Уральская байка

Раньше говорили – в лесу без огня спать нельзя. Пойдёт человек днём в лес, заснёт там на часок, а к нему в рот змей заползёт. Заползёт, и в брюхо поселится. Такой мужик или баба семье погибель. Ужака внутри крутится, жрать хочет. Вот и начинает дурень есть без меры, и день, и ночь. И не отнимешь – плачет, беснуется. Весь дом за ним заголодать может. Одно средство есть: накормить его солёными селёдками, к лавке привязать и пить не давать. А у лавки в чашку святой воды налить. Помучается он целый день, уснёт, а ночью змей не выдержит жажды и выползет. Напьётся святой воды и сгинет. А человеку ничего – проснётся утром и будет жить как раньше. Бес его попортил, а потом отпустил.
Хуже, кто сам решил с чертями сойтись. Вот в одном посёлке умер дед. Звали его Иван, и всю жизнь он проездил, то на фабриках нанимался, то в экспедициях. Видавший был. Жил он один, а как помирать, соседям говорит: «Научил меня один алтаец. Как надо вам будет чего в жизни, то несите мне на могилу водки хорошей или вина. Там и оставляйте. Здесь её бродяги выпьют, а я, на том свете, магарычи буду начальству ставить, помогать вам». (далее…)

Александр Уайтлоу Робертсон Трокки — из тех, кто напрямую отвечал за тектонические сдвиги контркультуры в прошлом веке.

Проповедник «расширения восприятия», издатель, писатель, либертин и один из самых свободных людей, на русском он славы, кажется, не снискал — у нас выходила лишь одна его книга «Молодой Адам». Хотя возвышается в ряду прочих левиафанов — Берроуза и Кроули, Миллера и Жене.

Родился в 1925 году в Глазго (фамилия — от отца, чей итальянский род перебрался в Шотландию еще в 1870-х годах). Во вполне состоятельной и благопристойной семье (двоюродный дед Алекса — кардинал и кандидат в Папы). Рано умерла мать, и, по его словам, «ее смерть стала для него направлением в жизни» — отметим тут, как и в более поздних высказываниях про совершение «духовного харакири», тему смерти. (далее…)

ОКОНЧАНИЕ. НАЧАЛО ЗДЕСЬ. ПРЕДЫДУЩЕЕ ЗДЕСЬ

Тот самый офис ждал нас за следующим поворотом. Мы уже собирались войти, как из дверей этого высокого здания вышел наш юный Гермес. Нужный нам человек поджидал его у ресепшена, поэтому паренек управился там столь быстро.

Курьер вышел оттуда преображенным – от былой скованности и нервозности не осталось и следа. Он был рад, что ему удалось не подвести своего любимого дядю. Он был также рад снова увидеть своих добрых коллег. И мы со Стасиком тоже, конечно, шутки ради порадовались.

Чтобы отпраздновать наш небывалый успех, мы прямо оттуда направились в паб, где, впитав в себя бутылку коньяка, наш самопровозглашенный начальник шутки ради явил нам новую метаморфозу, и последнее, что я помню – это его витиеватый, пронзительный тост: (далее…)

ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО ЗДЕСЬ. ПРЕДЫДУЩЕЕ ЗДЕСЬ

Каким бы не был курьер проницательным малым, но его сомнения на счет Стасика оказались беспочвенны: наш с ним уход все же заставил моего бесценного друга вспомнить о долге, вспомнить о нашем важном задании, в чем мы с пареньком убедились, вновь приоткрыв дверь в галерею – мы увидели, как величественная фигура Стасика движется прямо на нас, оставляя недовольных художников позади. Стасик был уже совсем близко, когда нестареющий душой металлист сказал ему в спину: «Мудак!» — теперь мой добрый товарищ не мог так просто уйти, не исполнив целый театральный этюд.

