Мир сладко спит там, куда идет дождь. Артхаус ню. Закат в тамбуре вечного. Тайны пишут на песке, их слизывает волной. Часы остановились. Мы одни. Реквием рек. Как у времени на краю, на ладошке у малютки, мир вот-вот исчезнет… Не будем бояться ветра!
За окном репетировали похороны мира. Во все стороны похороны. Свидимся на поминках. Это признаки — лярвы да призраки. Дети хрущевской оттепели мерзнут в церковных очередях. Когда вы в последний раз видели мамонтов? Тишина. Сатана. Век прожитый, химер влекущий, стал просто духом вездесущим. Ниже падали только звезды. Интернет. Её нет. Ангел шел навстречу. Странный вечер, долгий вечер. Теряя всё, обретаешь всё. О берега, о травы! И тысячи лет умирает зима…
На днях в российских книжных магазинах появилась новая книга Муджи, одного из самых влиятельных духовных учителей нашего времени.
Книга «Просторнее неба, величественней пустоты» с подзаголовком «Кто ты на самом деле» переведена на русский язык главным редактором «Перемен» Глебом Давыдовым по заказу издательства «АСТ». Она будет интересна и полезна как тем, кто уже достаточно хорошо знаком с сатсангом, так и тем, кто совершенно ничего об этом знает, но хотел бы быстро погрузиться в тему, чтобы составить себе о ней представление или же получить направление и инструменты для осознания своей истинной природы.
Также в этой книге Муджи легко и доступно говорит о моментах повседневной жизни, как отношения, быт, семья, деньги, секс и т.п., и об их восприятии в состоянии пробудившегося сознания. Публикуемые фрагменты дают лишь самое общее представление о том, что это за текст, книга рекомендуется к прочтению полностью. По оптимальной цене сейчас ее можно заказать, например, на Озоне. (далее…)
Сумасшедшие столпотворения,
балаганы, очереди последовали за
уличным закатом, пыльным бродягой.
…я только сорвал цветы Вечности
на могиле разума, и прямиком к Тебе… (далее…)
Муж Елены Николаевны вдруг — ни с того ни с сего решил отрастить усы…
Это опрометчивое решение он принял, будучи в приподнято-поддатом состоянии после того, как у них родился первый сын. Уж как она этому сопротивлялась, но всё без толку.
— Ну что ты упёрся-то, — пыталась достучаться до мужа Елена Николаевна, а про себя думала: «Упёрся, как осёл египетский».
Но муж только поглаживал себя по свежим усикам и, довольный собой, смотрелся в зеркало при каждом удобном случае. Он пребывал в полной и непоколебимой уверенности, что усы придают ему мужественности.
— Будешь надоедать, так вообще отращу как у Чапаева, у Чапаева-т усы вон какие значительные были, — угрожал он Елене Николаевне.
Усы с тех пор Елена Николаевна невзлюбила. Просто невзлюбила, без особого фанатизма. Незаметно эта невзлюбовь выросла в ровное презрение, а потом и в чистую женскую ненависть. Елена Николаевна усы ненавидела люто, а мужа за ними постепенно вообще перестала видеть.
Так растительность под мужским носом стала для неё символом всех женских невзгод. Иногда Елене Николаевне даже казалось, что критические дни — это женское проклятие, которое как-то связано (обязательно связано!) с мужскими усами. Прямой логической связи здесь вроде бы не прослеживалось, но где-то глубоко внутри Елена Николаевна эту связь ощущала так остро, что никаких умственных доказательств ей было и не нужно. (далее…)
Сегодня шел по улице и подумал: а что такое счастье?
А счастье, это когда в армии зимой тебя, не умеющего ездить на лыжах, сержанты заставляют бежать на этих самых лыжах вместе со всей ротой через февральский лес при морозе минус 12 и ветре, и ты влетаешь в лес, а там ветра почти нет и ели стоят в снегу, и холмы, и белый путь впереди, и ты бежишь или едешь, или плетешься, падая, конечно же, при малейших спусках в овраги, а потом сержанты исчезают и вся почти рота тоже исчезает, кто-то «шарит», кто-то срезает путь через ближайшую тропу в чаще, а ты и еще несколько таких же как ты неумех, но уже кое-как едущих на этих гнутых тонких досках, или вообще ты остался один — ты постепенно, как через мост, переходишь через себя и из себя со всеми своими страхами и обидами в другого человека, уже почти не помнящего себя, а сливающегося с елями-великанами и с холодным белым снегом. (далее…)
Давным-давно, много-много лет назад, когда я жила в одной маленькой жаркой арабской стране и работала в одном очень странном полуживом-полупустом филиале-призраке питерского университета, и учила десяток полурусских разной степени идиотизма студентов культурологии, в числе прочего я рассказывала им о китайской живописи.
