворяться нормальным, но он, в обывательском смысле, безумен. Даже если он, как я, обладает безупречным социальным статусом мещанина. Но это не должно обманывать — художник, он как пациент психушки после 10 лет санатория — может сидеть напротив, резать бифштекс а потом что-то блеснет в глазах на мгновение, и ты поежишься, потому что на мгновение, но понимаешь — это Иной. Я такого блеска ни у кого, кроме себя, не вижу, но, как и всякого человека, он меня пугает. Для кого-то это ужасно смешно, для кого-то — повод упрекнуть меня в мнимой мании величия. Как говорится, Б-г им судья.

Что Вы думаете о писателях, которые активно себя раскручивают – как лично, так и через друзей и знакомых? Должен ли писатель заниматься этим не совсем писательским трудом?

Никто ничего не понимает в рекламе, кроме тех, кто занимается ей профессионально. Мне смешно слышать профессиональные термины от людей, которые в этом бизнесе не заняты. Конечно, интуитивно дилетанты пытаются что-то сделать, но — по наитию. Великолепен в очных ставках на ТВ Веллер, очень профессионально щурится Сергей Прилепин, классные свитера подбирает себе Захар Шаргунов, есть своя «фишка» — тросточка и Та Самая Курточка, — у Огела Каишна, которого сейчас будут делать писателем. Тем более, что и схема накатана — сначала книжка анекдотов про Штирлица, потом — уже чего посерьезней. Так, кажется, Быков начинал, а сейчас Ольшанский начинает — правда, у него не про Штирлица, а про «русскую жизнь»?? Кто там еще? Я заранее извиняюсь — могу путать имена и фамилии, ну так я и не очень сведущ в современной литературе РФ. К тому же, они там все на одно лицо — что внешне, что по какому-то мутному почерку.

Тем не менее, любой рекламист вам объяснит, что без товара позиционирование — напрасная трата сил и денег. И пример 90-хх годов, на которые сейчас без улыбки смотреть невозможно — и от которых, когда спала пена дней, остались лишь Сорокин Пелевин Лимонов и одна книга Галковского, — это четко доказывает. Щуриться ребята могут сколько угодно, а останутся тексты. И, сдается мне, среди них точно будут книги забитого Шарова, которого сейчас не видно и не слышно, а вот книг вышеперечисленных — нет.

Так что не нужно изобретать велосипед и искать особый русский путь. Существует разделение труда. Литагент продает права на текст, издатель — издает книгу, переплетчик — переплетает, типография — печатает, сеть распространения продает, писатель — пишет. Всё. Весь литературный мир «золотого миллиарда» так живет и живет неплохо, — по крайней мере, весь 20 век остался за ним. А в век 19-й — который целиком и полностью за русскими, — Россия и была частью цивилизованного мира. Так, может, вернетесь уже?

* * *

Далее: Ответы Андрея Иванова на писательскую анкету, а также занятные отзывы блоггеров на ответы Лорченкова

Читайте также:

— Новый Опрос. Вопросы к писателям
— ответы Сергея Шаргунова
— ответы Андрея Иванова
— ответы Олега Павлова
— Где литературные агенты
Все предыдущие части Хроники (Оглавление) — здесь.

Более ранние части Хроники (Оглавление) — здесь.

* * *

КНИГИ ПРОЕКТА НЕУДОБНАЯ ЛИТЕРАТУРА:

ВАЛЕРИЙ ОСИНСКИЙ. «ПРЕДАТЕЛЬ»
ОЛЕГ СТУКАЛОВ «БЛЮЗ БРОДЯЧЕГО ПСА»
ОЛЕГ ДАВЫДОВ. «КУКУШКИНЫ ДЕТКИ»
СУЛАМИФЬ МЕНДЕЛЬСОН «ПОБЕГ»
ДИМА МИШЕНИН «МОТОБИОГРАФИЯ»

На днях беседовал с одним литературным обозревателем о писательской анкете, которую я сейчас уже заканчиваю рассылать разным писателям, попавшим в поле моего зрения (я уже получил много очень содержательных ответов, скоро начну их публиковать). Так вот, оборзеватель сказал: «Глеб, ну а зачем Вы смущаете писателей, задавая им вопрос насчет того, должен ли писатель заниматься этим не совсем писательским трудом… Конечно, должен! И это нормально! Все этим занимаются».

Я ответил, что, по моему мнению, это как раз не очень нормально. И, возможно, что дергая за эту ниточку, мы и сможем распутать клубок порочности литературно-издательской системы, существующей сейчас в России. Попробуем! (далее…)

Замечательный диалог под постом, в котором процитированы ответы Виктора Топорова на вопросы Неудобной литературы. То есть: диалог, вызванный непосредственно нашим проектом, а следовательно вполне заслуживающий отдельного выпуска «Неудоблита». Это разговор писателя Александра Карасева и одного известного литературного чиновника.