Стасик замер на месте с приподнятой рукой, которую он, не оборачиваясь к толпе, дерзко вскидывал в знак прощания и секунд пять просто стоял, вглядываясь куда-то вдаль. На его лицо драматично падал свет, затеняя глаза, отчего мне казалось, что само солнце сейчас подыгрывает моему доброму другу, да и художники вдруг перестали шептаться – должно быть, не хотели мешать. Выдержав паузу, Стасик, наконец, опустил руку, опустил резко, как будто дав этим отмашку эмоциям, ведь он неожиданно рассмеялся – так смеется сгоревший внутри человек над грубостью и ударами в спину. Вскоре Стасик затих, а его смех остался налетом в виде бесконечно горькой усмешки, которая так и не сходила с его губ, пока он просто кивал головой, вперев взгляд в пол. Только потом мой добрый товарищ счел нужным повернуться к обидчику, сделав это как можно более медленно, словно герой боевика. (далее…)

ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО ЗДЕСЬ. ПРЕДЫДУЩЕЕ ЗДЕСЬ

— Сюда, скорее! – крикнул он нам, хотя лишний раз напрягать свои связки было совсем необязательно, ведь мы с курьером стояли не так далеко.

Эта эмоциональное появление не могло не привлечь собравшихся перед разбитым телевизором молодых людей. Они обернулись, и тут сразу же выяснилось, что мой добрый товарищ нисколько не врал, заявляя, будто у него полно знакомых художников здесь, в галерее – Стасика явно узнали. Только вот, как мне показалось, да и курьеру, наверное, тоже, Стасик все же сильно преувеличил насчет того, что художники остро нуждались в его моральной поддержке.

— Так, это снова он! – воскликнул один из молодых людей – короткостриженый, походивший чем-то на менеджера того злосчастного кафе, – и я бы не сказал, что в его возгласе слышалась радость или же облегчение. Даже не поздоровавшись со Стасиком, он быстрыми шагами направился к помещению за белыми дверьми, с тем чтобы прервать проходившую там лекцию и экстренно созвать всех в главный зал, тогда как оставшиеся трое ребят неуверенно подошли к моему бесценному другу, который продолжал знакомиться с экспонатами. (далее…)

ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО ЗДЕСЬ. ПРЕДЫДУЩЕЕ ЗДЕСЬ

— Да уж, — прокашлявшись, сказал паренек, — не думал, что работать курьером окажется так тяжело. Выходит, одного навигатора недостаточно, чтобы успеть куда нужно. И это на мне сегодня только этот документ. А что будет в дни, когда меня пошлют сразу в несколько точек? Надеюсь, Станислав не всегда будет ездить со мной.

— У него разбилось бы сердце, если бы он это услышал, — ответил я на эти предательские по отношению к Стасику слова, — он из кожи вон лезет, пытаясь помочь.

Курьер помолчал, а затем продолжил свои рассуждения:

— Поскорее бы моим начальником снова стал дядя. А то наш временный слишком непредсказуемый. Но он, конечно, занятная личность. Ему бы на телевидение или на Youtube – красиво все говорит. Вот только сам себе иногда противоречит. Сначала у него одно, а потом резко другое. (далее…)

ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО ЗДЕСЬ. ПРЕДЫДУЩЕЕ ЗДЕСЬ

В том кафе основной приток посетителей намечался обычно под вечер; заведение толком еще не проснулось, когда мы вошли: казались сонными ненакрытые столики, половина которых была отодвинута вместе со стульями к стене, отчего зал как будто потягивался, и даже светловолосая официантка, сидевшая в ярких лучах солнца в самом углу, выглядела отголоском красивого сновидения, что вот-вот окончательно смоет течением буднего дня.

— Чорский и компаньоны! – громко представился Стасик.