О том, что китайский художник сам становится тем, что он рисует, ощущает единение с натурой, и только настроившись на неё — приступает к рисованию. Где-то я это вычитала, и мне это очень понравилось, хотя весь рассказ мой шёл от ума, и в действительности я совершенно себе не представляла, как это происходит на практике.
Для меня это было что-то вроде баек экскурсовода для оживления беседы и создания неожиданных запоминающихся и зримых образов. И помню, студенты все пытали меня — если художник рисует бабочку, как же ему ею стать? И только теперь, чёрт знает сколько уже лет спустя, я вдруг отчетливо поняла, что значат все эти слова, когда-то бывшие для меня пустой формой… (далее…)
Я взглянул окрест меня —
душа моя страданиями
человеческими уязвлена стала.
Александр Радищев
1. Предупреждение и предисловие
Тех, кто дорожит своим душевным комфортом, тех, кто верит в свою загробную жизнь «на том свете», прошу не читать этот текст. «Блажен, кто верует», и я вовсе не хочу разрушать веру, которая помогает людям выносить все тяготы, лишения и страдания их скоропреходящей жизни.
При этом прошу помнить, что я, автор этого текста, стою на стороне добра, воплощённого в личностях Иисуса Христа и Божьей Матери. Без ориентации на Его заповеди блаженства человек не может обрести человечности. В этом я уверен. Его заповеди — это наши кормчие звёзды, это опоры, на которых, хоть и пошатываясь, стояла и всё ещё как-то стоит вся христианская нравственность, присущая нередко даже самым ярым атеистам. (далее…)
Владимир Казаков. Жизнь прозы / Предисл. Е. Мнацакановой. Мюнхен: Wilhelm Fink Verlag, 1982. 226 с.
Немного алхимическое Владимира Казакова
«Прижизненное немецкое издание прозы В. Казакова (1938—1988), написанной в первой половине 1970-х годов», сообщает аннотация на сайте издательства «Гилея». Книги, конечно, не найти — как мало кто нашел самого Казакова. Как не нашла себе «места на земле» у нас его проза. В глухие 70-е и писать такое! Только ряд, как заборов и осин, восклицательных знаков — лучшая и отщепенческая самая проза, которой на Страшном суде оправдается наша литература, писалась тогда — не благодаря, но вопреки. «Москва-Петушки» (1969—70), «Школа для дураков» (1973), «Это я — Эдичка» (1976) и Владимир Казаков. (далее…)
За это время в проекте было опубликовано 22 сборника шестнадцати разных авторов.
Это очень разные сборники, разные по духу и мастерству стихи. Но в любом случае большинство из их авторов я могу назвать поэтами Перемен.
Поэты Перемен – это те, в чьих стихах звучит прорыв за пределы, в неизвестное, break on through to the other side. Это совсем необязательно какие-то светлые эмоции или вечные чувства, но в этих словах, а также в том, что стоит за этими словами, слышится стремление выйти наружу, нарушить привычное, растворить устоявшееся.
Поэзия (речь идет в первую очередь о том, что называется «лирической поэзией») – это не писательское мастерство, не ремесло, не умение обращаться со словом. Скорее, это состояние.
Если ты падаешь в бездну и можешь при этом что-то сказать по этому поводу, это поэзия. (далее…)
5 марта 2011 году в Тируваннамалае Рада Ма совершила обряд самосожжения (см. ) – облила себя керосином и подожгла. Через два дня в больнице в Ченнае она скончалась от множественных ожогов. О причинах этого события ходит множество слухов, которые мы не будем тут транслировать, тем более что они в самом деле не более чем слухи – в них нет ничего достоверного. Достоверно только одно: около гробницы, в которой покоится тело Рады Ма во дворе ее дома в Тируваннамалае, в воздухе висит до того прозрачная и насыщенная метафизическая тишина, что можно расслышать самые тонкие внутренние движения собственной души. Благодать святого духа, проявляющаяся около мощей святых, здесь ощущается совершенно явственно, и это не оставляет никаких сомнений в том, кем на самом деле была Рада Ма.
