или
О кругах Александра Солженицына …

Сейчас, когда приближается столетний юбилей Александра Солженицына, многие авторы вновь пытаются оценить роль его в отечественной литературе, да и в судьбе нашей страны в целом.

И оттого, вероятно, что такова магия круглых дат – часто звучат мнения сродни тостам дружеских застолий – пророк, через которого Сам Господь открыл нам оголенную правду о нас и о нашей истории. Или юродивый – он всю жизнь, вопреки любым обстоятельствам, отстаивал истину, готовый страдать и идти на плаху.

На другом конце этого чинного застолья как бы возникает недоуменный ропот: да, что вы, ребята, раскройте глаза – это же от начала до конца проект западных спецслужб. Но стол этот так огромен, что первые не слышат вторых, а вторые на них уже и внимания не обращают. А где же истина? Скажут – посередине. Но «посередине», как сказал один мудрец, не сама истина, а лишь проблема. Так попытаемся, по мере сил, разобраться в ней – в этой проблеме. С помощью самого Солженицына, оставившего нам обширный материал для размышлений. (далее…)

ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО ЗДЕСЬ. ПРЕДЫДУЩЕЕ ЗДЕСЬ

Рыцарь в преисподней

Мотивы романного сюжетосложения, намеченные в «Метаморфозах» Апулея — странствия одинокого героя во враждебном мире, воспитание героя жизнью, познание им мира и самого себя, — в полной мере выразились в средневековом рыцарском романе, созданном на фундаменте кельтской мифологии и фольклора.

Композиция рыцарского романа строится как серия приключений-испытаний героя. Для рыцарского романа, так же как и для героической сказки, характерны странствия в чудесных иных мирах, поиски противника и обидчиков, а также чудесных объектов, часто ради выполнения трудных задач, освобождения и спасения похищенных или плененных красавиц, поединков с соперниками, чудовищами. Героическое сватовство также находит место в рыцарском романе, как, например, в романах Кретьена де Труа (женитьба Эрика, Клижеса, Ивена, вероятно, и Персеваля, как это описывается у Вольфрама фон Эшенбаха).

В «Рыцаре Телеги» брак заменен мотивом любовного свидания, а в «Тристане и Изольде» — устройством брака для другого и любовными свиданиями. (далее…)

Двадцать лет Россия не участвовала в книжных ярмарках в Хорватии. Но вот собралась — по инициативе директора местного отделения «Россотрудничества» Натальи Якимчук и при поддержке «Роспечати» небольшая делегация русских писателей оказалась на пять ноябрьских дней в Загребе на ярмарке «Интерлибер».

Для меня дорогу на Балканы проложил Гайто Газданов — это его книги в переводах Душко и Зорислава Паунковича из Сербии и Ирены Лукшич из Хорватии стали востребованы в странах бывшей Югославии ещё в трагические времена распада страны и сопутствующих войн. После того, как мы создали в Москве Общество друзей Газданова и провели несколько международных конференций в Москве, Владикавказе и Калининграде, Балканы притянули и меня. (далее…)

Беседа с переводчиком, литературоведом и критиком Зориславом Паунковичем (Белград) о жизни в Москве 70-х, цензуре в советские времена, памятнике Николаю II, комиксах по Н. Олейникову и о том, что без сербов у русских не было бы Пушкина.

Александр Чанцев: Ты выучил русский в Москве в детстве, когда тут работали твои родители. Какой была Москва для тебя, какие самые яркие воспоминания остались?

Зорислав Паункович: Пребывание в Москве сильно повлияло на мое развитие. Это первая половина семидесятых годов (1971—1976). Я учился в русской средней общеобразовательной школе с пятого по девятый класс (№779, на улице Вавилова). Уже поэтому можно сказать, что я достаточно глубоко вошел в русскую жизнь. Как иностранцы мы тогда находились в привилегированном положении.

В чем конкретно это выражалось? (далее…)

7 [20 по новому стилю] ноября 1910 года на 83 году жизни умер Лев Николаевич Толстой. В день физической смерти великого русского писателя и мистика Глеб Давыдов рассказывает о спонтанном открытии Толстым в 1909 году практики самоисследования, которую примерно в те же годы дал миру Рамана Махарши. Но был ли Толстой просветленным (как сейчас многие его называют) или так и не достиг окончательной самореализации? На это могут пролить свет его дневники. Которые сами по себе — отличные указатели Истины. Читать дальше >>

…он близок с демонами, ведая, что одного с ними
происхождения; он пренебрегает в себе самом частью,
составляющей то, что есть в нем человеческого,
целиком полагаясь на божественность другой части
себя.
«Асклепий»

Twin Peaks lost

Третий сезон «Twin Peaks» вызвал бурную неоднозначную реакцию как среди почитателей творчества Дэвида Линча, так и среди сторонних наблюдателей, привлеченных к просмотру сериала ажиотажем, созданным поклонниками первых двух сезонов. Две диаметрально противоположные оценки сериала — равнодушие не в счет — можно выразить двумя лаконичными фразами: «What the hell?» и «This is awesome, just awesome!» На вопросы, почему это чушь или почему это гениально, звучит один и тот же ответ: потому что непонятно. Действительно, чему посвящен третий сезон «Twin Peaks»? Расследованию убийства Лоры Палмер, за которым наблюдали зрители первых двух сезонов? Ни в коей мере. Драматичным отношениям жителей небольшого американского городка, потрясенного жестоким убийством девушки? Тоже нет.