Они с пареньком выбрали столик возле большего окна, а я был вынужден выйти на улицу, чтобы ответить на звонок. Звонил наш уважаемый начальник. Владельцу конторы было страсть как интересно, куда это мы со Стасиком подевались, и я ему честно сказал, что мы помогаем его драгоценному племяннику отвезти документ. Нашего капитана очень обеспокоили мои слова, он укорил себя за то, что оставил паренька в первый же день одного. Еще его удивило, что мы до сих не доставили нашу посылку. (далее…)

ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО ЗДЕСЬ. ПРЕДЫДУЩЕЕ ЗДЕСЬ

Тверской бульвар весь будто выгнулся перед нашей троицей, как кошка под ласковой рукой, и мы, включив неспешную походку, двинулись по его хребту.

Стасик какое-то время с сумрачным видом держался позади. Курьер тем временем делился с нами любопытными эпизодами из своей жизни в родном городе. Так, он поведал крайне загадочную историю о том, как двое его одноклассников нагрубили священнику и буквально через пять, может, десять минут рядом с ними, в метре или двух, ну, может быть в трех, с крыши упала огромная ледяная глыба. Меня этот случай очень удивил; я был ошарашен, словно та глыба рухнула прямо на меня. Я сказал курьеру, что его история о многом заставляет задуматься. А Стасик, доселе наказывавший нас молчанием, по такому поводу даже прервал свою мучительную пытку:

— Не знаю, чему так удивляется Марат, но лично для меня здесь всё обыденно, — произнес он холодным тоном, останавливаясь возле свободной скамьи. Стасик скрестил руки на груди и проводил презрительным взглядом весело беседующую парочку. Он явно изготовился ко второй волне долгих и серьезных речей. Тяжело вздохнув, Стасик продолжил: (далее…)

ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО ЗДЕСЬ. ПРЕДЫДУЩЕЕ ЗДЕСЬ

Стасик всю дорогу обиженно молчал, и благодаря этому я смог побольше узнать о парнишке. Выяснилось, что нам с моим добрым товарищем доводилось бывать в его родном городе, причем на встрече с самим губернатором края, о чем я вкратце ему рассказал.

Это была сущая правда: за пару лет до описываемых в этом великом рассказе событий, в родных краях паренька состоялась эпохальная встреча между тамошним губернатором и работниками крупнейшего в тех местах предприятия. И для того, чтобы данное мероприятие получило еще большую значимость, из столицы туда был отправлен один молодой, перспективный депутат – не кто иной, как старший брат Стасика. (далее…)

ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО ЗДЕСЬ

Из своей ссылки Стасик вернулся преображенным, и первыми это почувствовали на себе всё те же студенты нашего вуза. Так, пятый курс обучения прошел для Стасика под знаком высокой морали: он вдруг полюбил проводить с окружающими долгие задушевные разговоры, в которых любезно пояснял собеседникам, как им следует жить, и отныне срывался на крик и агрессию только в тех случаях, когда видел, что кто-нибудь из первокурсников предается алкоголю или же табаку. Стоит ли говорить, сколь сильно возросла к Стасику в тот год неприязнь.

Также мой добрый товарищ в который раз попытался стать жильцом общежития и теперь он преследовал воистину благородные цели. Он собирался врываться в комнаты по ночам и проверять, не нарушает ли кто режим. Этот проект Стасик осуществить так и не успел, поскольку закончилась учеба, однако, ради хорошего дела, он был готов специально оставаться там на ночь после работы. Ему предельно вежливо отказали. (далее…)

Когда-то очень давно, уже не помню точно когда, мы с моим добрым товарищем по имени Стасик решили отныне всё делать исключительно в шутку, не снимая с себя различные образы и разнообразные личины, словом, даже мыслить и чувствовать начать не всерьёз.

Сложно сказать, собирались ли мы стать какими-то сверхлюдьми или это был эксперимент над собой, послание миру, либо ни к чему особенному мы не стремились, однако, задуманное стало даваться нам довольно легко – если только мы вообще хоть что-то задумывали, возможно, шутка сама выбрала нас для каких-то своих таинственных целей.