Чиновник этот, некто Бутов (о котором здесь говорено уже не раз), приходит и с налету (эдак «пыром в носяру») заявляет:

«Топоров — унылый монотонный мудак. Любитель рекламировать в качестве гениальных сочинения, мягко говоря, весьма среднего уровня.»

На что ему Карасев: мол, ответь за базар. И дальше — характернейший диалог, растянувшийся на два дня. С пожеланиями выпить йаду, спокойной ночи и доброго утра. В ходе диалога легендарный Бутов делает следующие искрометные заявления:

1. Топоров вообще не является отдельно стоящей фигурой. Это придаток к СМИ. То есть, вообще худший тип, какой только возможен в литературном мирке. Как бы на одном поле не стоит садиться.

(обратите внимание на типичную для Бутова отсылку к фекальной теме, — когда он начинает говорить о современном лит.процессе, он так или иначе начинает ассоциировать его с упомянутой темой. и еще тут характерно прекрасное обозначение литературного процесса емким словечком «мирок»)

2. Некой скрытой замечательной литературы, которую страшные журнальщики стараются не замечать из жлобскизх соображений, не существует. Существует огромная масса самовлюбленных графоманов, уверенная, что их не замечают исключительно потому, что весь литературный мир находится против них в заговоре.

(и этот человек чуть выше — там же в комментах — обмолвился, что не понимает, что такое графомания. то есть: когда ему удобно — понимает, а когда не очень — не понимает, так?) (далее…)

Пришло время огласить новые вопросы проекта Неудобная литература. Ведь с вопросами, которые я задавал в прошлом году, в целом все ясно. Часть итогов этого первого опроса я уже озвучивал здесь. А кое-что мне стало ясно как бы само собой лишь со временем – например, я вполне получил для себя ответ на вопрос, почему часть достойных публикации рукописей остаются незамеченными редакторами и издателями (чаще всего: просто – тонут среди других рукописей, потому что редактор – даже если он не лодырь – все равно не робот; но об этом чуть ниже).

Итак, все складывается из трех основных составляющих (и в зависимости от каждого конкретного текста одна из этих составляющих выходит на первый план, а другие могут в некоторых случаях вообще не играть никакой роли). Вкратце еще раз обозначу эти три составляющие. И дам ссылки на посты, в которых я подробно о них говорил: (далее…)

Ну и еще раз о премиях. В общем и целом мне уже и раньше было понятно, почему хорошие книги не попадают обычно даже в длинный список «Большой книги». А теперь стало понятно наверняка. Цитата:

«В коридорах говорят, что писатель N, ответственный секретарь премии «Большая К», получило 40 тысяч уе за попадание их писателя в ДЛИННЫЙ список премии. Я не верю — не цена вопроса, писатель N столько не стоит. Коридоры мудро мне улыбаются: областные администрации умеют считать не хуже тебя. Ого, это приподымает. Хоть ты и не при делах, но наблюдать приятно. Совсем рядом — руку протяни.

В премии «Национальный Б» лидерство ни в чём не нуждающегося Быкова (с новым издательством) говорит о грантах (ась? чего?) из конторы Сеславинского (какого?) этому издательству.

Бизнес, ничего личного. В итоге в финал проходят бесперспективные Елизаров и Быков, и не проходят перспективные Лорченков и Былинский, о которых не болит голова у серьёзных людей, а у серьёзных людей тоже мама, им тоже надо Новый год встречать».

Так пишет Лев Пирогов.

То есть, премия-то и ее разные представители, по слухам, коррумпированы не так просто по кумовству, но самым непосредственным образом. День сурка да и только. Впрочем, все это, еще раз подчеркну, слухи. Слухи и прочие мутные истории.

Поэтому мы спокойно продолжаем изучать книги проекта Неудобная литература и праздновать День Победы.

* * *

По теме:

— Казусы «Национального бестселлера 2011». Мутная история
— Длинный список «Большой книги» как еще один симптом
— Елена Колядина как Полный абзац
— Литературные премии
— Прорыв Русского Букера
— Неудобная кому? или Пролетая над стадом
— И о поэзии
— Переписка с Александром Ивановым из Ад Маргинем и представление романов «Побег» и «Мотобиография»
— Виктор Топоров и его Опция отказа. Как это работает, или как найти издателя
— Ответы Дмитрия Быкова
— Ответы Сергея Шаргунова
— Ответы Вячеслава Курицына
— Ответы Николая Климонтовича
— Ответы Владимира Сорокина
— Ответы Дмитрия Бавильского
— Ответы Александра Иванова
— Невозможность продать (в символическом смысле)
— Ответы Льва Данилкина
— «Хорошая вещь пробьется», или Неудобность Галковского
— Ответы Андрея Бычкова
— Ответы Лидии Сычевой
— Ответы Виктора Топорова
— О том, как в толстых журналах 80-х понимали «гласность», а также об отношении издателей к сетевой литературе
— Ответы Алексея Варламова
— Ответы Игоря Панина
— «Новый мир» реагирует на Неудобную литературу. Михаил Бутов VS Виктор Топоров
— Ответы Льва Пирогова
— Ответы Евгения Лесина
— КУКУШКИНЫ ДЕТКИ. Роман Олега Давыдова (к началу первой публикации)
— Ответы Лизы Новиковой
— Ответы Сергея Белякова
— Ответы Ефима Лямпорта
— «А вокруг скачут критики в мыле и пене…» (про литературных критиков)
— Роман «Побег» и МИТИН ЖУРНАЛ
— Ответы Романа Арбитмана
— Переходный период. Битники, Пелевин и — ответы Виктории Шохиной
— Ответы Макса Немцова
— Ответы Юрия Милославского
— Ответы Дениса Яцутко
— Таба Циклон и Джаз на обочине. Гонзо-стайл и антихипстеры
— Игры пастушка Кришны
— Крокодил Анкудинов
— Ответы Кирилла Анкудинова
— Снова Волчек
— «Танжер» Фарида Нагима. Всё прочее — литература
— Ответы Дениса Драгунского
— Книги проекта Неудобная литература

Вся Хроника Неудобной литературы всегда доступна вот по этой ссылке.

О КНИГАХ НЕУДОБЛИТА

— Переписка с Александром Ивановым из Ад Маргинем и представление романов «Побег» и «Мотобиография»
— КУКУШКИНЫ ДЕТКИ. Роман Олега Давыдова (к началу первой публикации)
— Роман «Побег» и МИТИН ЖУРНАЛ
— «Танжер» Фарида Нагима. Всё прочее — литература
— Таба Циклон и Джаз на обочине. Гонзо-стайл и антихипстеры

ОПРОС №1. ЛИТЕРАТУРНЫЕ КРИТИКИ, ИЗДАТЕЛИ И ПИСАТЕЛИ

— Виктор Топоров и его Опция отказа. Как это работает, или как найти издателя
— Ответы Дмитрия Быкова
— Ответы Сергея Шаргунова
— Ответы Вячеслава Курицына
— Ответы Николая Климонтовича
— Ответы Владимира Сорокина
— Ответы Дмитрия Бавильского
— Ответы Александра Иванова
— Невозможность продать (в символическом смысле)
— Ответы Льва Данилкина
— «Хорошая вещь пробьется», или Неудобность Галковского
— Ответы Андрея Бычкова
— Ответы Лидии Сычевой
— Ответы Виктора Топорова
— Ответы Алексея Варламова
— Ответы Игоря Панина
— «Новый мир» реагирует на Неудобную литературу. Михаил Бутов VS Виктор Топоров
— Ответы Льва Пирогова
— Ответы Евгения Лесина
— Ответы Лизы Новиковой
— Ответы Сергея Белякова
— Ответы Ефима Лямпорта
— «А вокруг скачут критики в мыле и пене…» (про литературных критиков)
— Ответы Романа Арбитмана
— Переходный период. Битники, Пелевин и — ответы Виктории Шохиной
— Ответы Макса Немцова
— Ответы Юрия Милославского
— Ответы Дениса Яцутко
— Игры пастушка Кришны
— Крокодил Анкудинов
— Ответы Кирилла Анкудинова
— Снова Волчек
— Ответы Дениса Драгунского

О ПРЕМИЯХ

— Прорыв Русского Букера
— Неудобная кому? или Пролетая над стадом
— Литературные премии
— Елена Колядина как Полный абзац
— Длинный список «Большой книги» как еще один симптом
— Казусы «Национального бестселлера 2011». Мутная история
— День сурка

О ТОЛСТЫХ ЖУРНАЛАХ

— О том, как в толстых журналах 80-х понимали «гласность», а также об отношении издателей к сетевой литературе
— О судьбах толстых журналов. Бутов и Карасев

О ПОЭЗИИ

— И о поэзии

ОПРОС №2 (СЕЗОН 2). ПИСАТЕЛИ, ПИСАТЕЛЬСТВО и ЛИТЕРАТУРНЫЙ ПРОЦЕСС — НАЧИНАЕТСЯ ТУТ >>

ОГЛАВЛЕНИЕ ВТОРОГО СЕЗОНА — ТУТ.

Вся Хроника Неудобной литературы всегда доступна вот по этой ссылке.

* * *

КНИГИ ПРОЕКТА НЕУДОБНАЯ ЛИТЕРАТУРА:

ОЛЕГ СТУКАЛОВ «БЛЮЗ БРОДЯЧЕГО ПСА»
ОЛЕГ ДАВЫДОВ. «КУКУШКИНЫ ДЕТКИ»
СУЛАМИФЬ МЕНДЕЛЬСОН «ПОБЕГ»
ДИМА МИШЕНИН «МОТОБИОГРАФИЯ»
УШЛЫЙ ПАКОСТНИК. ДРОМОМАНИЯ
ДЖАЗ НА ОБОЧИНЕ
ВСЕ книги проекта Неудобная литература

«Национальный бестселлер 2011» начался со скандала?