Twin Peaks lost. Во всех смыслах. В третьем сезоне сериала вместо комфортного для восприятия мира североамериканской глубинки перед зрителем предстал «страшный мир» маниакальной Америки — мир убийц, безумцев, воров, садистов и всевозможных чудовищ, совершающих самые нелепые поступки. И в этом инфернальном мире — герой, странствующий в поисках потерянной души. Необычный мир, странный герой, загадочная история. (далее…)

В издательстве «Самокат» вышла новая книга Александра Блинова «Синий слон, или девочка, которая разговаривала с облаками» (М.: Самокат, 2018).

Сборник состоит из рассказов, «двенадцати правдивых историй о невозможном, которое происходит каждый день», — как сказано в аннотации. Тем не менее, произведений в сборнике пятнадцать, и их расположение создает определенный метасюжет книги и выстраивает специфическое движение от рассказа к рассказу.

Двенадцать историй обрамлены «дорожными» рассказами: «Дорога красных маков» и «Дорога желтых подсолнухов». Знакомый, манящий, ускользающий сказочный топос сразу захватывает читателя в свои пределы, позволяет вспомнить привычное — «коварное маковое поле» из «Волшебника Изумрудного города» — и обрести новый опыт знакомства с индивидуальной эстетикой писателя Александра Блинова. (далее…)

(Перевод эссе «Нан яр?», выполненный Саду Омом, с примечаниями Саду Ома)

ВВЕДЕНИЕ

В 1901-1902 гг., когда Бхагаван Шри Рамана Махарши жил в пещере Вирупакша на священной горе Аруначале, Его Милость привела к нему человека по имени Шри М.Шивапракаш Пиллай. Этот человек задавал Рамане многочисленные вопросы. Рамана, в то время говоривший очень мало – не из-за того, что он дал обет, а лишь потому, что не имел склонности к разговорам, — отвечал на большую часть вопросов в письменном виде. Он писал на песке, на плоских камнях или на клочках бумаги. Наставления, которые Шри Шивапракаш Пиллай получил таким образом, были впервые опубликованы в 1923 г. в виде вопросов и ответов и озаглавлены Нан яр? («Кто я?»). Вскоре после этого Шри Бхагаван упорядочил и переписал эти вопросы и ответы в форме эссе, превратив «Нан яр?» в связное и последовательное собрание наставлений. (далее…)

Триптих

1.

Ставить вопрос об авангарде в наши-то времена — казалось бы, вещь, сама по себе, довольно сомнительная. Копии и симулякры множатся. Гиена постмодернизма бежит по пятам. Но все же жизнь, единственная и неповторимая, остается.

Остается и фронт времени, стремительно убегающий вперед. Человек меняется. Скрытые, неизвестные силы поджидают его. И дело не только в техническом прогрессе. Похоже, нет никакого «я» в старом декартовском понимании, «я», которое мыслит. Мы недооцениваем язык. Мысль невозможна без языка. Парадокс, но дела могут решать за нас глагольные окончания и приставки.

Еще Рембо говорил:

«Нельзя заявить: я думаю. Надо сказать: я продумываюсь».

Поэты привыкли понимать себя как не зависящий от них процесс.

Сегодня на сцену все чаще выходит радикальный опыт — фрагментарный, подчас бессвязный. Все больше разрывов в базисе наших знаний, в нашем понимании себя. Все больше неизвестности, тёмности. И если мы хотим ухватить современность, так стремительно убегающую от нас вперед, ухватить в образах, нам не уйти от вопроса об обновляющихся художественных средствах, которые в каком-то смысле также убегают от нас. Меняется реальность, меняется и точная мысль, почему же тогда должно застывать искусство (читай — и литература)? И даже если мы бежим по кругу, претерпевая некое вечное возвращение, — нам не обойтись без вечно умирающих, но и без вечно возрождающихся начал. Так пусть же и авангард возрождается каждый раз, чтобы вновь преодолеть самого себя. (далее…)

По случаю выхода нового альбома группы Fake Cats Project «Classics Double-Binded» мы поговорили с писателем, музыкантом и режиссером инди-фильмов Игорем Левшиным об Эпсилон-салоне, «Птюче», суперкомьютерах, Владимире Казакове и успешной ротации на гонконгском радио.

Александр Чанцев: Кем ты хотел стать в детстве?

Игорь Левшин: Стать взрослым, наверное. Не уверен, что мечта сбылась. Иногда мне кажется, что из ребенка сразу превратился в старика. Но, думаю, во мне ребенок и старик одновременно. Зрелого во мне мало. Хотя я, похоже, был немного и стариком с самого начала: не возбуждался от мушкетёров, индейцев и рыцарей. Первая книжка мне страшно понравившаяся — «Пираты Америки» Эксквемелина. Но это же странный нон-фикшн. А следующая была уже книжка «Преступление и наказание». Но бом-брам-стеньги всякие я знал как таблицу умножения, конечно, согласно био-возрасту.