Всецело отдавшись течению, что навязала нам та самая священная шутка, мы беззаботно порхали по жизни, равнодушные ко всему – как к обстоятельствам, так и к собственным судьбам. (далее…)

Сказ о бессмысленных поисках выгоды

ОКОНЧАНИЕ. НАЧАЛО ЗДЕСЬ. ПРЕДЫДУЩЕЕ ЗДЕСЬ

Когда я вечерами, уставший, прихожу с работы домой — меня тут же окружают мои слабоумные дети.

Их взгляд в полной мере выражает их животные эмоции, они неспособны лицемерить. Тем и более печально, потому как никогда в их взгляде я не видел отражение любви ко мне. Пусть это наблюдение и эгоистично в приличной степени. Но вместе с тем, я, усердно трудящийся без выходных в сфере торговли — как никто другой понимаю схему «купи-продай», это всегда обмен, пусть и далеко не всегда равноценный.

Я забочусь об этих мелких дикарях, пусть и считаю это своей прямой обязанностью, но я многое им даю, на самом деле. И более того, они выжимают из меня все соки в итоге, как упыри. Это несправедливый и неравноценный обмен. (далее…)

Углубление в процессы сельского хозяйства не несет за собой ничего, что с ними связано.

ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО ЗДЕСЬ. ПРЕДЫДУЩЕЕ ЗДЕСЬ

Я наблюдаю закаты, они каждый раз разные, встречаю рассветы, они тоже всегда отличаются друг от друга, но остальное неизменно. Я веду учёт, принимаю пополнения и считаю потери, баланс — это моё второе имя, но это внешний баланс, потому как сам я ни черта не сбалансирован.

Но разве кого-то это может побеспокоить? Я не катаюсь на свинье и не пнул ногой корову, когда она мычала слишком уж долго и протяжно, как волк на луну. Я не ищу причин и поводов, чтобы проявить своё настоящее Я и рассматриваю всё происходящее как театр.

Мой внешний контроль за происходящим близок к идеальному, и мои внутренние часы никогда не обманывают меня, я не наблюдаю время, лишь потому, что время само поселилось во мне, и стало моим продолжением. (далее…)

Террор начинается с нас…

ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО ЗДЕСЬ

С дурного сновидения, с утреннего конфликта на тему, кто кому должен готовить утренний кофе, завтрак, утренний секс, внезапное отсутствие интернета, whatever…

Ты просыпаешься, зараженный террором, и выходишь в мир с кислой миной на лице, заражая всех, кто так или иначе будет контактировать с тобой. У тебя конячий день, ты всех ненавидишь и (или) боишься, ты превращаешься в ядовитого ежа, приходишь на работу и срёшь в настроение всем и вся подряд, просто потому что кофе подали слишком поздно, и ты, жадный уебан, обжег свою ротовую полость, или же потому что у тебя не встал утром, или просто потому что тебя уже кто-то заразил террором с утра.

Маленькое жалкое семя, которое ты начинаешь бережно взращивать в себе на протяжении всего дня. «День на задался!» — говоришь ты себе, акцентируешь на этом внимание, и вот уже сам не замечаешь, как наворотил дел, при этом абсолютно не заморачиваясь на каких-то там муках совести, есть лишь ты, и «день, который не задался», ты не думаешь о людях, которых заразил своей ежовой дрянью, сегодня мир вертится лишь вокруг тебя. (далее…)

Тошнит от рабства в умах человечества. От рабства ментального, территориального, согласно заветам предков, от рабства патриархального, матриархального, рабства — как семейной традиции, как чего-то, что само собой разумеется.

Порабощение свекровями своих невесток, когда те, забивая на свои личные дела, несутся готовить жрать этим ленивым жопам, а после смиренно выслушивая критику, какое дерьмо им приготовили, запускать им стиральную машинку, потому что ленивой суке не поднять свою задницу и не нажать пару кнопок, а также просто потому, что согласно «семейным традициям» она считает, что заимела себе пожизненную и покорную прислугу, и ей по гроб жизни должны, не пойми, бля, только за что. (далее…)