Голова не болит, но чувствую я себя довольно мутно. Вчера весь вечер выпивал на фуршете в честь оглашения шорт-листа и состава Малого жюри премии «Национальный бестселлер 2011». Все было так мило, так весело. Модный книжный магазин «Циолковский» (в здании Политехнического музея) не сказать чтобы трещал по швам, но чувствовалась там некая насыщенность, содержательность и сила. Артемий Троицкий шутил напропалую и о чем-то перетирал с Михаилом Елизаровым. Эдуард Лимонов в обрамлении двух простых молодых парней (тут я имею в виду не себя и Сергея Шаргунова, а двух других парней) пил красненькое и отчитывал Шаргунова: «Ну что ты как босяк, что за рубаха навыпуск!» Дело в том, что за пол часа до того ответсек премии Виктор Топоров, сообщая публике о результатах, сказал: «Шаргунов это молодой Лимонов». В зале повисла пауза, а потом за стаканом вина я спросил у Шаргунова: «И что вы об этом думаете?». «Да все ОК, я согласен», — отреагировал Сергей. Тогда я спросил у Лимонова: «А вы что думаете об этом?» «Да чего там, нормально», — сказал Лимонов. И тогда я предложил тост за преемственность. И мы выпили. А ведь выпить за что-то — это уже не просто словами пошвыряться… Это обряд, ритуал. Как минимум, сакральный жест, легитимизирующий духовную передачу… И уж после такого ритуала понимающий Лимонов, конечно же, имел весьма весомые поводы окинуть своего преемника строгим критическим взором…

Впрочем, я не об этом хотел… Прочитал я только что исполненный горечи пост Льва Пирогова про вчерашние результаты Нацбеста и в очередной раз подумал про «Неудобную литературу». Пирогов очень расстроен тем, что «Адаптация» Былинского не попала в шорт-лист и что даже Елена Колядина, написавшая на «Адаптацию» проникновенную рецензию, проголосовала в итоге не за этот роман, а за какие-то другие тексты. Что ж, понимаю, очень хорошо понимаю чувства Льва Пирогова. Ведь и сам я нечто в этом роде почувствовал, узнав на днях, что роман Олега Давыдова «Кукушкины детки», номинированный Переменами на «Большую книгу», не попал даже в длинный список. Но с Былинским действительно странная история. Я спросил вчера у Елены Колядиной, почему она не голосовала за роман Былинского. И она ответила с некоторым сожалением, что книг в длинном списке было много хороших и надо было все-таки что-то выбрать… Нельзя было проголосовать за все, что понравилось…

Что ж, я не читал большую часть книг, попавших в шорт-лист (может быть они действительно хороши). А в позицию «не читал, но осуждаю» мне вставать неохота. Но прочитанное в финале пироговского поста, меня, конечно же, очень смутило. Я уже говорил, что и без того чувствую себя нынче довольно-таки мутно, а тут такое! Цитирую:

Всё оказалось проще. Сегодня сообщили шпионы.

Была рассылка. От человека «влиятельного в литературном мире». Многие связывают с этим человеком свои профессиональные надежды. Краткое содержание рассылки: «Только не «Адаптация».

Лев Васильевич, мы хотим знать имя! Мы хотим знать ИМЯ этого всемогущего человека. Вы ведь не боитесь его? Вы ведь ему ничего не должны? Он же не обещал Вам издавать Вашу книжку?

Скрывая его имя, Вы провоцируете тот же вопрос, который сами и задаете. А именно: «О чём это говорит?»

Виктор Топоров в своем вчерашнем вступительном слове сказал: «МЫ ПРОТИВ КУМОВСТВА. МЫ ЕГО ИЗЖИВАЕМ И БУДЕМ ИЗЖИВАТЬ ИЗ ЛИТЕРАТУРНОГО ПРОЦЕССА» Однако он (почти как Лев Пирогов про «Адаптацию») очень удивился количеству голосов, поданных за роман Дмитрия Быкова «Остромов, или Ученик чародея» (сказал, что это, ей богу, нечто странное, какая-то болезнь премии!) и выразил (почти как Пирогов про «Адаптацию») невыразимое возмущение, что: «широко разрекламированный мною в прошлом году молдавский писатель Владимир Лорченков («Табор уходит»)» тоже никуда не попал. Интересно, а знает ли Топоров про человека «влиятельного в литературном мире», который оказывал давление на членов жюри? Или только догадывается?

Нет, все-таки мутная это штука — литературный процесс. Очень мутная.