Она никогда не называла себя гуру. Над воротами ее дома до сих пор сохранилась надпись: «Я не Гуру. Здесь ничего не происходит. Идите в Рамана Ашрам, если вы хотите найти Гуру». Она говорила в своей обычной шутливой манере: «Я здесь для того, чтобы прояснить некоторые сомнения. Вещи, о которых вы не можете спросить своего гуру. Может быть, потому что ваш гуру очень занят. Я не гуру. Я просто приходящий профессор, я не постоянный учитель здесь. Я прихожу сюда иногда, чтобы прояснить ваши сомнения». (далее…)
Бхагаван Шри Рамакришна — великий индийский святой Индии и махатма, то есть, согласно индийской традиции, человек, который, познав Абсолют как Реальность, чувствует и замечает Божественную Сущность во всех одушевлённых и неодушевлённых объектах вселенной. Его сердце и душа всегда остаются с Богом. Он живёт в Божественном сознании, и Божественные свойства непрерывно текут через его душу. Он не заботится ни о славе, ни о власти, ни о мирском благополучии. Истинный махатма не имеет привязанностей к своему телу или к чувственным удовольствиям; он живой Бог и он абсолютно свободен, и изнутри его бытия всегда сияет лучезарный свет Божественной мудрости, его сердце переполнено Божественной любовью. Его тело и ум становятся орудием Божественной воли.
Гададхар Чаттопадхьяй (будущий Рамакришна Парамахамса) родился 18 февраля 1836 г. в Индии, в одной из деревушек Бенгалии, в семье бедных браминов, живших очень тяжёлой жизнью. В детстве отличался от своих сверстников способностью впадать в экстатические состояния, а также чувствительностью к природе, музыке и поэзии. Он был поглощён внутренними переживаниями и не хотел учиться. Вёл свободную жизнь, самостоятельно зарабатывая на пропитание. Любил проводить время со странниками. Позже его брат стал служить в храме богини Кали в Дакшинесваре. Когда брат умер, юноша заменил его. В это время ему исполнилось 20 лет. Постепенно в нем стало расти желание увидеть Божество. Это желание настолько захватило молодого брамина, что он не мог уже ни молиться, ни исполнять обряды богослужения. Ушёл из храма и поселился в маленькой роще неподалеку. Он совсем забыл о себе, не замечал ничего вокруг, и если бы не родственник, ухаживавший за ним, то умер бы от истощения. Он думал только о Матери — Богине Кали и постоянно призывал её, но безрезультатно. Отчаяние овладело им. Он решил, что недостаточно жертвует, недостаточно проявляет свою любовь, что он должен избавиться от всех предрассудков и привязанностей. Тогда он уничтожил все своё небольшое имущество. (далее…)
Странные вещи творятся в Москве.
На днях я пригласил на свидание девушку. Будучи культурным человеком, я решил сводить ее в музей имени Рериха. Вероятно потому, что девушка обладает мистически неземным образом, а музей Рериха — место очень мистическое и совершенно неземное. Всякий раз, когда я ходил в этот музей, экспозиция поражала. И оставляла в полном осознавании того факта, что музей Рериха — это место для Москвы важнейшее. Своего рода духовный центр, из которого на весь город распространяются невидимые нити, из которых сплетается над городом своего рода защитный кокон, позволяющий городу оставаться достаточно светлым даже в том небывало тяжком контексте, в котором он пребывает в наши дни. (далее…)
Раньше говорили – в лесу без огня спать нельзя. Пойдёт человек днём в лес, заснёт там на часок, а к нему в рот змей заползёт. Заползёт, и в брюхо поселится. Такой мужик или баба семье погибель. Ужака внутри крутится, жрать хочет. Вот и начинает дурень есть без меры, и день, и ночь. И не отнимешь – плачет, беснуется. Весь дом за ним заголодать может. Одно средство есть: накормить его солёными селёдками, к лавке привязать и пить не давать. А у лавки в чашку святой воды налить. Помучается он целый день, уснёт, а ночью змей не выдержит жажды и выползет. Напьётся святой воды и сгинет. А человеку ничего – проснётся утром и будет жить как раньше. Бес его попортил, а потом отпустил.
Хуже, кто сам решил с чертями сойтись. Вот в одном посёлке умер дед. Звали его Иван, и всю жизнь он проездил, то на фабриках нанимался, то в экспедициях. Видавший был. Жил он один, а как помирать, соседям говорит: «Научил меня один алтаец. Как надо вам будет чего в жизни, то несите мне на могилу водки хорошей или вина. Там и оставляйте. Здесь её бродяги выпьют, а я, на том свете, магарычи буду начальству ставить, помогать вам». (далее…)
Журнал "Перемены" в ВК >>
Вы можете поблагодарить редакторов Перемен >>