Точно не мечтал стать космонавтом или летчиком. Писателем тоже не хотел конечно. Тинейджером хотел стать математиком, а, может, бас-гитаристом.

Может, горнолыжником (с детства обожал кататься с горок — вплоть до сотрясений мозга), но в карьеру такую не верил — понимал, что дохловат.

Помню, в старших классах позвали на кинопробу. Я рассказывал дома и смеялся, зачем мне эти глупости. А мама говорит: «ну ты что, это ж интересно! Сходи!». Послушался, сходил, но не взяли. (далее…)

В массовом читательском сознании произведение классическое, а тем более хрестоматийное, — это синоним произведения безупречного.

В нём всё безукоризненно, и оно заведомо не подлежит критике, которая представляется кощунственным посягательством на святое.

К тем, кто способен и на солнце увидеть пятна, я отношу и себя. При этом такие пятна ничуть не убавляют моей любви к жизнедательному светилу.

Это присказка, а сказка в том, что чудный лермонтовский «Парус» стал чем-то меня карябать.

Мне захотелось понять, чем же именно. Не раз и не два я внимательно перечитал знаменитое стихотворение. И заметил, что всё оно написано в настоящем времени, автор говорит о том, что видит “здесь и сейчас”. (далее…)

Борис Хазанов. Посох Муфасаила. — Киев: Каяла, 2018 — 236 с. — (Серия «Современная литература: поэзия, проза, публицистика»).

Этот сборник — книга настоящего мастера, политического эмигранта из прекратившего ныне своё существование Советского Союза, видного представителя зарубежной русской литературы, выпустившего за годы изгнания несколько десятков томов художественной, эссеистической и мемуарной прозы.

С одной стороны, собранье нескучных глав признанного мэтра, по крупинкам с острия ножа собирающего образ своего времени… С другой стороны, какого, спросим времени? Белогвардейцы, вы его видали? Эпоха Бориса Хазанова — прошлый век, пардон за оксюморон, — в которой террору противостояло литературная близорукость: «клевещущих козлов не рассмотрел я драки», — писал один из ее символов, а второй, не менее инфантильный, путал на плакате правящего генсека с поэтом Кольриджем. И занятие, доставшееся автору этой книги, на самом деле было не из легких — не воссоздать, как Набоков в эмиграции, Объединенное королевство детства и Соединенные Штаты юности, а собрать из экскрементов коммунальной эпохи монстра истории. (далее…)

К изданию трехтомника «Шухов В.Г. Избранные труды» (М.: Международный Шуховский Фонд, 2018)

Башня Шухова в Москве. Мост Патона в Киеве. Знаменитые сооружения, получившие имена своих создателей и увековечившие их.

Гениальный конструктор и изобретатель Владимир Григорьевич Шухов (1853—1939), по проектам которого выполнены сотни сложнейших инженерных и общественных сооружений, известен огромному количеству людей исключительно по исторической радиобашне в Москве, так называемой, башне Шухова. И сначала огорчаешься, неужели вот этим и ограничится память о феноменальном таланте? А потом, по размышлении, находишь это обстоятельство хорошим знаком — некой точно сделанной зарубкой.

В 1922 г. по заданию В.И. Ленина на Шаболовке была сооружена гиперболоидная многоярусная радиобашня высотой 150 м для радиостанции им. Коминтерна. (далее…)

Итак, «Сектор газа», и даже не «Сектор газа», а именно Юрий Клинских-Хой.

Потому как весь «Сектор газа» — это и есть он один…

Известно, что влияло на Хоя в детстве, юношестве и позже: (немного) классическая поэзия, к которой его приучал отец, Высоцкий, Аркадий Северный, Братья Жемчужные с одной стороны и хард-рок, хэви-метал, а позже и тяжелый рэп — с другой; ну и русский рок, который он полюбил сразу после армии, в начале восьмидесятых. (далее…)

Яхина Г. Дети мои. — М.: Редакция Елены Шубиной, 2018.

Новый роман молодой писательницы ждали. С чем выйдет Яхина после сумасшедшего успехи «Зулейхи»? Сколько там переводов — открыт третий десяток? А сколько постановок? Когда, наконец, будет экранизация? И самое главное — о чём будет новый роман? И вот появились «Дети мои» — тут же пошли критические статьи. Начать стоит именно с них, потому что некоторые критики описывают особенности этого текста, важные для его понимания.

“Филологическая проза” и манипулятивные тексты

Галина Юзефович уверена, что и «Зулейха открывает глаза», и «Дети мои» обладают одной и той же “прямолинейной” и “довольно спорной моралью” — “в любом аду можно выкроить кусочек лимба, чтобы обустроить в нём своё маленькое, частное счастье”¹. Правда, в новом романе “«лобовая» мораль сделалась заметно менее лобовой, затерявшись в облаке слов, звуков и фантазий”. (далее…)