* * *

Update: Лев Васильевич опубликовал достойный ответ на мои похмельные вопрошания. Заказываю ящик кумыса.

Кстати, сегодня на Переменах опубликован отрывок из романа Валерия Былинского «Адаптация».

* * *

Также читайте другие выпуски Хроники проекта Неудобная литература

— Длинный список «Большой книги» как еще один симптом
— Елена Колядина как Полный абзац
— Литературные премии
— Прорыв Русского Букера
— Неудобная кому? или Пролетая над стадом
— И о поэзии
— Переписка с Александром Ивановым из Ад Маргинем и представление романов «Побег» и «Мотобиография»
— Виктор Топоров и его Опция отказа. Как это работает, или как найти издателя
— Ответы Дмитрия Быкова
— Ответы Сергея Шаргунова
— Ответы Вячеслава Курицына
— Ответы Николая Климонтовича
— Ответы Владимира Сорокина
— Ответы Дмитрия Бавильского
— Ответы Александра Иванова
— Невозможность продать (в символическом смысле)
— Ответы Льва Данилкина
— «Хорошая вещь пробьется», или Неудобность Галковского
— Ответы Андрея Бычкова
— Ответы Лидии Сычевой
— Ответы Виктора Топорова
— О том, как в толстых журналах 80-х понимали «гласность», а также об отношении издателей к сетевой литературе
— Ответы Алексея Варламова
— Ответы Игоря Панина
— «Новый мир» реагирует на Неудобную литературу. Михаил Бутов VS Виктор Топоров
— Ответы Льва Пирогова
— Ответы Евгения Лесина
— КУКУШКИНЫ ДЕТКИ. Роман Олега Давыдова (к началу первой публикации)
— Ответы Лизы Новиковой
— Ответы Сергея Белякова
— Ответы Ефима Лямпорта
— «А вокруг скачут критики в мыле и пене…» (про литературных критиков)
— Роман «Побег» и МИТИН ЖУРНАЛ
— Ответы Романа Арбитмана
— Переходный период. Битники, Пелевин и — ответы Виктории Шохиной
— Ответы Макса Немцова
— Ответы Юрия Милославского
— Ответы Дениса Яцутко
— Таба Циклон и Джаз на обочине. Гонзо-стайл и антихипстеры
— Игры пастушка Кришны
— Крокодил Анкудинов
— Ответы Кирилла Анкудинова
— Снова Волчек
— «Танжер» Фарида Нагима. Всё прочее — литература
— Ответы Дениса Драгунского
— Книги проекта Неудобная литература

Вся Хроника Неудобной литературы всегда доступна вот по этой ссылке.

Сегодня объявлен длинный список премии «Большая книга». Как, наверное, и следовало ожидать, роман Олега Давыдова «Кукушкины детки», выдвинутый нами на соискание премии и получивший регистрационный номер 104, даже и в длинный список не попал. Потому что неудобно.

«Следовало ожидать» этого уже по той причине, что председателем Совета экспертов премии является некто Михаил Бутов, о котором я уже упоминал в Хронике Неудобной литературы здесь. Тот самый Бутов, который иносказательно (и, наверное, не особенно сознательно, — просто так уж у него получилось) сопоставил литературный процесс с «тесной квартирой, в которой долго приходится выносить запах говна». Безусловно, товарищ Бутов читал Хронику проекта Неудобной литературы, и, наверняка, очень оскорбился некоторым прозвучавшим в ней нотам. Но даже не в этом дело!

А в чем? Смотрим внимательно, что сказал Михаил Бутов, комментируя оглашение нынешнего длинного списка «Большой книги»: «Меняется поле писателей. В «Длинный список» вошло достаточно много молодых авторов, которые раньше были, скажем так, за пределами внимания крупных литературных институций. Теперь же они, очевидно, меняют свой статус». И далее (цитирую по сайту премии): «Бутов отметил, что «Длинный список» 2011 года включает значительное количество произведений, которые «показались экспертам живыми, с нервом, цепляющими современность — живую, актуальную, больную, может быть». (Курсив мой, — Г.Д.)

Получается ведь вот какая картина: непопадание «Кукушкиных деток» в длинный список «Большой книги» живо свидетельствует как раз о несомненных достоинствах этого текста, в том числе о его здравости! Поскольку демонстративно «не зацепив» современность (в лице «Большой книги») — ту самую, по Бутову, «живую, актуальную, больную, может быть», этот роман тем самым еще раз подтвердил все мои выводы относительно фрейдистского фактора «вытеснения», играющего особенную роль в нынешнем литературном процессе. (Об этом факторе и его роли я подробнее говорил, например, здесь.)

Также читайте другие выпуски Хроники проекта Неудобная литература

— Елена Колядина как Полный абзац
— Литературные премии
— Прорыв Русского Букера
— Неудобная кому? или Пролетая над стадом
— И о поэзии
— Переписка с Александром Ивановым из Ад Маргинем и представление романов «Побег» и «Мотобиография»
— Виктор Топоров и его Опция отказа. Как это работает, или как найти издателя
— Ответы Дмитрия Быкова
— Ответы Сергея Шаргунова
— Ответы Вячеслава Курицына
— Ответы Николая Климонтовича
— Ответы Владимира Сорокина
— Ответы Дмитрия Бавильского
— Ответы Александра Иванова
— Невозможность продать (в символическом смысле)
— Ответы Льва Данилкина
— «Хорошая вещь пробьется», или Неудобность Галковского
— Ответы Андрея Бычкова
— Ответы Лидии Сычевой
— Ответы Виктора Топорова
— О том, как в толстых журналах 80-х понимали «гласность», а также об отношении издателей к сетевой литературе
— Ответы Алексея Варламова
— Ответы Игоря Панина
— «Новый мир» реагирует на Неудобную литературу. Михаил Бутов VS Виктор Топоров
— Ответы Льва Пирогова
— Ответы Евгения Лесина
— КУКУШКИНЫ ДЕТКИ. Роман Олега Давыдова (к началу первой публикации)
— Ответы Лизы Новиковой
— Ответы Сергея Белякова
— Ответы Ефима Лямпорта
— «А вокруг скачут критики в мыле и пене…» (про литературных критиков)
— Роман «Побег» и МИТИН ЖУРНАЛ
— Ответы Романа Арбитмана
— Переходный период. Битники, Пелевин и — ответы Виктории Шохиной
— Ответы Макса Немцова
— Ответы Юрия Милославского
— Ответы Дениса Яцутко
— Таба Циклон и Джаз на обочине. Гонзо-стайл и антихипстеры
— Игры пастушка Кришны
— Крокодил Анкудинов
— Ответы Кирилла Анкудинова
— Снова Волчек
— «Танжер» Фарида Нагима. Всё прочее — литература
— Ответы Дениса Драгунского
— Книги проекта Неудобная литература

Вся Хроника Неудобной литературы всегда доступна вот по этой ссылке.

«Один из критиков чуть ли не призывал церковь предать меня анафеме, а книгу сжечь (я не буду фамилию называть, потому что он представляет определенную группу людей, он пишет на сайте РПЦ). И кто-то, кто захотел мне помочь и защитить меня от него, прислал мне его биографию. И оказалось, что этот критик очень долго был членом КПСС. То есть человек тоже очень долго и трудно искал свой путь в жизни». Полностью интервью с Еленой Колядиной читайте здесь.

На днях Елене Колядиной присудили еще одну премию — «Полный абзац», типа за худшее литературное произведение года или что-то в этом роде… По этому поводу она дала комментарий вологодскому радио «Премьер» (расшифровку и аудиофайл с комментарием см. здесь). Цитата: «Я считаю, что „Русский Букер“ и „Полный абзац“ отреагировали на одно и то же явление, которое литературный критик Глеб Давыдов называет „неудобной литературой“. Я счастлива оказаться в компании Набокова, Толстого, Ерофеева, Сорокина, произведения которых также в свое время критиковали, запрещали, сжигали, предавали анафеме. Что касается жюри премии „Полный абзац“, то я их понимаю: книга „Цветочный крест“ способна украсить самое заунывное мероприятие и привлечь к себе внимание».

Характерно, что редакторы сайта радиостанции, расшифровывая комментарий Колядиной, то ли по невнимательности, то ли намеренно, по злобе (!?), внесли в текст ее комментария стилистическую ошибку: «Я счастлива оказаться в одной компании Набокова, Толстого, Ерофеева, Сорокина». Этим авторы новости на сайте радио «Премьер» дали очередной повод блоггерам (например, какому-то Алексу Экслеру) гнусаво похихикать и обсудить мнимую колядинскую безграмотность. Однако, друзья мои, будем честны: если включить звук и кликнуть по ссылке «Прослушать новость», расположенной на сайте радио «Премьер» прямо под заметкой, то появится аудиоплеер, и можно будет ясно услышать, что слова «одной» Елена Колядина не произносила.

Я на месте редакторов радиостанции (а также Алекса Экслера) принес бы писательнице публичные извинения…

Update: на сайте радио «Премьер» цитата в результате публикации этого поста была исправлена.

А читателей Перемен хочу проинформировать, что на днях я побывал на выставке «Книги России» на ВВЦ и взял у Елены Колядиной большое эксклюзивное интервью, в котором она рассказала очень много интересного. Оно уже опубликовано на Переменах в разделе Колонки — здесь.

Также читайте другие выпуски Хроники проекта Неудобная литература

— Литературные премии
— Прорыв Русского Букера
— Неудобная кому? или Пролетая над стадом
— И о поэзии
— Переписка с Александром Ивановым из Ад Маргинем и представление романов «Побег» и «Мотобиография»
— Виктор Топоров и его Опция отказа. Как это работает, или как найти издателя
— Ответы Дмитрия Быкова
— Ответы Сергея Шаргунова
— Ответы Вячеслава Курицына
— Ответы Николая Климонтовича
— Ответы Владимира Сорокина
— Ответы Дмитрия Бавильского
— Ответы Александра Иванова
— Невозможность продать (в символическом смысле)
— Ответы Льва Данилкина
— «Хорошая вещь пробьется», или Неудобность Галковского
— Ответы Андрея Бычкова
— Ответы Лидии Сычевой
— Ответы Виктора Топорова
— О том, как в толстых журналах 80-х понимали «гласность», а также об отношении издателей к сетевой литературе
— Ответы Алексея Варламова
— Ответы Игоря Панина
— «Новый мир» реагирует на Неудобную литературу. Михаил Бутов VS Виктор Топоров
— Ответы Льва Пирогова
— Ответы Евгения Лесина
— КУКУШКИНЫ ДЕТКИ. Роман Олега Давыдова (к началу первой публикации)
— Ответы Лизы Новиковой
— Ответы Сергея Белякова
— Ответы Ефима Лямпорта
— «А вокруг скачут критики в мыле и пене…» (про литературных критиков)
— Роман «Побег» и МИТИН ЖУРНАЛ
— Ответы Романа Арбитмана
— Переходный период. Битники, Пелевин и — ответы Виктории Шохиной
— Ответы Макса Немцова
— Ответы Юрия Милославского
— Ответы Дениса Яцутко
— Таба Циклон и Джаз на обочине. Гонзо-стайл и антихипстеры
— Игры пастушка Кришны
— Крокодил Анкудинов
— Ответы Кирилла Анкудинова
— Снова Волчек
— «Танжер» Фарида Нагима. Всё прочее — литература
— Ответы Дениса Драгунского

— Книги проекта Неудобная литература

Вся Хроника Неудобной литературы всегда доступна вот по этой ссылке.

ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО — ЗДЕСЬ.

В 1962 году Горенштейн поступил на Высшие сценарные курсы в Москве и, будучи «курсантом» советского кинематографа, написал легендарный рассказ «Дом с башенкой». «Новый мир» отказал, отнекивался вначале и редакторский коллектив «Юности». Руководитель сценарной мастерской, слушателем которой был Горенштейн, Виктор Сергеевич Розов отдал рассказ напрямую, минуя редакторский коллектив, главному редактору «Юности» Борису Полевому, и рассказ был опубликован. Горенштейн вспоминал, как проснулся однажды знаменитым: рассказ читался «некоторыми именами», его собирались ставить на сцене, экранизировать и многое другое. Однако все начинания с рассказом разваливались. (далее…)

На днях издательство «Перемены» выдвинуло одну из книг «Неудобной литературы», «Кукушкиных деток» Олега Давыдова, на соискание Национальной литературной премии «Большая книга» шестого сезона. Регистрационный номер — 104. (Роман опубликован здесь, и сейчас готовится к бумажному изданию по принципу print-on-demand.)

А незадолго до этого меня пригласили принять участие в ток-шоу «Пресс-клуб XXI» на канале Культура. Тема программы — литературные премии. Я не смог побывать на этом важном мероприятии, да особо и не стремился. Потому что примерно представлял себе, что там будет. Соберутся литературные критики, писатели и представители премий и будут нервно обсуждать — кому и зачем нужны литературные премии и что они отражают или не отражают. Вездесущий Александр Гаврилов, как всегда, будет яриться и хорохориться, тщась эдак блеснуть и всенепременно запомниться телезрителям. Кто-то кому-то нахамит (без ощутимых последствий), кто-то скажет правду, но не найдет понимания. Кто-то попытается «поговорить об этом» (в данном случае — о том, почему в этом году «Русского Букера» дали Елене Колядиной)… Ну и так далее. В целом, конечно же, ничего особо нового не прозвучит, да и не затем ток-шоу затеваются…

Посмотрев программу, я убедился, что так оно и произошло. Привожу эфир полностью, посмотреть стоит, если вас интересует, в принципе, тема премий и той роли, которую играют они в современном литературном процессе. Несколько здравых мнений прозвучало. Там даже в эпизодах появляется Сама Елена Колядина (впрочем, остроты, на которую, очевидно, надеялся режиссер, ее появление не прибавило, потому что все те, кто хотел бы сказать ей какую-нибудь гадость, внезапно, конечно же, застеснялись).

Что я думаю о премиях? Случай с Колядиной — пока что, скорее, исключение из правил. Невероятный качественный скачок, когда произведение действительно получило премию заслужено и жюри проявило мужество и сделало все правильно и честно. А вообще к премиям я отношусь прохладно. В идеале они должны быть знаком качества, а на деле у нас, как правило, это действительно междусобойчик. Или (что тоже в корне неправильно) попытка отразить общественное мнение (то есть некую усредненную картину). Такова, например, премия «НОС».

Но нынешний пример Русского Букера — показывает, что система междусобойчика (вариант — угождения «уважаемой культурной публике»), наконец, затрещала по швам. Это верный знак перемен к лучшему!

Поэтому, номинировав «Кукушкиных деток», мы надеемся, что теперь и премия «Большая книга» проявит себя тоже как честная и живая — реальная премия.

* * * *

Читайте другие выпуски Хроники проекта Неудобная литература

— Переписка с Александром Ивановым из Ад Маргинем и представление романов «Побег» и «Мотобиография»
— Виктор Топоров и его Опция отказа. Как это работает, или как найти издателя
— Ответы Дмитрия Быкова
— Ответы Сергея Шаргунова
— Ответы Вячеслава Курицына
— Ответы Николая Климонтовича
— Ответы Владимира Сорокина
— Ответы Дмитрия Бавильского
— Ответы Александра Иванова
— Невозможность продать (в символическом смысле)
— Ответы Льва Данилкина
— «Хорошая вещь пробьется», или Неудобность Галковского
— Ответы Андрея Бычкова
— Ответы Лидии Сычевой
— Ответы Виктора Топорова
— О том, как в толстых журналах 80-х понимали «гласность», а также об отношении издателей к сетевой литературе
— Ответы Алексея Варламова
— Ответы Игоря Панина
— «Новый мир» реагирует на Неудобную литературу. Михаил Бутов VS Виктор Топоров
— Ответы Льва Пирогова
— Ответы Евгения Лесина
— КУКУШКИНЫ ДЕТКИ. Роман Олега Давыдова (к началу первой публикации)
— Ответы Лизы Новиковой
— Ответы Сергея Белякова
— Ответы Ефима Лямпорта
— «А вокруг скачут критики в мыле и пене…» (про литературных критиков)
— Роман «Побег» и МИТИН ЖУРНАЛ
— Ответы Романа Арбитмана
— Переходный период. Битники, Пелевин и — ответы Виктории Шохиной
— Ответы Макса Немцова
— Ответы Юрия Милославского
— Ответы Дениса Яцутко
— Таба Циклон и Джаз на обочине. Гонзо-стайл и антихипстеры
— Игры пастушка Кришны
— Крокодил Анкудинов
— Ответы Кирилла Анкудинова
— Снова Волчек
— «Танжер» Фарида Нагима. Всё прочее — литература
— Ответы Дениса Драгунского
— И о поэзии
— Прорыв Русского Букера
— Неудобная кому? или Пролетая над стадом

— Книги проекта Неудобная литература

Вся Хроника Неудобной литературы всегда доступна вот по этой ссылке.

«Life is a trip». Совместный проект «Перемен» и коммьюнити CheapTrip. Пилотный выпуск

Фото: kingbob86

Начавшееся в декабре сильнейшее за последние 50 лет наводнение продолжается. Несколько дней назад в Австралию пришёл новый циклон.

Тувумба. Элис Вуд

Это забавно: мы в Тувумбе 10 лет страдали от засухи, мы даже не могли помыть машины, а теперь дождь идёт с ноября. Всё абсолютно мокрое. Соседские мальчишки Ричард и Кейси целыми днями катались с раскисшего склона на досках для сёрфинга.

Я работаю в маленьком книжном магазине в центре города. Мне не с кем было оставить моего сына Адама, и мы вместе сидели с ним за прилавком. Я читала книгу о китайской еде. Адам – комиксы. «Мама, смотри, водичка», – сказал Адам. Около входной двери была лужица. Я посмотрела в окно. Наш магазин стоял как раз на перекрёстке. Дороги во все стороны были затянуты коричневой водой по щиколотку. Я не испугалась и ни о чём таком не подумала. Это было странно. Я взяла тряпку, вытерла лужу, заткнула щель между дверью и полом. Вечером у меня было свидание, и я собиралась приготовить курицу с мандаринами. Поэтому китайская еда в тот момент увлекала меня гораздо больше, чем лужи на улицах. Я вернулась обратно за прилавок.

Адам прилип к окну. «Мама, водичка двигает машины», – сказал он через некоторое время. Я посмотрела в окно. Вместо дороги была стремительная коричневая река. Вода прибывала. Бежали быстрые и жадные волны. Они как будто заглатывали пространство. Рядом с магазином были припаркованы десять машин. Река схватила одну и потащила вниз по улице, раскручивая и медленно засасывая в себя. Я распахнула дверь, холодный и грязный поток ворвался в магазин. (далее…)

Если быть последовательным, можно выйти в дамки, но дальше шахматной доски ты не ступишь.

Проект, созревший в голове, которая по ощущениям была в то утро как минимум чугунной.

(далее…)